Рекс Стаут - Слишком много клиентов (сборник)
– Значит, вы даже Ниро Вульфу не рассказали?
– Нет.
– Вы обещаете мне, что не расскажете полиции? Не расскажете ни при каких обстоятельствах?
– Конечно нет. – Я не сводил с нее пристального взгляда. – Попробуйте поработать головой, если отыщете ее. Кэла могут обвинить в убийстве не только из-за меня. Полиция уже выяснила, что в воскресенье вечером Эйслер приводил к себе на квартиру женщину. Теперь они снимают там отпечатки пальцев. Если обнаружат ваши и узнают, что вы с Кэлом добрые друзья – а так оно и будет, – он увязнет по самые уши. И с моей стороны будет чертовски глупо дожидаться, когда меня приведут к присяге на суде.
Я воздел руку ладонью кверху.
– Понимаете, в чем еще проблема: вы думаете, будто Кэл убил Эйслера; я же уверен, что Кэл этого не делал. Вам должно быть стыдно за себя. Вы знаете Кэла два года, в то время как я познакомился с ним лишь на прошлой неделе, но я изучил его лучше вас. Меня можно одурачить, и подобное случалось, но когда он вчера отводил меня в сторонку и спрашивал, как бы ему спустить шкуру с одной гадины, то вовсе не намеревался совершить убийство. Убийство Уэйда Эйслера было задумано тем, кто украл веревку Кэла. Я не говорю уже о том, как выглядел и говорил Кэл, когда показывал мне труп. Если бы я допускал хоть какую-то вероятность того, что убийство совершено Кэлом, то не стал бы ничего утаивать, отчитываясь перед мистером Вульфом. Но я не могу дать обещание молчать об этом при любых обстоятельствах.
– Можете, если захотите, – отозвалась она. – Я не думаю, что его убил Кэл. Я знаю, что он не убивал. Это сделала я.
У меня так и округлились глаза.
– Что вы сделали? Убили Эйслера?
– Да. – Она сглотнула. – Неужели вы не понимаете, в чем дело? Конечно, я должна признаться, что убила Эйслера. Но когда меня арестуют, Кэл заявит, будто это он убил, поскольку я рассказала ему о случившемся в воскресенье вечером. Но я скажу, что ничего такого ему не рассказывала, и тогда мои показания опровергнут его, и полиция решит, что он просто пытается выгородить меня. Так что все зависит от вас. Вы должны дать обещание не открывать полиции того, что Кэл рассказал вам вчера. Потому что это я убила Эйслера, а с какой стати вам меня защищать? С чего вам переживать обо мне, коли я убила человека?
Я какое-то время разглядывал ее и наконец заговорил:
– Знаете, по крайней мере, вы ответили на мой вопрос, зачем надо было набрасываться на Кремера. Вы хотели внушить мне мысль, будто воплощаете собой наказание Господне. Не так уж и глупо, даже почти великолепно, но теперь послушайте меня. Возможно, вам и удастся скормить копам байку, будто это вы убили Эйслера. Во всяком случае, на какое-то время с толку вы их собьете. Но только не меня. Когда вчера я подошел к той будке и застал вас с Кэлом, первым же делом он выложил, что вы думаете, будто это он убил Эйслера. Теперь же вы…
– Кэл ошибался. Как же я могла думать, что он убил Эйслера, если знала, что это сделала я?
– Чушь. Я не только слышал, что́ он сказал, но и видел его лицо, и видел ваше. Вы по-прежнему считаете, что убийство совершил Кэл, и ведете себя как полоумная.
Она опустила голову и закрыла ладонями лицо, сдавив грудь предплечьями. Плечи у нее затряслись. Я заговорил резче:
– Самое худшее, что вы могли бы сделать, это попытаться убедить копов, будто Эйслер убит вами. Они запутают вас уже через десять минут. И где тогда окажется Кэл? Но, возможно, вам следует рассказать им о воскресном вечере, умолчав, естественно, что вы говорили об этом Кэлу. Если они обнаружат в квартире Эйслера ваши отпечатки, вам придется дать им объяснения. И лучше предоставить эти объяснения прежде, чем их потребуют. Это будет не трудно, просто расскажите о происшедшем.
– Полиция не найдет моих отпечатков, – произнесла Лора Джей. Во всяком случае, так мне показалось. Она не оторвала руки от лица, и фраза прозвучала невнятно.
– Вы сказали, что полиция не найдет ваших отпечатков? – переспросил я.
– Да. Я уверена, что не найдет.
Я так и вытаращился на нее. Не столько из-за слов, сколько из-за тона – ну, или не тона, по-прежнему приглушенного, а чего-то такого. Назовите это безумным предчувствием – а что его вызывает, сказать точно ведь никогда нельзя. Оно было столь диким, что я едва не упустил его, вот только упускать предчувствия не стоит.
– Вы не можете быть уверены, – возразил я наконец. – Вы наверняка к чему-то да прикасались. Я был на вечеринке в той квартире. Когда вы вошли, останавливались в холле с мраморными статуями?
– Нет. Он… Мы прошли дальше.
– В гостиную. Там остановились?
– Да.
– Он водил вас по ней и показывал птиц в клетках? Он всегда так делает. Клетки из нержавеющей стали – пальчики отпечатываются на ней идеально. Вы трогали какую-нибудь клетку?
– Нет, уверена, что не трогала.
Она уронила руки и подняла голову.
– Насколько близко вы к ним подходили?
– Какое… Не очень близко. Уверена, я к ним не прикасалась.
– И я тоже. Еще я уверен, что вы чертова лгунья. В квартире Эйслера нет никаких мраморных статуй и птичьих клеток. Вы никогда там не были. Что же вы тогда за дура такая, а? Вы что же, просто ходите повсюду и врете ради удовольствия?
Естественно, я ожидал эффекта – однако не того, что получил. Она выпрямилась в кресле и твердо посмотрела на меня.
– Я не лгунья, – заявила она. – И не дура, если только дело не касается Кэла Бэрроу. При той жизни, что у меня была, вырабатывается определенное отношение к мужчинам. Во всяком случае, у меня оно выработалось. Никаких вольностей. Следи за изгородью и не ослабляй подпругу. Когда я познакомилась с Кэлом, взгляды мои изменились. А через какое-то время, пожалуй, вы бы сказали, что я влюбилась в него. Но, как бы вы там это ни назвали, я знаю, что́ чувствовала. Я думала, что знаю и его чувства, но он никогда не говорил о них – конечно, я тоже. Я лишь встречалась с ним время от времени. В основном он работал на севере. И вот я приехала в Нью-Йорк на это родео и снова встретила его. Мне показалось, он обрадовался мне. И я дала ему понять, что тоже рада нашей встрече. Но он все так же молчал. И когда прошло две недели, а впереди замаячило расставание, я пыталась набраться смелости и заговорить об этом сама. А потом, в воскресенье вечером, Нэн рассказала мне про Уэйда Эйслера, как он…
– Нэн Карлин?
– Да. Он сказал, что устраивает у себя на квартире вечеринку. И она поехала с ним. А когда они приехали туда, выяснилось, что никакой вечеринки не предвидится. Он распустил руки, ну и она тоже, а потом убралась оттуда.
– Она рассказала вам это в воскресенье вечером?
