Рекс Стаут - Не позднее полуночи
О'Гарро кивнул головой.
— Могу только сказать, что, судя по вчерашнему вечеру, они вовсе не производят впечатление идиотов. Все что угодно, только не идиотов… Ведь речь идет о сумме в полмиллиона долларов, не говоря уже о четверти миллиона. Так что я думаю, что никто из них не проговорится. А вы, Берн, что об этом скажете?
— То же самое, — согласился Асса. — Разве что только эта старая кошка Фрейзи… Одному Богу известно, что она может там наболтать.
— Но, — обратился Хансен к Вульфу, — даже если они что-нибудь об этом и скажут и полиция спросит нас, почему мы не упомянули об этом факте, мы ответим, что не придали ему никакого значения, ведь нам было совершенно ясно, что Далманн просто пошутил. Во всяком случае, у нас это сомнений не вызывало и мы предполагали, что так же думают и другие. Но даже если полиция не примет такого объяснения, мы все равно будем категорически отрицать версию, будто на этом листке из бумажника Далманна действительно были ответы на пять последних стихов и именно это послужило причиной его смерти. Конечно, полиции положено уметь хранить тайну и часто это им действительно удается, но подобные вещи все равно рано или поздно выплывают наружу.
Он уже совсем сполз на край своего красного кожаного кресла, и я даже забеспокоился, как бы он из него не выпал. Он продолжил:
— Не знаю, полностью ли вы отдаете себе отчет, в каком ужасном мы оказались положении. Ведь этот конкурс — самое грандиозное рекламное мероприятие века. Только представьте, миллион долларов на одни только призы, два миллиона участников, вся страна с нетерпением ждет победителей. Естественно, мы уже подумывали, не аннулировать ли эти пять злосчастных стихов и не заменить ли их новыми… Но это было бы весьма рискованно, ибо было бы равносильно признанию, будто мы подозреваем одного из них в том, что он получил правильные ответы, убив Далманна, что, в свою очередь, подтверждает тот факт, что ответы действительно находились у Далманна в бумажнике… Кроме того, любой из финалистов или даже все пятеро могут отказаться от замены, мотивируя это тем, что у них и в мыслях не было ничего дурного. И тогда может разразиться чудовищный скандал. А если «ЛБА» откажется продолжать конкурс, как было оговорено заранее, то они могут подать на нее в суд и почти наверняка выиграют процесс.
Он достал из кармана листок бумаги и развернул его.
— Вот график отправки ответов, аналогичный экземпляр есть у всех участников конкурса.
Он начал читать:
«Сьюзен Тешер, г. Нью-Йорк — не позднее полудня 19 апреля.
Кэрол Уилок, г. Ричмонд, шт. Вирджиния — не позднее полуночи 19 апреля.
Филипп Янгер, г. Чикаго, шт. Иллинойс — не позднее полуночи 19 апреля.
Гарольд Роллинс, г. Берлингтон, шт. Айова — не позднее полуночи 19 апреля.
Гертруда Фрейзи, г. Лос-Анджелес, шт. Калифорния — не позднее полуночи 20 апреля».
Он снова убрал листок в карман и откинулся на спинку кресла, я облегченно вздохнул.
— Это крайние даты, которые должны быть проставлены на почтовых штемпелях ответов; из каких соображений их определяли, я уже вам сказал. Это устраивало мисс Фрейзи, она ведь собиралась лететь домой, хотя теперь это все равно откладывается. Вообще-то, раз им все равно пришлось задержаться в Нью-Йорке, они, возможно, и согласились бы на продление сроков. Но что если против этого возразит мисс Тешер, ведь она-то живет в Нью-Йорке? Что если она будет продолжать работать и вышлет свои ответы, не дожидаясь крайнего срока? В каком мы тогда окажемся положении?
Вульф пробормотал:
— Да, в пиковом!..
— Увы, это именно так. И у нас есть только один выход — выяснить, кто взял бумагу с ответами, по возможности сегодня или завтра, но никак не позднее полуночи двадцатого апреля, это самый крайний срок. Если у нас будут доказательства, тогда все они в наших руках. Мы с полным правом сможем им сказать, что один из них — и мы назовем имя — украл ответы, поэтому необходимо заменить стихи, установив новые сроки подачи ответов, и на этом основании уже присуждать призы. И им придется с этим согласиться, хотят они или не хотят. В этой ситуации у них просто не будет другого выхода. Разве не так?
— Пожалуй, действительно, не будет, — согласился Вульф. — Только, похоже, у того, кто будет уличен в краже ответов, будет не так уж много шансов продолжить свои изыскания, ибо он будет посажен в тюрьму по подозрению в убийстве.
— Ну, это уж его проблема.
— Верно. Но ведь тогда раскроется и ваш обман. Полиция поймет, что вы ей лгали, уверяя, будто верите, что выходка Далманна с этой бумагой вчера вечером была всего лишь шуткой.
— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Зато они получат убийцу.
— И это тоже верно. И все-таки, — упорствовал Вульф, — вы идете на огромный риск, делая ставку на то, что в течение недели я непременно найду вам вора. А если мне не удастся? Ведь в этом случае ваше положение будет не затруднительным, а просто безнадежным. Не позднее полуночи двадцатого апреля… Учтите, в моем распоряжении только вот это, — он постучал себя пальцами по лбу, — мистер Гудвин да еще несколько людей, на которых я могу положиться. У полиции же тысячная армия, огромные возможности и связи. Так что считаю своим долгом дать вам совет: подумайте как следует, не обратиться ли вам вместо меня к помощи полиции?
— Мы уже это обсуждали. В этом случае мы не просто рискуем, мы обречены. Уже к завтрашнему утру всем станет известно, что конкурсные ответы украдены, сразу же поднимется грандиозный скандал на всю страну, и «ЛБА» получит такой удар, от которого она вряд ли когда-нибудь оправится.
Но Вульф был упрям.
— Я должен быть уверен, что вы все достаточно взвесили. Подумайте, ведь даже если мне и удастся до крайнего срока обнаружить виновного, все равно сведения о том, что ответы были похищены, скорее всего выплывут наружу.
— Пусть так, но тогда мы будем знать, кто вор, и сможем уладить вопрос с конкурсом так, чтобы это устраивало всех, чьи интересы здесь оказались затронуты. Это совсем другая ситуация. Все будут восхищаться «ЛБА» и поздравлять её с тем, как умело, гибко и мудро она смогла выйти из столь затруднительного положения.
— Возможно, все, но только не полиция.
— Полиция, может, и нет, но зато на нашей стороне будет весь рекламный и деловой мир, пресса, наконец, весь американский народ.
— Что ж, возможно, вы и правы, — Вульф повернул голову. — Я хотел бы еще удостовериться, насколько твердо ваше решение идти на обман с полицией. Вы согласны, мистер Бафф?
Крупное красное лицо Баффа еще больше покраснело, на бровях виднелись капельки пота.
