Эрл Гарднер - Зловещее светило
На полу у коленей девушки лежал нож — обычный дешевый кухонный нож, но достаточно острый для того, что было им совершено. На ручке размазана кровь. Вероятно, часть ее попала и на руку убийце или, что более вероятно, на его перчатку, а оттуда уже на дверную ручку. Судя по пятнам и дыркам на одежде девушки, убийца ударил два или три раза. Если он был силен, то мог держать ее за горло. Чтобы убить без шума.
— Достаточно умело для быстрой работы, — суммировал свои выводы вслух Святой.
«Вероятно, действовали поспешно, — думал Саймон. — Убийца не мог знать, что она собиралась встретиться со мной здесь до того, как она написала записку, которую передали мне в „Колоколе“. Видимо, она и сама об этом не знала. Он видел записку? Маловероятно. Но он мог следить за Норой. Значит, нож у него был при себе, приготовлен для дела. Обычно такой нож с собой не носят. Значит, он знал, что использует его, еще до того, как вышел из дома. Если только нож не лежал здесь, в эллинге, а преступник просто его схватил. Но зачем такому ножу лежать в подобном месте? Значит, убийца знал, что Нора связалась со мной, и решил ее убить. Тогда почему бы не убить ее до того, как она вообще пришла в „Колокол“? Она могла поговорить со мной там, и он не смог бы ее остановить. Или смог бы? Или он ставил на то, что она не рискнет разговаривать со мной в баре, при свидетелях? Возможно. Что ж, у него хорошее знание психологии и очень крепкие нервы, если он решился на это поставить. Убийца выяснил, что она мне написала? В таком случае у меня, по его Мнению, осталось письмо. Он ожидает, что если я найду ее убитой, то обращусь в полицию. А это опасно. И он знал, что я ее найду. Тогда почему…»
Поняв, к чему ведут его мысли, Святой почувствовал что-то вроде внутреннего взрыва. Тогда он понял, почему интуитивно он так и не прекращал прислушиваться. У него по спине пробежали мурашки.
И в это мгновение он услышал…
Другой человек вполне мог никогда не уловить этот звук. Подошва ботинка невзначай ступила на несколько маленьких камешков снаружи, и эти камешки легко потерлись друг о друга. Но именно на это был бессознательно настроен каждый нерв в теле Саймона — с тех пор как он увидел мертвую девушку у своих ног. Он неизбежно должен был услышать это, после всего случившегося. Саймон дернулся и начал разворачиваться — так распрямляется сжатая пружина.
Святой еще не закончил этого движения, когда заговорил револьвер.
Он резко и коротко гавкнул, звук получился странно приглушенным, хотя и долго звенел потом в ушах Саймона. Пуля просвистела мимо его уха, как голодный комар, и, судя по ее яростному свисту, Саймон понял, что если бы не стал поворачиваться в ту секунду, когда в него выстрелили, то пуля попала бы ему точно в голову. Осколки разбитого стекла со звоном упали на пол.
Саймон резко развернулся к двери, ему в глаза тут же ударил свет, и четкий голос, не растягивающий звуков, приказал:
— Бросьте оружие! У вас нет шанса!
Свет мощно бил в глаза и слепил. Большой карманный фонарь полностью проглотил тусклый луч фонарика Святого. Саймон знал, что шансов у него действительно нет. Он мог бы выстрелить наугад, но для мужчины с мощным фонариком он служил целью, на которой можно было рисовать узоры дырками.
Саймон медленно разжал пальцы, и большой «люгер» с грохотом упал на доски пола у него под ногами.
Потом он протянул руку и наклонил вниз дуло пистолета, который Униац с быстротой молнии выхватил после выстрела.
— Ты тоже, Хоппи, — спокойно сказал Саймон. — Если они проделают в тебе дырку, все виски выльется.
— Отступите назад, — прозвучал следующий приказ.
Саймон подчинился.
— Розмари, забирай оружие, — велел тот же голос. — Я держу их под прицелом.
В луче света появилась девушка. Это была та самая стройная смуглянка, от спокойной красоты которой у Саймона в «Колоколе» участилось дыхание.
IIIДевушка наклонилась, взяла оба пистолета за рукоятки и нацелила их на Саймона и Хоппи. Вела она себя не робко, но определенная напряженность в ее движениях чувствовалась. Опытному Саймону было очевидно, что она не привыкла держать оружие. Потом девушка отступила назад и исчезла во тьме, окружившей луч света.
— Не возражаете, если я закурю? — с чопорной учтивостью спросил Святой.
— Мне плевать, — ответил тот же четкий голос, который, как понял Саймон, мог принадлежать только молодому человеку в полосатом блейзере. — Но не пытайтесь что-то предпринять, я тотчас выстрелю. Отступите назад, вон туда.
Святой не сразу подчинился приказу. Вначале он извлек портсигар, открыл его и вынул сигарету. Достал он портсигар из нагрудного кармана, а убрал в боковой. Действовал он медленно и осторожно, портсигар сильно не сжимал, а руку все время держал в поле зрения нервного молодого человека, чтобы тот не насторожился. В боковом кармане у Святого лежал еще один пистолет, «вальтер», легкий и очень удобный, но он решил пока оставить его там. Саймон положил портсигар за пистолетом, а потом вытащил из кармана руку, чтобы достать зажигалку.
— Боюсь, мы не ожидали, что нас задержат в подобном месте, — заметил он извиняющимся тоном. — Поэтому оставили дома семейные фотографии. Если бы вы только дали нам знать…
— Прекратите паясничать! Если не хотите, чтобы вас сдали полиции, то лучше объясните мне, что вы здесь делаете.
Брови Святого приподнялись на долю дюйма.
— Не понимаю, какая тебе разница, брат, — медленно произнес он. — Но если тебя это на самом деле интересует, то мы прогуливались под луной, чтобы нагулять аппетит к ужину, и случайно заметили, что дверь в это здание открыта…
— И поэтому вы оба достали оружие, как только нас услышали?
— Мой дорогой друг, а что ты ожидаешь от других людей, когда сам украдкой подбираешься к ним сзади и со свистом начинаешь выпускать пули? — рассудительно спросил Саймон.
На мгновение воцарилось молчание.
Девушка резко вдохнула.
— Боже праведный, вот это наглость! — захлебываясь, выпалил парень. — После того как вы открыли по нам огонь… Да вы же могли убить кого-то из нас!
Святой тщетно напрягал зрение, пытаясь увидеть, что происходит за освещенным участком. Он ощутил внутри себя странную пустоту и нахмурился, пытаясь найти хоть какую-то опору. Происходило что-то невероятно нелепое и абсурдное. Что-то в сценарии сошло с рельс и остановилось, словно сопрано в середине «Тристана» Вагнера превратилось в шуршание платьев танцующих пар.
— Послушайте, — заговорил Саймон. — Давайте проясним ситуацию. Вы думаете, что я в вас стрелял?
— Мне не нужно думать, — ответил молодой человек. — Я слышал, как пуля просвистела рядом с моей головой. Давайте, отступите еще назад.
