Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
Здесь красноречие мисс Гилкрист истощилось, и мистер Энтвисл быстро вмешался в разговор:
– Мне известны все основные подробности происшедшего. Инспектор Мортон ознакомил меня с ними. Однако, если вас это не слишком затруднит, не могли бы вы описать все своими словами?
– Ну конечно, мистер Энтвисл! Как хорошо я вас понимаю! В полицейском изложении все выглядит таким обезличенным, не правда ли? И это, конечно, не удивительно.
– Миссис Ланскене вернулась с похорон позавчера вечером, – напомнил ей адвокат.
– Да, ее поезд пришел очень поздно. Я заказала ей такси на встречу, как она и велела. Бедняжка, она была совершенно измучена, что совсем не удивительно, однако настроение у нее было очень бодрое.
– Понятно, понятно… А она говорила что-нибудь о самих похоронах?
– Совсем немного. Я дала ей чашку горячего молока – больше она ничего не захотела, – и миссис Ланскене рассказала, что церковь, в которой было очень много цветов, была почти полна. Ах да! Еще она сказала, что очень жалеет, что так и не увидела своего второго брата – кажется, Тимоти?
– Да, Тимоти.
– Она сказала, что видела его последний раз двадцать лет назад и надеялась, что он будет на похоронах. А потом рассказала, что он решил не приезжать на похороны, принимая во внимание все обстоятельства, но что жена его там была. А еще она сказала, что всегда терпеть не могла Мод… Боже, прошу прощения, мистер Энтвисл, это просто сорвалось у меня с языка; я совсем не хотела…
– Всё в порядке, мисс Гилкрист, всё в порядке. – Голос адвоката звучал подбадривающе. – Вы же в курсе, я не член семьи и знаю, что Кора никогда не ладила со своей свояченицей.
– Тогда вечером она сказала приблизительно следующее: «Всегда знала, что Мод обязательно превратится в одну из этих любящих командовать женщин, которые всюду суют свой нос». Именно так она и сказала. А потом добавила, что немедленно ляжет в постель, – она очень устала, бедняжка, – а у меня уже была готова бутылка с горячей водой, и она сразу же поднялась наверх.
– А больше она не сказала ничего, что бы вам запомнилось?
– Если вы имеете в виду какие-то предчувствия, мистер Энтвисл, то их у нее не было. В этом я абсолютно уверена. Понимаете, она действительно была в прекрасном настроении, то есть если не говорить о самом грустном событии и о том, что она очень устала. Она еще спросила меня, как я смотрю на поездку на Капри. На Капри! Конечно, я ответила, что это было бы великолепно и что я об этом даже и мечтать не могла, а она сказала только: «Мы поедем!» Как вам это нравится? Полагаю, то есть она об этом даже упоминала, но мне кажется, что ее брат оставил ей наследство или что-то в этом роде.
Мистер Энтвисл утвердительно кивнул.
– Вот бедняжка. Ну что же, я счастлива, что она хоть помечтала об этом. – Мисс Гилкрист вздохнула и проницательно добавила: – Теперь-то уж моя поездка на Капри вряд ли состоится.
– А что было на следующее утро? – поторопил женщину юрист, не обращая внимания на ее огорчение.
– На следующее утро миссис Ланскене чувствовала себя совсем плохо. Выглядела она просто кошмарно. Сказала, что почти не сомкнула глаз. Мучилась кошмарами. «Это все из-за того, что вчера вы слишком сильно устали», – сказала я ей, и она со мной согласилась. Позавтракала она в постели и все утро не вставала, но за ланчем опять пожаловалась, что так и не смогла уснуть. «Я все никак не могу успокоиться. В голову лезут всякие мысли», – сказала она. А потом добавила, что выпьет снотворное и все-таки постарается выспаться днем. А меня она попросила съездить в Рединг и обменять в библиотеке две ее книги, потому что она прочитала их, пока ехала в поезде, и читать ей больше было нечего. Обычно двух книжек ей хватает на неделю. Так что я отправилась сразу после двух, и это… это был последний раз… – Гилкрист захлюпала носом. – Знаете, она, должно быть, спала. Ничего не слышала, и инспектор уверяет, что совсем не страдала. Мортон считает, что ее убили первым же ударом… Боже мой, мне нехорошо от одной мысли об этом!
– Ну, ну же, успокойтесь! Я больше не буду расспрашивать вас о том, что произошло. Мне просто надо было услышать все о том, как вела себя миссис Ланскене накануне трагедии.
– Совершенно естественно, я в этом уверена. Вы можете сказать ее родственникам, что кроме того, что она плохо спала ночью, в остальном миссис Ланскене была очень счастлива и с нетерпением смотрела в будущее.
Мистер Энтвисл некоторое время помолчал, прежде чем задал следующий вопрос. Он хотел сформулировать его осторожно, чтобы в нем не содержалось никакой подсказки.
