Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
– Имелись факты, можно сказать один скелет событий. А моя теория – это плоть на этих костях. Хотя все еще многого не хватает, чтобы правильно провести вскрытие.
– Вы начинаете говорить как врач, Холмс, – засмеялся я. – Вы заглядывали в мои медицинские справочники?
Сыщик улыбнулся:
– Нет, Уотсон, я изучал «Книгу пэров» Колвилла, а также парламентский гид Векстона. Это часть даров, которые каждый корабль получает от нашего правительства.
– В каком смысле? – удивился Ярдли.
– Экземпляры этих книг есть в библиотеке каждого судна, капитан, чтобы просвещать моряков. Я вижу, что вы очень хорошо знакомы с ними обеими.
Мы все рассмеялись.
– Но почему вы взялись за изучение этих двух томов? – спросил я.
– Ну как же, Уотсон? Естественно, чтобы разоблачить членов «черной фракции».
Холмс захлопнул книгу и направился на главную палубу.
Во время морского путешествия сообщения отправляли и принимали самым обычным образом. Конечно, когда адмирал интересовался состоянием здоровья царской семьи, использовали кодовые имена. Командир нашего корабля получал удовольствие, отправляя радостные приветствия адмиралу и получая такие же в ответ. Но оба старались не выходить за рамки переписки двух офицеров, которые просто вежливо общаются друг с другом.
Мы шли тем же путем, что и в Россию: миновали остров Лесё, пролив Каттегат, прошли мимо полуострова Ютландия, а потом вниз по Ла-Маншу и выбрались в Атлантику. Когда мы проплывали мимо Англии, я прекрасно понял слова поэтов, которые говорят о разбитом сердце.
Там, так близко от Ла-Манша, справа по борту находилась моя семья, совершенно не представлявшая, что я рядом. Я вспомнил жену и Джона, когда собирался лечь спать, потому что именно тогда мы и начали наш проход по каналу. Будучи врачом и человеком науки, я не верил в так называемую телепатию и экстрасенсорные способности, но признаюсь тебе, мой потомок: когда наш корабль шел вдоль британского побережья, я пытался мысленно отправить сигнал своей любимой Элизабет и дорогому Джону, передать им свою любовь, сказать, как мне их не хватает.
Нам навстречу вышло обслуживающее судно, чтобы обеспечить нас топливом и продуктами питания, и у «Спасателя» не было необходимости причаливать к английскому берегу.
* * *31 июля 1918 года
Утром капитан Ярдли сказал нам, что, если повезет, мы прибудем на Эльютеру через три дня. Все пассажиры, включая нас с Холмсом, обрадовались тому, что наше путешествие наконец подходит к концу.
На палубе светило солнце; лицо приятно обдувал летний ветер. Холмс описывал великим княжнам, Алексею и Ярдли кое-какие из своих приключений, рассказы о которых не публиковались. Он так легко разговаривал с ними, словно считал их близкими людьми, членами, так сказать, внутреннего круга, которые имеют право на получение самой конфиденциальной информации. Именно во время одной из таких бесед некий скрытый механизм в голове Холмса внезапно пришел в движение, и сыщик умолк на середине предложения.
– Внутренний круг, – пробормотал он себе под нос.
Вначале я подумал, что у него началась лихорадка, – настолько быстро Холмс превратился из чарующего оратора в неразговорчивого бирюка. Великие княжны забеспокоились и устроили настоящую суматоху вокруг моего друга. Я извинился перед всеми и увел Холмса в каюту, попутно обратив внимание, как близко друг к другу стоят великая княжна Мария и капитан Ярдли.
– Что случилось, Холмс? – допытывался я по пути. – Скажите, у вас что-то болит?
– Уотсон, это может быть слишком тяжелая ноша. Помните, когда мы только начинали свою одиссею, вы сказали, что это дело могло бы испугать и Геракла, а я заметил, что у меня может не хватить сил довести его до конца?
– Да, но…
– Если то, о чем я сейчас подозреваю, правда, то в настоящий момент я не вижу выхода. Я имел в виду не физическую силу, а интеллектуальные возможности.
– Но, старина, в мире не так уж много людей, обладающих вашими талантами.
– Вполне возможно, Уотсон, но если у человека с подобными талантами также есть и реальная власть, то я не смогу действовать эффективно.
Теперь он явно витал где-то далеко и лишь махнул мне рукой, жестом показывая, что хочет остаться один и подумать. Я вернулся туда, где с беспокойством ждала оставленная нами группа, чтобы получить сообщение о состоянии Холмса. Я сообщил, что наш друг только что сформулировал еще одну теорию, которая теперь полностью захватила его. Он будет потерян для общества на протяжении какого-то времени, пока не приведет свои мысли в порядок и не доведет свою идею до логического завершения.
Затем мы разделились на небольшие группы, причем Ярдли с Марией вдвоем отправились на нос корабля.
Холмс оставался на корме. Его руки сжимали ограждение, голова свесилась на грудь, а сам он сгорбился, как древний старик. Он никогда не казался таким маленьким.
Эльютера
3 августа 1918 года
Наконец этот день настал. В середине утра мы шли вдоль берега Эльютеры. Я знал, что члены царской семьи сейчас находятся в своих каютах и весело выглядывают в иллюминаторы, рассматривая красоту, открывающуюся нашим глазам.
Описывая этот остров, Ярдли отдал ему должное. Величественные высокие пальмы, слегка раскачиваясь на легком ветру, манили к берегу. Когда мы подплыли ближе, я увидел, как с них падают кокосы, будто с опаской покидая свой дом. За исключением неба и моря, которые посрамили бы глубиной цвета сапфир или бирюзу, всюду царила зелень. Я не сомневался, что царской семье понравится это место.
Последние три дня прошли как увеселительный круиз – для всех нас, за исключением Холмса, который отказывался проводить время в дружеском кругу. Он искал ответы и объяснения тому, что ставило его в тупик.
И вот наш корабль подошел к самому берегу острова. Конечно, «Внимательный» также остановился, маячил неподалеку и, как обеспокоенная мать, наблюдал за тем, как причаливает «Спаситель».
На острове нас ждали кареты с запряженными лошадьми, автомобили и очень вежливый британский чиновник в белых одеждах.
Когда чиновник поднялся на борт, на палубе находились только Ярдли, Холмс и я. Всем морякам и даже Питерсу было приказано оставаться внизу, как они и поступали во время путешествия в определенные часы.
Ярдли щегольски отдал честь, поднявшийся на борт человек кивнул и протянул руку:
– Капитан, я очень рад встрече с вами, и эта радость выходит далеко за пределы моих формальных обязанностей. Я в последний раз видел вас еще совсем юным.
