Эллери Куин - Последний удар
— …что-то написать с распухшим запястьем, вроде тех каракуль на дарственных книгах? — Эллери покачал головой. — Когда один брат не может писать из-за трупного окоченения, а другой — из-за, так сказать, окоченения нетрупного, вряд ли сверка почерков даст удовлетворительный результат, по крайней мере, в ближайшее время. А я жажду добиться определенности уже сегодня. Тому есть множество причин, главную из которых зовут Расти Браун.
— Мне уже все равно, Эллери, — сказала Расти. — Я сейчас так себя чувствую…
— Да? — Джон сверкнул глазами в ее сторону. — Как же ты себя чувствуешь, Расти? Я полагаю, что ты тоже не веришь мне!
— Братья Себастианы однажды решили одурачить меня, и им это удалось. Помнишь, сам об этом с какой гордостью говорил недавно? — Расти полыхнула глазами в ответ. — Я не могу ни верить, ни не верить тебе. Я просто не знаю. Пока я не…
Джон процедил сквозь зубы:
— Ты хочешь сказать, что передумала? Отменяешь свадьбу?
— Этого я не говорила. И я не намерена обсуждать такие личные вопросы в присутствии такого множества людей. К тому же я в полной растерянности. Не знаю, что и думать. Оставь меня в покое!
Расти зарыдала и выбежала из комнаты.
— Оставьте ее в покое! — воскликнула Оливетт Браун и выбежала вслед за дочерью.
— Ты… дублер! — воскликнула Вэл Уоррен и выбежала вслед за Оливетт.
Мистер Гардинер ничего не сказал, по тоже вышел.
Лейтенант Луриа злобно оглядывал каждого выходящего, и его бессилие внушало страх. Эллери похлопал его по плечу.
— Успокойтесь, лейтенант. Пока у него рука не поправится, нам никуда не продвинуться, и лучше с этим примириться.
Он посмотрел на Джона, который с холодно-отрешенным видом наливал себе огромную порцию виски.
— Интересно, Джон, быстро ли пойдет выздоровление? Если ты — Мальчик Номер Раз, как ты утверждаешь, то мы будем свидетелями рекордно быстрого заживления вывиха. Но если ты Джон Третий, переодевшийся Джоном Первым, то меня ничуть не удивит, если у тебя начнется целая полоса всяких происшествий, каждое из которых будет препятствовать выздоровлению.
— Между нами, мистер Куин, все кончено — капут! — сказал Джон. — Настоящим уведомляю, что порвал с вами дипломатические отношения. Развлекайтесь своими головоломками в другом месте. Тьфу на тебя, и во веки веков! — И он, не сморгнув, осушил шесть унций виски.
Эллери принял философический вид.
— Однако, лейтенант, со временем вся путаница с установлением личности разрешится. И тогда…
— Знаю, — сказал Луриа. — Тогда-то и начнутся мои неприятности. Знаете, Куин, что я думаю об этом деле?
Эллери покосился на Эллен, которая сидела рядом с дядей, застыв как мумия.
— А вы можете сказать это в присутствии дамы?
— ЧЕРТАЛЫСОГОСДЬЯВОЛОМНЕТ!! — взревел Луриа и с шумом вылетел из гостиной.
Из дома Крейга гостей не выпускали еще тридцать шесть часов. Меняющиеся группы полицейских допрашивали всех по очереди, снова и снова, пока и у измученных подозреваемых, и у самих следователей ум за разум не зашел от усталости. Луриа гонял всех, включая себя, без всякого снисхождения. Но все-таки лейтенанту, сделавшемуся совсем похожим на висельника, пришлось их всех отпустить.
Эллен попрощалась с Эллери, когда тот, вконец опустошенный, сидел за баранкой своего «дузенберга» в подъездной аллее крейговского дома. Еще давно он предложил подвести ее до Уэлсли, но она отказалась.
— Мне жаль, что все так неудачно вышло, Эллери, — заметила Эллен.
— Я вас понимаю.
Тут Эллен улыбнулась, как Мона Лиза, и сказала:
— Неужели?
