Артур Конан Дойл - Архив Шерлока Холмса (и)
— А теперь он мертв?
— Да, месяц назад утонул во время купания где-то возле Маргейта. Сообщение о его гибели я прочитала в газете.
— Куда делась его дубинка с пятью когтями? Именно она является самым, необычным и неповторимым моментом во всей этой истории.
— Не могу сказать, мистер Холмс.
— Ну, хорошо. Сейчас это не имеет особого значения. Дело-то уже закрыто.
— Да, — ответила женщина, — теперь дело закрыто наверняка.
Мы поднялись, чтобы уйти, но что-то в голосе женщины насторожило Холмса. Он поспешно повернулся к ней.
— Помните, миссис Рондер: жизнь, какой бы она ни была, прекрасна. Жизнь — это судьба, и от судьбы своей нельзя отрекаться.
— А кому она нужна, такая жизнь? Или судьба, как вы говорите.
— Образец терпения, с которым переносят страдания, — сам по себе полезный урок для нашего беспокойного мира, дорогая Эжени Рондер.
Ее реакция на эти слова оказалась просто страшной. Она подняла вуаль и кинулась к свету.
О, это было ужасно! Никакие слова не способны выразить то, что мы увидели. Прекрасные живые глаза загнанно глядели на нас, а мы видели лишь безобразные руины на ее некогда прекрасном лице.
Когда два дня спустя я зашел к своему другу, он с гордостью указал на небольшой пузырек на каминной полке. Я взял его в руки. Красивая этикетка, какие бывают на ядах. Открыв флакон, я почувствовал приятный миндальный запах.
— Синильная кислота, — определил я.
— Именно. Пришла по почте. Записка гласила:
«Посылаю Вам свое искушение. Последую Вашему совету».
Думаю, нам не составит труда угадать имя отправителя, Уотсон.[17]
Загадка поместья Шоскомб
Шерлок Холмс довольно долго сидел, склонившись над микроскопом. Наконец он выпрямился и торжествующе повернулся ко мне.
— Это клей, Уотсон! — воскликнул он. — Несомненно, это столярный клей. Взгляните-ка на эти частички!
Я наклонился к окуляру и подстроил фокусировку.
— Волоски — это ворсинки с пальто из твида. Серые комочки неправильной формы — пыль. Ну а коричневые маленькие шарики в центре — не что иное, как клей.
— Допустим, — сказал я с усмешкой. — Готов поверить вам на слово! И что из этого вытекает?
— Но это же прекрасное доказательство, — ответил Холмс.
— Вы, вероятно, помните дело Сент-Панкрас: рядом с убитым полицейским найдено кепи. Обвиняемый отрицает, что кепи принадлежит ему. Однако он занимается изготовлением рам для картин и постоянно имеет дело с клеем.
— А разве вы взялись за это дело?
— Мой приятель Меривейл из Ярда попросил ему помочь. С тех пор как я вывел на чистую воду фальшивомонетчика, найдя медные и цинковые опилки в швах на его манжетах, полиция начала осознавать важность микроскопических исследований.
Холмс нетерпеливо поглядел на часы.
— Ко мне должен прийти новый клиент, но что-то задерживается. Кстати, Уотсон, вы что-нибудь понимаете в скачках?
— Еще бы! Я отдал за это почти половину своей пенсии по ранению.
— В таком случае использую вас в качестве справочника. Вам ни о чем не говорит имя сэра Роберта Норбертона?
— Почему же. Он живет в старинном поместье Шоскомб. Я как-то провел там лето и хорошо знаю те места. Однажды Норбертон вполне мог попасть в сферу ваших интересов.
— Каким образом?
— Он избил хлыстом Сэма Брюэра, известного ростовщика с Керзон-стрит. Еще немного, и он убил бы его.
— И часто он позволяет себе такое?
— Ну, вообще-то его считают опасным человеком. Это один из самых бесстрашных наездников в Англии. Он из тех, кто родился слишком поздно: во времена регентства это был бы истинный денди — спортсмен, боксер, лихой кавалерист, ценитель женской красоты и, по всей видимости, так запутан в долгах, что уже никогда из них не выберется.
— Превосходно, Уотсон! Хороший портрет. Я словно увидел этого человека. А не могли бы вы теперь рассказать что-нибудь о самом поместье Шоскомб?
— Только то, что оно расположено среди Шоскомбского парка и известно своей скаковой конюшней.
— А главный тренер там — Джон Мейсон, — неожиданно сказал Холмс. — Не следует удивляться моим познаниям, Уотсон, потому что в руках у меня письмо от него. Но давайте еще немного поговорим о Шоскомбе. Кажется, мы напали на неисчерпаемую тему.
— Еще стоит упомянуть о шоскомбских спаниелях, — продолжал я. — О них можно услышать на каждой выставке собак. Одни из самых породистых в Англии — гордость хозяйки поместья.
— Супруги сэра Роберта?
— Сэр Роберт никогда не был женат. Он живет вместе с овдовевшей сестрой, леди Беатрис Фолдер.
— Вы хотели сказать, что она живет у него?
— Нет, нет. Поместье принадлежало ее покойному мужу, сэру Джеймсу. У Норбертона нет на него никаких прав. Поместье дает небольшую ежегодную ренту.
— И эту ренту, я полагаю, тратит ее братец Роберт?
— Наверное, так. Человек он очень тяжелый, и жизнь с ним для нее нелегка. Но я слышал, леди Беатрис привязана к брату. Так что же произошло в Шоскомбе?
— Это я и сам хотел бы узнать. А вот, кажется, и тот человек, который сможет нам все рассказать.
Дверь открылась, и мальчик-слуга провел в комнату высокого, отменно выбритого человека со строгим выражением лица, какое встречается лишь у людей, привыкших держать в повиновении лошадей или мальчишек. Он холодно и сдержанно поздоровался и сел в предложенное ему Холмсом кресло.
— Вы получили мое письмо, мистер Холмс?
— Да, но оно ничего не объясняет.
— Я считаю дело слишком щепетильным, чтобы излагать подробности на бумаге. И к тому же слишком запутанным. Предпочитаю сделать это с глазу на глаз.
— Прекрасно! Мы в вашем распоряжении.
— Прежде всего, мистер Холмс, я думаю, что мой хозяин, сэр Роберт, сошел с ума.
Холмс вопросительно вскинул брови.
— Но ведь я сыщик, а не психиатр, — произнес он. — А, кстати, почему вам это показалось?
— Видите ли, сэр, если человек поступает странно один раз, другой, то, возможно, этому можно найти и иное объяснение. Но если странным выглядит все, что он делает, — это наводит на определенные мысли. Мне кажется, Принц Шоскомба и участие в дерби помутили его рассудок.
— Принц — это жеребец, которого вы тренируете?
— Лучший во всей Англии, мистер Холмс. Уж кому, как не мне, знать об этом. Буду откровенен с вами, так как чувствую, что вы люди слова и все сказанное здесь не выйдет за пределы вашей комнаты. Сэр Роберт просто обязан выиграть дерби. Он по уши в долгах, и это его последний шанс. Все, что он смог собрать и занять, поставлено на этого коня. Сейчас ставки на Принца один к сорока. Прежде же он шел чуть ли не один к ста.
