Эрл Гарднер - Счет девять
– Будь я проклят, вы правы, – сказал он. – Полагаю, я должен перед вами извиниться, Лэм. Я недооценил вас, когда встретил.
– Оставим это, – промолвил я.
Берта произнесла с гордостью:
– Насчет Дональда многие ошибаются. Он невысокого роста, но крепок и умен как черт.
– Смени пластинку, Берта, – попросил я.
– Я-то насчет него не ошиблась, – сказала Филлис Крокетт, подавая мне руку. – Я сразу узнаю талантливых людей. Доброй ночи, мистер Лэм. Я рада была познакомиться с вами. Уверена, что утром мой муж обсудит с миссис Кул все деловые вопросы. – Она повернулась к Берте: – Доброй ночи, миссис Кул.
Я крикнул Мелвину Отису Олни, провожавшему страхового агента:
– Задержите лифт, Олни, мы спустимся вместе и сэкономим один спуск.
– Хорошо, задержу, – пообещал Олни.
Я постарался избежать рукопожатия Крокетта, чтобы не дать ему возможности покалечить мне руку. Мы пожелали друг другу доброй ночи, вошли в лифт, и дверь закрылась. Страховой агент посмотрел на меня и улыбнулся:
– Возьмите мою визитную карточку. Я знаю ваше агентство, но буду рад получить вашу личную визитку, если вы не против. Просто чтобы иметь точные сведения.
Я дал ему одну из наших карточек. Мы спустились в вестибюль, и Олни повел частный лифт обратно вверх.
– Вы с этого много имеете? – спросил я Уильяма Эндрю.
– Слава богу, да, – ответил он. – Перепадает все время. Возьмем хотя бы Дина Крокетта. Он набивает квартиру редкостями, которые насобирал в разных частях света. Время от времени возвращается домой и начинает просматривать свои сокровища. Думает, что они стоят миллион долларов. А мы даже не пытаемся предложить снизить цену. Это хороший бизнес. Никто не украдет это барахло целиком, но часто то одно, то другое пропадает, и мы выплачиваем завышенную страховку. Но страховые взносы у нас так велики, что выплаты окупаются с лихвой. Ко всеобщему удовольствию. Мы можем влипнуть только в случае пожара. Но дом Крокетта пожаробезопасен… Мы готовы оценить его «сокровища» в миллион долларов, но если он завтра умрет и его движимое имущество пойдет с молотка, знаете, сколько удастся выручить за все это? – Эндрю постучал по чемоданчику-«дипломату», куда он спрятал заполненное Крокеттом заявление. Я ничего не ответил, и Эндрю продолжил: – За все охотничьи трофеи – не больше десяти тысяч долларов. Это духовое ружье он раздобыл в куче утильсырья и хлама. Заплатил только за провоз.
Глава 4
Когда я на следующее утро вошел в контору, Элси Бранд сказала:
– Берта рвет и мечет.
– Чего ей надо?
– Тебя.
– Зачем?
– Кража на приеме.
– Я думал, она сама собирается заняться этим, – усмехнулся я. – Газеты намекают, что была нанята только она.
Элси обычно старается не обсуждать наши с Бертой отношения, но на сей раз сказала сдержанно:
– Сегодня утром она иного мнения.
– Прекрасно. Отправляюсь к ней.
Я подошел к кабинету Берты, выполнил церемонию стука в дверь и вошел.
– Боже мой! Ты пришел почти вовремя! – истерически завопила Берта.
– Что стряслось на сей раз?
– Этот проклятый Будда и духовое ружье.
– Ну и что с ними?
– Мы должны их вернуть.
– А на деле он вовсе не желает их возвращать, – сказал я. – Если Крокетт получит ружье и Будду обратно, ему придется вернуть страховой компании девять тысяч долларов.
– Мне он сказал, что хочет их вернуть.
– Так почему бы не вернуть ему их?
– Не гни со мной такую линию. Как ты, черт побери, собираешься найти эти вещи? Пока ты не втерся в агентство, у меня был почтенный, заурядный бизнес. Учет векселей, подготовка счетов, проверка свидетельств.
– И заурядные доходы, – напомнил я.
– После того как ты начал работать на меня по своим методам, мы приобрели славу сумасшедшего дома.
Я посмотрел на ее кольца с крупными бриллиантами. Берта проследила за моим взглядом и вдруг оскалилась:
– Ладно, Дональд. Подо мной земля закачалась. Каким образом ты сумеешь провести подобное дело, не привлекая полицию?
Она оттолкнула свое скрипучее вращающееся кресло от стола, встала и принялась ходить взад-вперед по кабинету странной походкой – крупным шагом вперевалку.
– У него было пятьдесят два гостя, – сказал она. – Нет, еще больше. Шестьдесят два. Все с приглашениями. Я следила за каждым из них. Все они, как он сказал, «столпы порядочности»… И один из этих чертовых «столпов порядочности» украл нефритового Будду и духовое ружье. Теперь Крокетт желает их вернуть. Что ты сможешь предпринять, если нельзя обращаться к полиции? Без нее ты даже не проверишь ломбарды, а эти вещи в ломбард не попадут. Они уже в частной коллекции одного из этих гостей.
– Если это духовое ружье не находится в квартире Крокетта, спрятанное где-нибудь под кроватью или в другом укромном месте, – предположил я.
– Нет, – опровергла она. – Я намекнула, что один из гостей мог его спрятать, и они сегодня утром перевернули весь дом. Заглянули в каждый уголок.
– Попробуй дать объявление в газету, – предложил я. – «Просьба к тому, кто неумышленно ушел с редкой вещью с приема, устроенного общеизвестной светской особой, сообщить через почтовый ящик 420 за вознаграждение…»
Берта одарила меня свирепым взглядом:
– Не шути.
– Я и не шучу, – сказал я. Берта запыхтела. – Это неплохой, логически обоснованный совет, – продолжил я. – Ты не желаешь ему последовать, но у тебя ведь нет ничего другого.
– Я не желаю ему последовать! – воскликнула она. – Ты тоже один их тех, кто собирается вернуть это барахло. Я свою часть работы выполнила и не собираюсь тащить на себе весь груз общего бизнеса. – Я поднял брови. – Я стояла там на больных ногах перед проклятым лифтом, была любезной с прибывающими людьми, с улыбкой просила показать приглашение… Не вешай мне лапшу на уши, Дональд Лэм! Именно тебе придется вернуть эти вещи, а я намереваюсь с этой минуты заняться другими делами. Когда этот проклятый Отис Олни говорил со мной, я намекнула ему, что за эту часть бизнеса отвечаешь ты.
– Прелестно! – резюмировал я, усаживаясь в кресло и закуривая сигарету. – И как ты ладишь с Олни?
– Я ненавижу его до мозга костей. Это сверхлицемерное, учтивое, грошовое, раболепствующее барахло.
– И фотограф тоже?
– Фотограф очень мил, – не согласилась она.
– Он был там прошлой ночью?
– О, конечно. Снимал там повсюду.
– Личный фотограф?
– Смотря что ты понимаешь под словом «личный». Крокетт хотел получить эти снимки. Крокетт желает, чтобы его каждую минуту фотографировали.
– Под каким предлогом была устроена вечеринка? – спросил я.
– Он только что вернулся. Изучал дикарей Хусиса, привез массу снимков. Женщины с корзинами на голове. Женщины, голые сверху до талии. Убитые животные. Крокетт, поставивший ногу на грудную клетку туши, с ружьем в руке и глупой улыбкой.