– А она отдельно не говорила ни о ком из своих родственников?
– Нет-нет. Кажется, нет, – задумалась мисс Гилкрист. – Разве что сказала, что расстроена, что не увиделась со своим братом Тимоти.
– И ничего не говорила о болезни своего брата Ричарда? О ее, э-э-э… причинах? Что-нибудь в этом роде?
– Нет.
Лицо мисс Гилкрист было совершенно спокойным. Энтвисл был уверен, что, если б Кора упомянула об убийстве, ее компаньонка не была бы сейчас так спокойна.
– Кажется, он болел уже какое-то время, – неопределенно произнесла женщина. – Хотя, должна сказать, что когда узнала об этом, то сильно удивилась. Он выглядел таким бодрым…
– Вы видели его – а когда? – быстро спросил адвокат.
– Когда он приезжал повидаться с миссис Ланскене. Кажется… да, это было недели три назад.
– Он что, ночевал здесь?
– Нет-нет, он приехал на ланч. Совершенно неожиданно. Миссис Ланскене его совсем не ждала. Кажется, там была какая-то семейная ссора, и из-за нее, как она сама мне рассказывала, они не виделись много лет.
– Да, все именно так.
– Она сильно расстроилась, когда встретилась с ним снова и, по-видимому, поняла, как он болен…
– Она знала, что он болен?
– Ну конечно, я очень хорошо это помню. Потому что я тогда еще подумала – конечно, про себя, как вы понимаете, – уж не страдает ли мистер Эбернети разжижением мозга? Моя тетушка…
Воспоминания о тетушке мистер Энтвисл безжалостно прервал:
– А о разжижении мозга вы подумали потому, что миссис Ланскене что-то сказала?
– Да. Миссис Ланскене сказала что-то вроде: «Бедный Ричард. Смерть Мортимера сильно его состарила, и маразм его крепчает. Все эти разговоры о плохих предчувствиях и о том, что кто-то медленно его травит… Со стариками всегда так». Ну, а я-то и сама знала, что это абсолютная правда. Вот эта тетушка, о которой я вам хочу рассказать, так она была уверена, что слуги подсыпают ей яд в еду, и в конце жизни питалась только вареными яйцами – потому что, как она говорила, еще никому не удавалось отравить яйцо сквозь скорлупу. Тогда мы над ней подсмеивались, а вот по нынешним временам я и не знаю, что б мы делали. Ведь яиц так мало и почти все они иностранные – так что варить их очень рискованно.
Юрист слушал сагу о тетушке мисс Гилкрист – и не слышал ее. Он был очень взволнован.
– Полагаю, что миссис Ланскене не слишком серьезно относилась ко всему этому? – спросил он, когда его собеседница на секунду замолчала.
– Нет-нет, мистер Энтвисл, совсем напротив, она в это верила.
Это замечание заставило адвоката разволноваться еще больше, хотя и не совсем по той причине, которую имела в виду мисс Гилкрист.
Неужели Кора о чем-то догадалась? Ну, может быть, не сразу, а позже? Неужели она в это поверила?
Энтвисл прекрасно знал, что Ричард Эбернети не был маразматиком. Он был абсолютно нормальным человеком и ни в коем случае не страдал манией преследования. Он как был, так и оставался хладнокровным бизнесменом – и на это его болезнь никак не влияла.
Было совершенно невероятно, что он стал говорить о своих подозрениях с сестрой. Но, может быть, Кора, с ее странной детской проницательностью, смогла прочитать между строк и сама расставила все точки над «i» в рассказе Ричарда Эбернети?
Во многом, подумал мистер Энтвисл, Кора была совершенной идиоткой. У нее не было ни здравого смысла, ни уравновешенности, да и на жизнь она смотрела какими-то детскими глазами, однако, опять-таки чисто по-детски, эта женщина обладала способностью сразу же определять самую суть дела, что было довольно удивительно.
Старый юрист решил закончить беседу. По его мнению, мисс Гилкрист не могла больше рассказать ничего нового. Он только спросил ее о завещании, и женщина не задумываясь сказала, что завещание Коры Ланскене лежит в банке.
После этого, сделав несколько мелких распоряжений, мистер Энтвисл удалился. Он настоял на том, чтобы мисс Гилкрист приняла небольшую сумму наличными на покрытие текущих расходов, и сказал, что свяжется с ней снова, а пока будет благодарен ей, если она поживет в коттедже во время поисков новой работы. Это, по его словам, будет для нее очень удобно, и ей не придется нервничать.
Однако адвокату не удалось сбежать, не ознакомившись с коттеджем и не изучив многочисленные картины, написанные Пьером Ланскене, которые были развешаны в небольшой столовой и которые заставили мистера Энтвисла содрогнуться, – в основном это была обнаженная натура, написанная без всякого намека на талант, но с большим вниманием к деталям. Его также заставили восхититься этюдами небольших живописных гаваней, которые рисовала сама Кора.