Эллери проехал полпути до Манхэттена, прежде чем понял, что она имела в виду.
В общем, получилось так, что и не понадобилось дожидаться, пока у оставшегося в живых брата заживет рука, чтобы определить, который он по счету. В этом замысловатом деле все сомнения разрешили два парикмахера, находящиеся друг от друга на расстоянии в две тысячи миль. Одноглазый парикмахер из Миссулы, штат Монтана, где располагается университет этого штата, высказал свое авторитетное суждение по поводу Джона Третьего, а его усатый коллега, отец одиннадцати детей и владелец полуподвального парикмахерского салона на улице Мак-Дугал в Гринвич-Виллидж, город Нью-Йорк, дал того же достоинства показания относительно Джона Первого.
Первый шаг к разгадке сделал, по общему мнению, сам оставшийся в живых брат (Эллери, как и все прочие, узнал об этом из газет), которому невольно поспособствовала симпатичная дипломированная медсестра Винифред (Винни) Винкл, во время дежурства которой в палате скорой помощи больницы Верхнего Вестчестера в Гилденстерне, штат Нью-Йорк, и был доставлен пострадавший.
А было вот что: после того как невеста Джона (Первого) Себастиана Расти Браун отбыла из резиденции Крейга с красными от слез глазами, оставшийся в живых Джон Себастиан уединился в своей спальне (тело брата было к тому времени уже перевезено в морг) с непочатой квартой виски «Мериленд Пэнтер» (непонятным образом затесавшейся в безупречный погребок Артура Бенджамина Крейга) и, набрав должные обороты, попытался (как он сам впоследствии объяснил лейтенанту Луриа в больнице) повторить новогоднее достижение трехмоторного «фоккера» в Кливленде, когда был установлен рекорд скорости для самолетов серийного производства, составивший 203 мили в час. При этом, однако, наш герой потерпел аварию и. пролетев вниз целый лестничный марш, совершил приземление на одну точку (на голову) на стыке балясины перил и двери в прихожую.
На месте происшествия элдервудскому Икару была оказана первая помощь сержантом Стэнли («Збышко») Девоу и мистером Артуром Бенджамином Крейгом, после чего он был немедленно доставлен в больницу Верхнего Вестчестера, куда он прибыл (как впоследствии выразился в своем интервью сержант Девоу) похожим скорее на только что забитого бычка, чем на человека. Интерн провел первичный медицинский осмотр и установил, что причиной кровотечения является рваная рана кожного покрова головы, и отдал распоряжение медсестре Винкл сбрить пациенту волосы в области раны, пока сам он готовится к наложению швов. К тому времени прибыли, независимо друг от друга, доктор Самсон Дарк и Луриа. И тут, как раз когда доктор Дарк принимал пациента у интерна, лейтенант Луриа услышал, как сестра Винкл оживленно заметила: «О-ой, и не понравится же ему, бедненькому, что вылезло это уродливое пятно!»
Все последующее — достояние истории. Пациент, придя в сознание и страдая всего лишь головпой болью с похмелья, да еще некоторой ломотой в костях, выслушал сообщение лейтенанта Луриа о родимом пятне на собственной голове и поклялся со всем доступным ему в таком состоянии пылом, что об этом пятне ни малейшего понятия не имел, поскольку волосы у него от природы густые, а привычка заглядываться на себя в зеркало, уподобляясь Нарциссу, ему не свойственна. Доктор Дарк, почти с рождения наблюдавший его, и мистер Крейг, его многолетний опекун, также отрицали, что знают что-либо о пятне, поскольку ни у одного из них не было надобности сколько-нибудь скрупулезно исследовать пациента ни в детском, ни во взрослом возрасте. Лейтенант Луриа срочно позвонил судебному медику доктору Теннанту и столь же срочно отбыл в морг, куда с не меньшей поспешностью прибыл и доктор Теннант. Доктор Теннант затребовал бренные останки Джона (Первого или Третьего) Себастиана, внимательно исследовал голову покойного в области, указанной лейтенантом, и торжествующе заявил последнему: «У этого родимого пятна нет!»
