Эрл Гарднер - Пройдоха
– А как Сандра изменилась?
– Не совсем понимаю. Но она стала какая-то жесткая, расчетливая, всегда начеку, хитрит. Смотрит на тебя, и впечатление, что глаза ее лгут.
– Когда ты это заметила?
– Как только мы снова встретились.
– Когда?
– Примерно с неделю назад. Она написала, чтобы я пожила у нее некоторое время.
– Работаешь?
– Теперь нет. Я бросила работу, чтобы побыть с ней.
– Разумно поступила, как думаешь?
– Она сказала, что работа здесь для меня найдется.
– В каком городе ты жила?
– В Канзас-Сити.
– И в этом городе ты впервые встретила Сандру? Там вы жили вместе?
– Нет, мы с Сандрой познакомились в Солт-Лейк-Сити. Когда она встретила Моргана во время поездки в Гонолулу, то даже не удосужилась приехать за вещами. Я отослала их в Канзас-Сити. Через некоторое время Морган приехал сюда, а я – в Канзас-Сити на работу. Но их там уже не было… Мне так кажется. Я просто не могла уследить за их переездами. Понимаешь, Морган то туда, то сюда. Побудет некоторое время, а когда становится небезопасно, как сейчас, его вытуривают. Но такого еще не было.
В этот момент крупная немка – хозяйка ресторана – подошла и спросила, не хотим ли мы еще кофе. Альма отказалась, а я попросил еще.
– Ты мне не все рассказываешь, – заметил я. – Почему?
– А что ты хочешь знать?
– Все.
– Было время, я просто с ума сходила по Сандре. И видимо, до сих пор так и есть. Но брак очень изменил ее, и не только это. Виновата и ее дальнейшая жизнь с Морганом.
Она разразилась нервным смехом и добавила:
– Наверное, ты думаешь, я горожу чепуху, когда утверждаю, будто Морган считает меня причиной зла. Уверяю, Морган виноват в том, что Сандра так изменилась.
– Ради Бога, выложи мне всю правду. В чем дело? Что, у нее были любовники?
– А разве ее можно было бы винить в этом? – возразила Альма с жаром. – Морган изменял ей. Прошло всего два месяца после бракосочетания, и она узнала, что у него есть любовница. И так все время.
– Одна и та же?
– Нет, он и любовнице изменял.
– Ну, послушаешь тебя, – заметил я, – так это все из-за того, что Сандра не создавала ему домашний уют…
– Дональд, – перебила она, – не будь таким. Прекрати. В это время немка принесла мне кофе.
– Ладно, прекращаю. А ты не считаешь, что обе стороны виноваты?
– Морган ввел Сандру в свою компанию: картежники, гуляки, иногда политиканы. Он хотел, чтобы Сандра их очаровывала, и все время говорил ей: «Не будь такой недотрогой, пококетничай с ним. Мне хочется, чтобы ты ему понравилась, так надо для дела». Он хотел, чтобы Сандра была похожа на одну из роскошных девиц с обложек журналов.
– Она твоя подруга, и ты против нее выступать не хочешь. Спорить об этом – пустая трата времени. Скажи мне о другом.
– О чем другом?
– О том, что тебя беспокоит.
– Мне кажется, у нее есть деньги, которые принадлежат Моргану.
– Откуда?
– Они были предназначены для взяток. Мне кажется, что были банковские вклады в сейфах на ее имя, а может быть, она взяла себе вымышленное имя? Морган давал ей деньги, чтобы она клала их в банк. Деньги шли на подкупы. В общем, точно не знаю. Во всяком случае, Сандра эти деньги отдавать не собирается.
– Как я понимаю, когда она играет в покер, то все взятки заграбастывает себе?
– Разве ее можно винить?
– Пока не знаю.
– Знаешь, Дональд, я боюсь.
– Чего?
– Всего.
– И Моргана Беркса тоже?
– Да, и его тоже.
– А Сандра его боится?
– Нет. Это меня как раз и настораживает. Почему она не боится его?
– А ты читала ее заявление о разводе?
– Да.
– Заметила, что она хочет заграбастать все, что можно? И страховку, и алименты, и гонорар на оплату адвокатов, и общую собственность, и все другое.
– Это адвокатские штучки. Ведь адвокаты всегда так делают.
– Это Сандра тебе так сказала?
– Да.
– А что ты хочешь от меня?
– Ты прав насчет Сандры. Она все доводит до конца. Она всегда была такой. Помню, как-то вечером один из ее приятелей не хотел уходить и стал хулиганить. Сандра решила стукнуть его клюшкой от гольфа. И сделала бы это.
– А почему не сделала?
– Я вмешалась.
– А что было с приятелем?
– Испугался. Я уговорила его уйти. Мы его плохо знали.
– Ладно, продолжай.
– Понимаешь, я думаю, Сандра что-то скрывает. Мне кажется, она хочет облапошить Моргана, но каким образом – не знаю. Я хочу, чтобы ты выяснил это и смог бы убедить ее быть более благоразумной.
– И это все?
– Да.
– А ты? Тебе ничего не нужно?
Она оценивающе взглянула на меня, медленно покачала головой и сказала:
– Нет.
Я допил кофе.
– Валяй, валяй, – сказал я ей. – Все думают, что я маленький ребеночек, которого нельзя выпускать вечером на темную улицу. Ты прекрасно знаешь: если бы я сказал, что работаю сыщиком два или три года, ты бы выложила мне все как на духу. А пока ты думаешь, что мне нельзя доверять.
Она хотела что-то сказать, но раздумала.
– Ну, давай плати по счету, и пойдем встречаться с братцем Сандры. Узнаем, что у него на душе.
– А ты никому не скажешь, что я тебе тут наговорила?
– Ты мне ничего и не рассказывала. Кстати, как его зовут?
– Томс.
– А имя?
– Никогда не слышала. Б.Л. Томс – так он расписывается. А Сандра всегда называет его Блеейти, по первым буквам. Как овца блеет.
Я подозвал хозяйку, чтобы расплатиться, и сказал:
– Ну, пошли поговорим с Блеейти.
Глава 4
Был ли у Альмы ключ от квартиры, не знаю. Во всяком случае, стоя в коридоре, она большим пальцем перчатки нажала на звонок. Молодухе, которая открыла нам дверь, было лет двадцать семь – двадцать восемь. Ее платье подчеркивало узкую талию и пышные формы. Черные волосы, большие выразительные темные глаза, скуластое лицо, ярко-красные полные губы. Она смотрела на меня изучающе, как на коня, купленного на ярмарке.
– Сандра, – сказала Альма, – это Дональд Лэм. Он работает в сыскном бюро Берты Кул. Он собирается найти Моргана и вручить ему повестку. А теперь расскажи об аварии.
Сандра Беркс смотрела на меня удивленно.
– Не похожи вы на сыщика, – сказала она, подавая руку. Она не просто подала мне руку, а вручила ее, как будто отдавала часть себя.
Сжимая ее руку, я промолвил:
– Я стараюсь выглядеть агнцем.
– Как я рада, что вы пришли, мистер Лэм. – Она нервно засмеялась. – Очень нужно найти Моргана как можно скорее. Думаю, вы понимаете, почему это важно. Входите.
Я отодвинулся, чтобы пропустить Альму. Комната, куда мы вошли, была большая; темные деревянные балки на потолке, тяжелые драпри на окнах, толстые, мягкие ковры на полу, несколько кресел со столиками, на которых лежали пачки сигарет и стояли пепельницы. Короче говоря, это была уютная комната с налетом чувственности.
