Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
О’Гарро кивнул.
– Могу только сказать, что, судя по вчерашнему вечеру, они вовсе не производят впечатления идиотов. Все что угодно, только не идиоты… Ведь речь идет о сумме в полмиллиона долларов, не говоря уже о второй премии в четверть миллиона. Так что я думаю, что никто из них не проговорится. А вы, Верн, что об этом скажете?
– То же самое, – согласился Асса. – Разве что только эта старая кошка Фрейзи… Одному Богу известно, что она может наболтать.
– Но, – обратился Хансен к Вульфу, – даже если они что-нибудь об этом и скажут и полиция спросит нас, почему мы не упомянули об этом факте, мы ответим, что не придали ему никакого значения, ведь нам было совершенно ясно, что Далманн просто пошутил. Во всяком случае, у нас это сомнений не вызывало, и мы предполагали, что так же думают и другие. Но даже если полиция не примет такого объяснения, мы все равно будем категорически отрицать версию, будто на этом листке из бумажника Далманна действительно были ответы на пять последних стихотворных загадок и именно это послужило причиной его смерти. Конечно, полиции положено уметь хранить тайну, и часто это им действительно удается, но подобные вещи все равно рано или поздно выплывают наружу.
Адвокат уже совсем сполз на край своего красного кожаного кресла, и я даже забеспокоился, как бы он с него не соскользнул. Он продолжил:
– Не знаю, полностью ли вы отдаете себе отчет, в каком ужасном положении мы оказались. Ведь этот конкурс – самое грандиозное рекламное мероприятие века. Только представьте: миллион долларов на одни только призы, два миллиона участников, вся страна с нетерпением ждет победителей. Естественно, мы уже подумывали, не аннулировать ли эти пять злосчастных стихов и не заменить ли их новыми… Но это было бы весьма рискованно, ибо было бы равносильно признанию, будто мы подозреваем одного из конкурсантов в том, что он получил правильные ответы, убив Далманна, что, в свою очередь, подтверждает тот факт, что ответы действительно находились у Далманна в бумажнике… Кроме того, любой из финалистов или даже все пятеро могут отказаться от замены, мотивируя это тем, что у них и в мыслях не было ничего дурного. И тогда может разразиться чудовищный скандал. А если «ЛБА» откажется продолжать конкурс, как было оговорено заранее, то они могут подать на компанию в суд и почти наверняка выиграют процесс.
Хансен достал из кармана листок бумаги и развернул его.
– Вот график отправки ответов, аналогичный экземпляр есть у всех участников конкурса.
Он начал читать:
– «Сьюзен Тешер, город Нью-Йорк – не позднее полудня девятнадцатого апреля.
Кэрол Уилок, город Ричмонд, штат Виргиния – не позднее полуночи девятнадцатого апреля.
Филипп Янгер, город Чикаго, штат Иллинойс – не позднее полуночи девятнадцатого апреля.
Гарольд Роллинс, город Берлингтон, штат Айова – не позднее полуночи девятнадцатого апреля.
Гертруда Фрейзи, город Лос-Анджелес, штат Калифорния – не позднее полуночи двадцатого апреля».
Адвокат снова убрал листок в карман и откинулся на спинку кресла. Я облегченно вздохнул.
– Это крайние даты, которые должны быть проставлены на почтовых штемпелях ответов; из каких соображений их определяли, я вам уже сказал. Это устраивало мисс Фрейзи, она ведь собиралась лететь домой, хотя теперь это все равно откладывается. Вообще-то, раз им все равно пришлось задержаться в Нью-Йорке, они, возможно, и согласились бы на продление сроков. Но что, если против этого возразит мисс Тешер, ведь она-то живет в Нью-Йорке? Вдруг она будет продолжать работать и вышлет свои ответы, не дожидаясь крайнего срока? В каком мы тогда окажемся положении?
Вульф пробормотал:
– Да уж, в пиковом!..
– Увы, именно так. И у нас есть только один выход – выяснить, кто взял бумагу с ответами, по возможности сегодня или завтра, но никак не позднее полуночи двадцатого апреля, это самый крайний срок. Если у нас будут доказательства, тогда все они в наших руках. Мы с полным правом сможем им сказать, что один из них – и мы назовем имя – украл ответы, поэтому необходимо заменить стихи, установив новые сроки подачи ответов, и на этом основании уже присуждать призы. И им придется с этим согласиться, хотят они или не хотят. В этой ситуации у них просто не будет другого выхода. Разве не так?
– Пожалуй, действительно не будет, – согласился Вульф. – Только у того, кто будет уличен в краже ответов, будет не так уж много шансов продолжить свои изыскания, ибо его посадят в тюрьму по подозрению в убийстве.
– Ну, это уж его проблема.
– Верно. Но ведь тогда раскроется и ваш обман. Полиция поймет, что вы ей лгали, уверяя, будто верите, что выходка Далманна с этой бумагой вчера вечером была всего лишь шуткой.
– Ну, тут ничего не поделаешь. Зато они получат убийцу.
– И это тоже верно. И все-таки, – упорствовал Вульф, – вы идете на огромный риск, делая ставку на то, что в течение недели я непременно найду вам вора. А если мне не удастся? Ведь в этом случае ваше положение окажется не затруднительным, а просто безнадежным. Не позднее полуночи двадцатого апреля… Учтите, в моем распоряжении только вот это, – он постучал себя пальцем по лбу, – мистер Гудвин да еще несколько людей, на которых я могу положиться. У полиции же тысячная армия, огромные возможности и связи. Так что считаю своим долгом дать вам совет: подумайте как следует, не обратиться ли вам вместо меня к помощи полиции?
– Мы уже это обсуждали, – ответил Хансен. – В таком случае мы не просто рискуем – мы обречены. Уже к завтрашнему утру всем станет известно, что конкурсные ответы украдены, сразу же разразится грандиозный скандал на всю страну, и «ЛБА» получит такой удар, от которого вряд ли когда-либо оправится.
Но Вульф был упрям:
– Я должен быть уверен, что вы все взвесили. Подумайте, ведь даже если мне удастся до крайнего срока обнаружить виновного, все равно сведения о том, что ответы были похищены, скорее всего, выплывут наружу.
– Пусть так, но тогда мы будем знать, кто вор, и сможем уладить вопрос с конкурсом так, чтобы это устраивало всех, чьи интересы оказались затронуты. Это совсем другая ситуация. Все будут восхищены «ЛБА» и тем, как умело, гибко и мудро она смогла выйти из столь затруднительного положения.
– Возможно, все, но только не полиция.
– Полиция, может, и нет, зато на нашей стороне будет весь рекламный и деловой мир, пресса, наконец, весь американский народ.
– Что ж, возможно, вы и правы. – Вульф повернул голову. – Я хотел бы удостовериться, насколько твердо ваше решение пойти на обман полиции. Вы согласны, мистер Бафф?
