Рекс Стаут - Игра в бары
На этот раз было вполне достаточно одного взгляда, чтобы определить, что человек, стоявший за дверью, был примерно вдвое старше меня. Он был высок и костляв, с квадратным, выступающим вперед подбородком, в темно-серой, плотно сидящей на его голове шляпе, с портфелем под мышкой.
Я открыл дверь и спросил посетителя, как у него обстоят дела со здоровьем и что ему, собственно, здесь нужно.
Он, не задумываясь, ответил, что зовут его Перри Холмер и он срочно хочет видеть Ниро Вулфа.
Обычно, когда Вулф находился у себя в кабинете и являлся какой-нибудь незнакомец, я оставлял его подождать у двери, пока не схожу за соответствующими инструкциями. Но на этот раз, получив возможность направить течение мыслей Вулфа в другое русло, а также предотвратить выдворение нашей гостьи до наступления ночи, я пригласил этого человека войти, повесил его шляпу на вешалку и проводил в кабинет к Вулфу.
Сначала я подумал, что Вулф собирается подняться со своего кресла и выйти из комнаты, не сказав ни слова. Я наблюдал подобное не раз. Причем это проделывалось с таким видом, будто бы в комнате никого и не было. Я прекрасно видел, что именно такое желание промелькнуло в глазах патрона. Однако оно, видимо, было все же недостаточно сильным, и он остался сидеть в своем кресле, только с возмущением переводя свой взгляд с посетителя на меня.
— Мне необходимо вам объяснить, — начал Холмер, — почему я сразу же, и в такое время, обратился к вам. Ну, во-первых, я кое-что знаю о ваших потрясающих успехах и отличной репутации, но, кроме того, мне известно мнение о вас Дика Вильямса, вернее, Ричарда А. Вильямсона, торговца хлопком. Он сказал мне, что однажды вы сотворили для него чудо. — Холмер некоторое время вежливо помолчал, предоставив Вулфу возможность согласиться с этим лестным для него утверждением.
Вулф так и сделал, наклонив свою огромную голову на целую восьмую дюйма.
— Я, конечно, не прошу для себя чуда, — продолжал Холмер, — но мне необходима быстрота, смелость и необычайная проницательность.
Он устроился в кожаном кресле, стоящем около письменного стола Вулфа, придерживая свой портфель у локтя на подлокотнике. У него был хорошо поставленный баритон, такой же жесткий, как и он сам.
— И особенно секретность. Мне очень хорошо известно, что все это у вас имеется. Что же касается меня, то я — старший партнер юридической фирмы с самой надежной репутацией, офис которой размещается на Уолл-стрит. Дело заключается в том, что молодая женщина, интересы которой я представляю, внезапно исчезла, и есть основания опасаться, что она может совершить нечто опрометчивое и даже подвергнуться крайней опасности. Ее необходимо немедленно отыскать и сделать это так быстро, как только возможно.
Я открыл ящик стола, чтобы вытащить записную книжку, и потянулся за ручкой. Что может быть приятнее такого дела? Исчезнувшая молодая особа и старший партнер уолл-стритовской юридической фирмы с самой надежной репутацией, настолько обеспокоенный, что даже на ночь глядя пришел к нам за помощью, предварительно не позвонив. Я смотрел на Вулфа и с трудом удерживал улыбку.
Его губы были плотно сжаты, выдавая тем самым недовольство перед неизбежной работой. Когда на Вулфа надвигалась работа, он становился мрачен. Чаще всего он никак не мог найти причин для благовидного отказа, не мог изложить в убедительной форме своих извинений. Все это он ненавидел.
— У меня есть определенное предложение, — продолжал Холмер. — Я заплачу вам пять тысяч долларов, если вы обнаружите ее и позволите мне связаться с ней до 29 июня, то есть в течение шести дней, считая с сегодняшнего дня. Я заплачу и вдвое больше: десять тысяч, если вы доставите ее в Нью-Йорк, живую и невредимую, к утру 30 июня.
Я смотрел на него с живым интересом, когда он говорил о пяти тысячах долларов, а потом о десяти, но когда я услышал о дате — 30 июня, я тотчас же опустил глаза. Это все, конечно, могло быть и простым совпадением, но у меня появилось внезапно предчувствие того, что здесь что-то не так. А мой опыт уже давно научил меня не пренебрегать подобными предчувствиями. Я поднял глаза настолько, чтобы видеть лицо Вулфа, но на нем не проскользнуло и тени того, что произнесенная дата поразила его так же, как меня.
— А не лучше ли вам обратиться в полицию? — спросил он.
Холмер покачал головой:
— Как я уже имел честь сказать вам, здесь необходимо полнейшее соблюдение секретности.
— Это понятно, раз вы решили обратиться за помощью к частным детективам. Расскажите мне о вашем деле, только кратко и ясно. Поскольку вы, как сами изволили сказать, юрист, то должны знать, что мне необходимо решить, возьмусь ли я за эту работу.
— А почему бы вам не взяться за нее?
— Не знаю, не знаю… Вы лучше расскажите мне все подробности дела.
Холмер выпрямился в кресле. Я решил, что его манера сжимать и разжимать пальцы — не установившаяся привычка, просто он был на пределе.
— В любом случае, — начал он, — это конфиденциально. Имя молодой женщины, которая исчезла, — Присцилла Идз. Мне известна вся ее жизнь до малейших подробностей. Я — ее опекун. Кроме того, я управляю ее собственностью, согласно завещанию отца Присциллы, умершего десять лет назад. Она проживает в квартире на Восточной Семьдесят четвертой улице. Я должен был приехать туда сегодня вечером, чтобы обсудить с ней кое-какие деловые вопросы. Войдя в квартиру немногим позже восьми, я ее не нашел. Горничная была крайне встревожена, поскольку ожидала свою хозяйку домой к обеду, а от нее до сих пор не было никаких известий…
— Таких подробностей мне не нужно рассказывать, — нетерпеливо перебил его Вулф.
— Хорошо, я постараюсь изложить все короче, — согласился Холмер. — Я обнаружил на ее письменном столе адресованный мне конверт. Там лежала записка, написанная ее рукой.
Он потянулся за своим портфелем, открыл его и извлек оттуда небольшой, сложенный вдвое листок голубой бумаги, но снова опустил его обратно, чтобы достать из футляра очки и надеть их на нос. Потом опять взялся за листок.
— Вот, послушайте, что здесь написано: «Дорогой Перри…» — Он замолчал и, подняв подбородок, посмотрел сначала на меня, потом перевел взгляд на Вулфа. — Она называет меня по имени, — объяснил он, — с того времени, как ей исполнилось двадцать лет, а мне сорок девять. Это было предложение ее отца.
Он явно жаждал комментариев, и Вулф вынужден был пробормотать:
— Но ведь это же не имеет существенного значения для дела.
Холмер кивнул:
— Я просто упомянул об этом, но будем читать дальше.
«Дорогой Перри!
Надеюсь, вы не будете на меня слишком сердиться за то, что я вас так подвела. Я не собираюсь делать никаких глупостей. Я просто хочу побыть одна там, где я сейчас есть. Я сомневаюсь, что вы хоть что-нибудь услышите обо мне до 30 июня, но после этой даты узнаете все обязательно. Пожалуйста, не волнуйтесь, и не пытайтесь меня найти.
