Эллери Куин - Жила-была старуха
– Они играют день и ночь, – усмехнулся Пакстон. – Второе увлечение майора Гоча – крепкие напитки.
Через террасу они вышли в парк и направились к красивому домику, окруженному зеленью. Он был похож на раскрашенную коробку от конфет.
– Это коттедж Горация, – пояснил Пакстон.
– Коттедж? – удивился Эллери. – И здесь кто-то живет? Это не мираж?
– Нет, не мираж, – засмеялся адвокат.
– Тогда я знаю, кто разукрасил его, – сказал Эллери. – Уолт Дисней.
Домик украшали маленькие витые башенки. Входная дверь была сделана в форме арфы, окна, расположенные нессиметрично, тоже были в виде арф. Одна башня походила на свеклу, но почему-то бирюзового цвета. Из трубы тянулся зеленый дым. Эллери протер глаза. Но когда он снова взглянул на трубу, дым по-прежнему был зеленым.
– Не верите своим глазам? – снова засмеялся Пакстон. – Гораций подкладывает какие-то химикалии в огонь, поэтому дым зеленый.
– Но зачем?
– Он говорит, что зеленый дым более забавный.
Эллери восхищенно пробормотал:
– Пошли быстрее, я должен увидеть этого человека.
Им открыл дверь очень высокий мужчина с рыжими волосами. Волосы стояли торчком, как будто этого человека кто-то напугал. На носу висели золотые очки. Мужчина кого-то напоминал, но Эллери никак не мог сообразить, кого именно. Наконец его осенило. Санта Клаус! Гораций Поттс был очень похож на Санта Клауса, только без бороды.
– Чарли! – рявкнул Гораций.
Он так резко схватил за руку адвоката, что тот едва удержался на ногах.
– А кто этот джентльмен?
– Эллери Квин.
Рука Эллери попала в тиски. Гораций Поттс обладал дьявольской силой.
– Входите! Входите!
Эллери изумленно озирался. Комната напоминала детскую. Маленькие коробочки и ящички, игрушки, книжки с картинками. На столе – листы бумаги, письменные принадлежности. Более красивой детской Эллери никогда не видел. Но где же ребенок?
Пакстон прошептал ему на ухо:
– Спросите о его взглядах на жизнь.
Эллери так и сделал.
– Я рад, – гудел Гораций. – Я вижу, вы свой человек, мистер Квин. Я расскажу вам все. Вам интересно знать?
– Ну… да… – запинаясь, поспешил ответить Эллери.
– Кто-то владеет фабриками. Одни делают обувь, другие продают, третьи пишут рекламу. Люди роют ямы и делают всякую другую скучную работу, как вы, мистер Квин, и Чарли. – Адвокат слабо улыбнулся. – А я пускаю бумажного змея, строю миниатюрные дороги, мосты, модели самолетов. Я читаю о суперменах и грабителях, детективные романы, сказки, стихи… и даже пишу их…
Он вытащил из стола стопку цветных книжечек. Гораций Поттс. «Маленькая старая собачка на Догвут-стрит». Гораций Поттс. «Пурпурная угроза».
– Гораций сам издает их, – почтительно сказал Пакстон.
– Да, а теперь я пишу лучшее свое произведение, мистер Квин, – продолжал Гораций, счастливо улыбаясь. – Новое современное изложение «Матушки-гусыни».
– Ну, Эллери, что вы о нем думаете? – спросил адвокат, когда они покинули игрушечный домик.
– Или он действительно сумасшедший, – проворчал Квин, – или самый нормальный человек на свете.
* * *
Обед был сервирован, как в голливудских фильмах. По крайней мере, так казалось Эллери, который ничего подобного в своей жизни не видел. Стол из красного дерева был необъятен. Серебро оказалось тяжелее, чем ожидал Эллери, фаянсовая посуда была тоже тяжелой, хотя Эллери всегда думал, что фаянс должен быть легким.
Близнецы, Роберт и Мак, отсутствовали. Они предупредили, что задержатся на работе.
Если старуха и была сумасшедшей, то ела она как после тяжелой работы. Миссис Поттс хотела знать все относительно мистера Квина. Она расспрашивала его с любопытством женщины, которая дожила до семидесяти лет. Когда наконец миссис Поттс оставила его в покое, Эллери облегченно вздохнул.
Шейла была оживлена, слишком оживлена. Миссис Поттс ее игнорировала, как будто Шейла не ее дочь, а бедная презираемая всеми приживалка. Казалось, она заботится только о том, чтобы накормить Луэллу. Худая старая дева, не обращая внимания на мать, ела с волчьим аппетитом.
Для Стефена Брента и его друга майора Гоча вся эта обеденная церемония была невыносима. Глядя на них, Эллери представил себе папуасов, джунгли на Яве и «добрые старые времена».
Тэрлоу расположился за столом с двумя книгами. Он ел и заглядывал поочередно то в одну, то в другую. С места, где сидел Эллери, не было видно их названия.
– Что он читает? – шепотом спросил Эллери адвоката.
Пакстон присмотрелся.
– «Историю дуэлей» и «Ручное огнестрельное оружие».
Эллери поперхнулся.
Расправившись с превосходным консоме из цыпленка, он оглядел стол и снова шепнул Пакстону:
– Я заметил, что на столе нет хлеба. Почему?
– Старуха на строгой диете. Доктор Иннис запретил ей мучное в любом виде, поэтому в доме не держат хлеба.
Тэрлоу с увлечением объяснял матери правила дуэлей, а майор Гоч рассказывал о своих приключениях. Воспользовавшись этим, Эллери, пропел адвокату на ухо:
– Жила-была старуха, жила она в ботинке,
У нее было так много детей,
Что она не знала, что делать,
И давала им бульон без хлеба…
Пакстон усмехнулся.
Внезапно раздался визгливый голос Луэллы.
– Мама!
– Да, Луэлла?
– Мне нужно немного денег для моих экспериментов.
Уголки рта миссис Поттс опустились.
– А те деньги ты уже истратила?
– Мне нужно больше.
– Но, Луэлла, я же тебе говорила…
К ужасу Эллери старая дева начала плакать. Слезы капали прямо в ее консоме.
– Я ненавижу тебя! Через несколько дней у меня будут миллионы! Почему ты сейчас не можешь дать мне немного денег? Ты заставляешь меня ждать, пока ты умрешь, а между тем я не могу закончить свое изобретение.
– Луэлла!
– Мне тошно просить тебя!
– Луэлла, дорогая, – напряженным голосом сказала Шейла. – У нас же гость!
– Спокойно, Шейла, – остановила ее мать.
Эллери видел, как пальцы Шейлы судорожно сжали ложку.
– Ты дашь мне денег или нет? – продолжала Луэлла.
– Луэлла, выйди из-за стола.
– Не уйду!
– Луэлла, выйди из-за стола и отправляйся к себе.
– Но я голодная, мама, – заскулила Луэлла.
– Ты ведешь себя, как младенец. А младенцам суп не положен. Уходи, Луэлла.
– Ты отвратительная старуха! – закричала Луэлла.
Выскочив из-за стола, она в слезах убежала из столовой.
Эллери сказал про себя, как бы заканчивая стишок о старухе: «И сильно била их и отправляла в постель…»
И будто в ответ на эти слова из-за стола выбежала рыдающая Шейла. Пакстон мрачно извинился и бросился за ней. Стефен Бренд встал, губы его дрожали.
