Дороти Сейерс - Новейший вариант пещеры Али-Бабы
— Остроумно, — ответил Президент, — но, пожалуй, даже слишком. А теперь — быстро — что вам известно?
— Вы сохраните мне жизнь, если я вам все расскажу?
— Я ничего не обещаю. Поторопитесь.
Уимзи пожал затекшими плечами.
— Разумеется. Я сообщу вам, что мне известно. Остановите меня, когда сочтете нужным.
Он перегнулся через стол и заговорил очень тихо. Граммофонная музыка и шарканье ног, доносящиеся сверху, говорили о том, что танцы возобновились. Случайные прохожие, спешащие через Хит, отметили, что обитатели этого одинокого особняка снова устроили веселый прием.
— Итак, — сказал Уимзи, — прикажете продолжать?
Судя по голосу, прозвучавшему из-под маски. Президент мрачно улыбнулся.
— Милорд, — произнес он, — рассказанное вами заставляет меня пожалеть о том, что вы доподлинно не состоите в нашем Обществе. Ум, мужество и мастерство крайне ценны для такой организации, как наша. Боюсь, мне не удастся убедить вас?.. Нет — увы, это исключено.
Он позвонил.
— Будьте любезны, попросите коллег проследовать в столовую, — приказал он мужчине в маске, явившемуся на вызов.
«Столовая», окна которой были закрыты ставнями и гардинами, находилась на первом этаже. Середину комнаты занимал длинный голый стол, окруженный стульями.
— Пир Бармакида, насколько я понимаю, — шутливо заметил Уимзи. Эту комнату он видел впервые. В дальнем ее конце в полу многозначительно зиял распахнутый люк.
Президент занял место во главе стола.
— Дамы и господа, — начал он, как обычно, но эта неуместная учтивость никогда еще не звучала столь зловеще, — не стану скрывать от вас всей серьезности положения. Арестованный сообщил мне два с лишним десятка имен и адресов, которые, как считалось, были известны только мне и их обладателям. Была допущена вопиющая беспечность, — в его голосе зазвенел металл, — и нам еще предстоит в этом разобраться. Были получены и отпечатки пальцев — он предъявил мне несколько фотографий. Каким образом наши сыщики умудрились проглядеть дверцу в тайное отделение сейфа — вопрос, требующий отдельного дознания.
— Не следует их винить, — вставил Уимзи. — Понимаете ли, весь смысл в том, чтобы ее нельзя было заметить. Я ее специально так сконструировал.
Президент продолжал, сделав вид, что его не прерывали:
— Арестованный сообщает, что книга с именами и адресами находится в этом тайнике вместе с некими письмами и бумагами, украденными из домов членов Общества, и многочисленными предметами, имеющими на себе подлинные отпечатки пальцев. Я считаю, что он говорит правду. Он предлагает шифр сейфа в обмен на мгновенную смерть. Думаю, это предложение следует принять. Как вы считаете, дамы и господа?
— Шифр уже известен, — сказал Номер Двадцать второй.
— Идиот! Этот человек заявил нам и доказал мне лично, что он лорд Питер Уимзи. Уж не думаете ли вы, что он мог забыть переменить шифр? К тому же и дверь в тайник тоже с секретом. Если он исчезнет нынешней ночью и полиция заявится к нему в дом…
— Я считаю, — раздался грудной женский голос, — что нужно принять его предложение и использовать полученные сведения — и как можно скорее. У нас не остается времени.
Вдоль стола пробежал одобрительный шепоток.
— Вы слышали, — произнес Президент, обращаясь к Уимзи. — Общество предлагает вам быструю смерть в обмен на шифр сейфа и секрет двери в тайник.
— Вы даете мне слово?
— Даю.
— Благодарю вас. А моя матушка и сестра?
— Если вы, со своей стороны, даете слово — а вы человек чести, — что эти лица не знают ничего, что могло бы причинить нам ущерб, их жизнь будет вне опасности.
— Благодарю вас, сэр. Вы можете быть уверены в том — и порукой мое честное слово, — что они ничего не знают. Мне бы и в голову не пришло посвящать женщину в столь опасные тайны — любую женщину, не говоря уже о дорогих мне людях.
— Прекрасно. Мы пришли к соглашению, не так ли?
Все снова выразили одобрение, хотя и не столь охотно, как раньше.
— В таком случае я готов сообщить вам то, что требуется.
Слово-шифр — «Ненадежность».
— А дверь в тайник?
— На случай прихода полиции эта дверь — с ней могли возникнуть трудности — оставлена открытой.
— Прекрасно! Вы, конечно, понимаете, что, если нашего посланца схватит полиция…
— То это не пойдет мне на пользу, не так ли?
— Дело рискованное, — задумчиво произнес Президент, — но, считаю я, на риск нужно пойти. Спустите арестованного в подвал, пусть развлекается, созерцая аппарат номер пять. Тем временем Номера Двенадцатый и Сорок шестой…
— Нет, нет!
За столом возник и начал угрожающе нарастать глухой ропот.
— Нет, — возразил приторным голосом высокий мужчина, — нет. С какой стати посвящать других членов в эти секреты? Сегодня мы обнаружили среди нас одного предателя и более чем одного кретина. Откуда нам знать, что Номера Двенадцатый и Сорок шестой тоже не предатели и не кретины?
Двое названных с бешенством обернулись к говорившему, но тут в спор вступил женский голос, визгливый и возбужденный:
— Слушайте, слушайте! Он правду сказал. С нами-то, с нами-то как? Нечего всяким там, о которых мы ничего не знаем, читать наши имена. Я этим вот как сыта! А вдруг они нас всех позакладывают легавым?
— Согласен, — поддержал еще один мужчина. — Никому нельзя верить, решительно, никому.
Президент пожал плечами.
— В таком случае, дамы и господа, что вы предлагаете?
Наступило молчание, потом раздался все тот же визгливый голос:
— Я так скажу: пускай господин Президент самолично отправится. Он один знает все про всех, так что ничего нового там не раскопает. А то что же получается — нам рисковать и подставляться, а он, значит, дома сиди да деньгу загребай? Пускай самолично пойдет, вот как я вам скажу.
Все одобрительно зашушукались.
— Я поддерживаю это предложение, — изрек солидный мужчина, носивший на часовой цепочке связку золотых брелоков. Заметив брелоки, Уимзи улыбнулся: именно это пустяковое проявление тщеславия в свое время помогло ему быстро установить имя и адрес дородного господина, по каковой причине он испытывал теперь к этим безделушкам определенные нежные чувства.
Президент обвел взглядом собравшихся.
— Значит, собрание желает, чтобы отправился именно я? — спросил он с угрозой.
Сорок пять человек подняли руки. Только женщина, известная как Номер Второй, сидела неподвижно и молча, вцепившись твердыми пальцами в подлокотники кресла.
Президент медленно провел взглядом по зловещему кругу воздетых рук, пока не остановился на ней.
