Агата Кристи - Пес смерти
Но конечно же все это полная чушь! Все можно объяснить вполне естественными причинами. То, что доктор верил в видения сестры Марии-Анжелики, лишь подтверждало, что у него самого тоже была расстроена психика.
Однако порой я представляю континент в глубинах моря, где некогда жили люди, достигшие высочайшего уровня цивилизации, далеко опередившей нашу…
Или же, наоборот, сестра Мария-Анжелика вспоминала — некоторые считают, что это возможно, — будущее, а не прошлое, и Город Кругов грядет?
Но все это конечно же чепуха, всего лишь галлюцинация!
Красный сигнал
— Нет, это просто потрясающе, — сказала хорошенькая миссис Эверслей, широко раскрыв свои милые, но чуть пустоватые голубые глаза. — Все говорят, что женщины имеют шестое чувство. Вы этому верите, сэр Алингтон?
Знаменитый психиатр улыбнулся сардонически. Он безгранично презирал этот тип хорошеньких, глуповатых женщин. Алингтон Вест, самоуверенный полный мужчина, был высшим авторитетом по душевным болезням и в полной мере осознавал свое положение и славу.
— Говорят ужасно много всякой чепухи, я это знаю, миссис Эверслей. Но что означает сам термин — шестое чувство?
— Ох, уж эти ученые мужи. Вы всегда любите такую точность. Но ведь это поистине сверхъестественно, когда человек иногда просто чувствует, я имею в виду на самом деле удивительную проницательность Клер, ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
И она наклонилась к хозяйке дома, чуть надув губки. Клер Трент ответила не сразу. За обеденным столом собралось небольшое общество. Клер Трент, ее муж, Виолета Эверслей, сэр Алингтон Вест, его племянник Дермот Вест — старый приятель Джека Трента и, наконец, сам Джек Трент, несколько тяжеловатый цветущий мужчина с добродушной улыбкой и ленивым смехом.
— Какая чушь, Виолета! Твой лучший друг погибает в железнодорожной катастрофе, и ты тут же вспоминаешь, что в прошлый вторник тебе приснилась черная кошка, — великолепно!
И все это время ты чувствовала что-то должно случиться.
— О нет, Джек, ты путаешь предчувствие с интуицией. Ну послушайте, сэр Алингтон, вы же должны признать, что предчувствие бывает на самом деле?
— Может быть, в какой-то мере, — осторожно признал врач, — но многое зависит от совпадений, и, кроме того, почти всегда неизбежно история создается после того, как случится событие, — и это также необходимо учитывать.
— Я не думаю, что существует нечто, что мы называем предчувствием, — сказала Клер Трент довольно резко, — или интуиция, или шестое чувство, или еще что-то, о чем мы так много говорим. Мы мчимся по жизни, как поезд в темноте к неизвестному месту назначения.
— Это едва ли подходящее сравнение, миссис Трент, — сказал Дермот Вест, подняв наконец голову и вступая в разговор. В его ясных серых глазах был странный блеск, и они необычно выделялись на сильно загорелом лице. — Видите ли, вы забыли о сигналах.
— Каких сигналах?
— Ну как же, зеленом, когда все в порядке, и красном сигнале опасности.
— Красный сигнал опасности — это потрясающе! — выдохнула Виолета Эверслей.
Дермот нетерпеливо отвернулся от нее.
— Это, конечно, следует понимать иносказательней. Впереди опасность! Красный сигнал! Будь осторожен!
Трент посмотрел на него с любопытством.
— Дермот, старина, ты об этом говоришь так, словно сам все это испытал.
— Так оно и есть, точнее, так и было.
— Расскажите нам об этом.
— Я могу рассказать всего лишь об одном случае. Это было в Месопотамии сразу же после Дня перемирия. Однажды вечером я вошел в свою палатку, и меня охватило сильнейшее чувство. Опасность! Будь осторожен. У меня не было даже намека на то, с чем это связано. Я обошел весь лагерь, бесполезно суетился, напрасно беспокоясь, предпринял все предосторожности против нападения враждебных арабов и вернулся в свою палатку. Как только я в нее вошел, чувство опасности вспыхнуло снова, еще сильнее, чем прежде.
Опасность! В конце концов, я взял одеяло, вышел наружу, закутался в него и лег спать.
— Ну и что?
— А на следующее утро, когда я вошел в палатку, первое, что я увидел, был огромный самодельный нож, чуть ли не в пол-ярда длиной, воткнутый в койку, на которой я должен был спать. Вскорости я узнал, что это сделал один из служивших у нас арабов. Его сына расстреляли за шпионаж. Ну, что вы на это скажете, дядя Алингтон? Это я и называю красным сигналом.
Научное светило улыбнулось неопределенно.
— Очень интересный рассказ, милый Дермот.
— Но вы все-таки относитесь к моему рассказу с осторожностью.
— Да-да. Я нисколько не сомневаюсь, что у тебя было предчувствие опасности, как ты говоришь. Похоже на то, что это предчувствие возникло извне, под впечатлением некоего внешнего воздействия на твою психику. Но в наши дни мы обнаруживаем, что почти все возникает изнутри — из нашего подсознания.
— Старое доброе подсознание, — вставил Джек Трент, теперь все считают его мастером на все руки.
Сэр Алингтон продолжал, не обращая внимания на это замечание:
— Я могу предположить, что этот араб своим взглядом или видом мог себя выдать. Твое сознание этого не отметило или не запомнило, но с твоим подсознанием все было не так. Подсознание никогда ничего не забывает. Мы также полагаем, что подсознание способно рассуждать и делать заключение и полностью не зависит от воли высшего сознания. Твое подсознание, следовательно, было уверено в том, что на тебя может быть совершено покушение, и смогло заставить свое состояние реализоваться в твоем сознании.
— Должен признать, что это звучит очень убедительно, — сказал Дермот, улыбаясь.
— Но совсем не так потрясающе, — надулась миссис Эверслей.
— Возможно также, что ты подсознательно чувствовал, что этот человек питает к тебе ненависть. То, что в старое время называли телепатией, несомненно, существует, но условия, влияющие на это состояние, нам мало понятны.
— А были у вас еще какие-нибудь случаи? — спросила Клер.
— О да, но не такие яркие, и, как мне кажется, они могут быть отнесены к разряду совпадений. Однажды я отказался от приглашения посетить загородный дом лишь потому, что сработал «красный сигнал». А на следующей неделе этот дом сгорел дотла. Между прочим, дядя Алингтон, как могло здесь проявиться подсознание?
— Боюсь, что не могло, — сказал сэр, Алингтон, улыбаясь.
— А я думаю, что у тебя есть объяснение ничуть не хуже. Можешь не стесняться, мы все здесь близкие родственники.
— В таком случае, племянничек, я рискну предположить, что ты отказался от приглашения по той простой причине, что тебе не хотелось ехать, а после пожара предположил, что у тебя было предчувствие опасности. А теперь в это объяснение ты, не задумываясь, слепо веришь.
