Эрл Гарднер - Дело о коте привратника
– Ничего он не сдерет, если его клиенты потеряют деньги, – сказал Мейсон. – Предыдущее завещание было целиком в пользу Уинифред. Если я оспорю второе завещание, станет действительным прежнее.
– Собираешься взять клиенткой Уинифред? – спросил Дрейк.
– Мой клиент – кот, – упрямо покачал головой Мейсон. – Уинифред может мне понадобиться как свидетельница.
Дрейк поднялся.
– Зная тебя, – сказал он, – я предвижу, что ты потребуешь массу действий с моей стороны.
– И быстрых, – мрачно кивнул Мейсон. – Достань мне информацию по всем доступным пунктам: собственность, здравый рассудок, постороннее влияние – словом, все.
Как только Дрейк закрыл за собой дверь, в нее небрежно постучал Джексон и вошел, неся несколько листков бумаги стандартного размера с отпечатанным на машинке текстом.
– Я сделал копию с завещания, – объявил он, – и как следует вчитался. Насчет кота, конечно, слабовато. Это ведь не условие, от которого зависит потеря наследства. Даже имущество нельзя описать. Просто желание завещателя.
– Что еще? – разочарованно спросил Мейсон.
– Очевидно, Питер Лекстер сам составил это завещание. Он изучал право. Все непрошибаемо, но имеется один особый параграф. Вот с ним мы можем кое-что сделать в смысле опротестования.
– Что же там такое? – спросил Мейсон.
Джексон взял завещание и прочел:
– «При жизни я был окружен привязанностью не только своих родственников, но и тех, кто надеялся на мою щедрость, заслуженную каким-либо случайным обстоятельством. Я никогда не был в состоянии определить, какая часть этой привязанности была искренней, а какая происходила от желания проложить путь к моему завещанию. Если причина была в последнем, боюсь, мои наследники будут огорчены, ибо размеры моего состояния их не удовлетворят. Меня утешает одна мысль: те, кто с нетерпением ждал наследства, будут разочарованы, зато те, кто любил меня искренне, избегнут разочарования».
Джексон остановился и многозначительно посмотрел на Перри Мейсона. Мейсон нахмурился:
– На какого дьявола он намекает? Лишил наследства Уинифред и оставил состояние другим внукам поровну. В этом параграфе нет ничего такого, чтобы понять его как-то иначе.
– Ничего, сэр, – согласился Джексон.
– Он куда-то упрятал миллион долларов наличными незадолго до смерти, но, даже если бы их нашли, это тоже часть его состояния.
– Да, сэр.
– Если только он не сделал перед смертью подарок, – сообразил Мейсон. – В этом случае подарком будет владеть тот, кому он сделан.
– Это особый случай, – уклончиво ответил Джексон. – Он ведь мог оставить этот дар по доверенности.
Мейсон медленно произнес:
– Не могу забыть о той пачке денег, которая была в кармане Чарльза Эштона, когда он обратился ко мне… И все же, Джексон, если Питер Лекстер дал Эштону деньги, вокруг них может затеяться тяжба – невзирая на то, есть доверенность или ее нет.
– Да, сэр, – согласился Джексон.
Мейсон не спеша кивнул и снял трубку телефона, соединявшего его с комнатой Деллы Стрит. Услышав ее голос, он сказал:
– Делла, свяжись с Полом Дрейком и попроси его включить в разыскания Чарльза Эштона. Особенно меня интересуют финансовые дела Эштона: имеет ли он банковский счет, зарегистрированы ли какие-то его налоги на собственность, имеет ли он собственность вообще, имеет ли срочный вклад, в каком размере платит налог на имущество – все, что можно выяснить.
– Да, шеф, – ответила Делла. – Информация нужна срочно?
– Срочно.
– Бюро путешествий сообщило, что будет держать каюту до десяти тридцати завтрашнего утра, – холодно и четко объявила Делла Стрит, а затем бросила трубку, предоставив Перри Мейсону ухмыляться в утративший признаки жизни микрофон.
Глава 4
Служащие давно ушли, а Перри Мейсон, засунув большие пальцы в проймы жилетки, расхаживал взад-вперед по кабинету. Перед ним на столе лежала копия завещания Питера Лекстера. Зазвонил телефон. Мейсон схватил трубку и услышал голос Пола Дрейка:
– Ты что-нибудь ел, Перри?
– Пока нет. Не могу есть, когда думаю.
– Хочешь послушать рапорт? – спросил детектив.
– Отлично.
– Он еще не полон, но главное я узнал.
– Хорошо, приходи.
– Наверное, я лучше все обдумаю, если ты придешь ко мне, – предложил Пол Дрейк. – Я на углу улиц Спринт и Мелтон. Здесь закусочная, и мы могли бы перекусить. У меня ни крошки не было во рту, пока я охотился за информацией.
Нахмурившись, Мейсон созерцал лежащее на столе завещание.
– Хорошо, – согласился он. – Еду.
Взяв такси, он добрался до того места, которое указал Дрейк. Внимательно заглянув в глаза детективу, он сказал:
– Похоже, ты напал на след, Пол. У тебя вид кота, нализавшегося сливок.
– Разве? Сливок немного.
– Что нового?
– Расскажу, когда поедим. На голодный желудок говорить отказываюсь… Господи, Перри, не влезай ты в это дело. Так на него накинулся, будто речь об убийстве. Всего-то навсего кот. Бьюсь об заклад: ты не заработаешь больше пятидесяти долларов.
– Точнее – десять, – засмеялся Мейсон.
– Вот так-то! – Дрейк обратился к воображаемой публике.
– Гонорар тут ни при чем. Адвокат доверяет клиенту. Сколько заплатит, столько и хорошо. Если клиент ничего не платит, не стоит браться за дело, но если платит – не имеет значения, пять центов или пять миллионов долларов. Адвокат должен все сделать для своего клиента.
– С такой теорией ты мог бы заниматься практикой, Перри, разве только частным образом… Вот и закусочная.
Мейсон остановился в дверях, с сомнением разглядывая освещенный зал. Молодая темноволосая женщина со смеющимися глазами и полными яркими губами восседала над батареей вафельниц. Единственный посетитель расплачивался с ней. Она пробила в кассе чек, наградила посетителя сияющей улыбкой и начала вытирать стойку.
– Что-то я не уверен, что хочу вафель, – сказал Мейсон.
Сыщик взял его под руку и мягко втащил в зал.
– Конечно, хочешь!
Они уселись у стойки. Темные глаза пробежали по их лицам, полные яркие губы растянулись в улыбку.
– Две порции ветчины, – сказал Дрейк. – И вафли.
– Кофе? – спросила молодая женщина, выкладывая на тарелки ветчину и вафли.
– И кофе.
– Сразу?
Она налила две чашки кофе, добавила по ложечке сливок, поставила на блюдца. Расстелила бумажные салфетки, разложила приборы, поставила стаканы с водой и положила на тарелки масло. Загудели вафельницы – и Дрейк повысил голос:
– Ты думаешь, Перри, можно оспорить завещание Лекстера?
– Не знаю. В этом завещании есть что-то странное. Я три часа над ним думал.
– Забавно, что он лишил наследства любимую внучку, – продолжал сыщик громким голосом. – Сэм Лекстер гонялся за развлечениями, старику это не нравилось. Оуфли – парень замкнутый, неконтактный. Старик и его не очень-то любил.
