Валерий Смирнов - Ловушка для профессионала
— Значит так. Ты на сюрпризы большой мастер. Откроешь в городе рядом с любым баром или кабаком какое-то аналогичное заведение. Да и не просто так, а чтобы в него все ломились. Понял?
— Понял, — радостно ответил Костя.
К Дюку меня везла Марина, что лишний раз подтверждало — Рябов еще не до конца расплевался с делами. Впрочем, я тоже. Однако функции у нас разные. Он отвечает за безопасность фирмы, а я — за ее финансовую деятельность.
Что касается Анастасии Вишневской, ей также придется отвечать за свои слова. После трудов Константина сильно сомневаюсь, что она не разрешит Снежане встречаться со мной. Ведь в этом случае Анастасия пообещала утопиться.
После вояжа по заграницам Дюк устал настолько, что перестал самолично выскакивать к клиентам, которые не способны самостоятельно отличить гравюру от аппликации. Он сидел в своем кабинете с таким видом, словно уже успел заработать звание академика. Сейчас это не трудно. После развала Союза наш университет стал Академией, Политехнический институт — университетом, средняя мореходка — институтом, и я не сильно удивлюсь, если на здании ПТУ неподалеку от моего офиса появится новая вывеска — Академия слесарей и водопроводчиков.
Деланно-усталым жестом Дюк протянул мне пачку цветных фотографий и достал из сейфа крохотную фигурку янтарного крокодила.
— Цены указаны на оборотной стороне фотографий, — поведал Дюк и вопросительно посмотрел на меня. Все понятно, но сегодня, ребята, вы просто фотографиями балуете. Правда, Костя отдал мне их совершенно бесплатно, а от Дюка ждать благотворительности не придется, даже если улягусь в гроб. Уверен, он букет цветов на мою могилу спишет за счет накладных расходов одного из антикварных салонов или галереи. Только незадача одна, умирать я пока не собираюсь.
— Спасибо, Дюк, — сказал я и обменял плотный конверт с фотографиями янтарных украшений на более компактный. Когда Дюк пересчитал содержимое конверта, его усталость улетучилась, и всем видом директор салона наглядно демонстрировал готовность к очередным командировкам за счет фирмы и премиальным из моего кармана.
Пока Дюк колдовал с кофейным агрегатом, я достал из кармана крохотный калькулятор «Сони» и подсчитал стоимость полученного от Ляхова янтаря. И чего это мы с Сережей так переживаем, Анатолий Павлович — честный человек: ни на копейку не обманул. Его отношение к партнеру по части ценообразования просто безукоризненно.
Дюк налил кофе в какие-то уродливые чашки с бьющей по глазам росписью. Наверное, только потому, чтобы лишний раз доказать — произведениям искусства место на прилавке, а не в его рабочем кабинете. Зря что ли он сервиз фабрики Гарднера уже год продает? И причем чуть-чуть дороже, чем то современное фуфло «Император», подделанное под старину, которое тоннами завозят из Австрии. Вот эта посуда спросом пользуется, не то что дешевый гарднеровский сервиз.
— Какие еще впечатления? — спросил я у Дюка. — Кофе ты готовишь неплохо.
После комплимента Дюк придал своему лицу такое серьезное выражение, словно хотел доказать: кулинария потеряла в его лице ровно столько, сколько нашло искусствоведение.
— Все вещи — авторские работы известных мастеров. «Крокодил» действительно сделан Эрнстом Лисом. Это раньше художника обвиняли в формализме, поклонстве перед Западом, его работы можно было купить по дешевке. А теперь — хрен им, а не дешевка, особенно после того, как клиент узнает, что его изделий очень мало. Достаточно сказать так: одна работа в «Метрополитене», две — в Лувре, три — в Русском музее. А у тебя — пять штук.
Думаю, их хорошо загнать можно, — поведал мне доктор искусствоведения.
— Скажу честно, на этих изделиях ты своих пятнадцати процентов не увидишь. Мы их продавать не будем. И не делай вид обиженного. На обиженных воду возят. По-моему, твой гонорар довольно высок, чтобы продолжать развитие этой животрепещущей темы о непреходящих ценностях искусства.
Директор салона с подозрением посмотрел на меня. Он, видимо, сообразил, что я сумею продать янтарь без его глубоких искусствоведческих знаний и бескорыстной пятнадцатипроцентной помощи. Однако Дюк решил сохранить хорошую мину при плохой игре и задушевно поведал:
— Ты, конечно, можешь сам сработать. Однако не продешеви.
— Не волнуйся, Дюк, разве я когда-то сбивал мировые цены? И вообще, чтобы ты окончательно успокоился, этот янтарь предназначен для обмена на фаянс мастерской Сацума.
Дюк не Студент, тот бы сходу стал рассказывать об искусстве японских мастеров. Однако именно Дюк, а не он, был директором музея Западного и Восточного искусства. Поэтому доктор наук важно заметил:
— Нормальный бартер. Только сейчас на эти вазы трудно клиента найти. Но можно.
Вот что значит хороший специалист. О мастерских Сацума в городе знает десяток человек, не больше. Я бы сильно удивился, если бы Дюк не располагал глубокими знаниями об искусстве Японии и одновременно не горел желанием отбить свои пятнадцать процентов если не на янтаре, то на старинных вазах.
— Вот этим, быть может, потом и займешься, — поднимаю упавшее настроение Дюка и, пока он немного размягчен, раскручиваю его дальше:
— Скажи, Дюк, это коллекция или по случаю купленные вещи?
— Янтарь или вазы?
— Янтарь, конечно.
— Я думаю, часть коллекции, — выпалил Дюк.
— Откуда такая уверенность?
Если Дюк решил промолчать, то это у него не выйдет.
— Слушай, профессор, я же на твоих партнеров не еду, через голову твою прыгать не собираюсь. Сам с ними работай. Или ты когда-то мог сказать, что я снял чужого клиента?
— Ну что ты, кто такое сказать может? — принялся успокаивать меня Дюк. — Сейчас непростое время, люди не хотят никаких контактов. Просто меня просили о них не упоминать. Крупные эксперты, сам понимаешь.
— Такие как ты? — съязвил я, однако Дюк иронии не уловил и важно заметил:
— Да, моего класса.
— Мне они без надобности. Ты лучше о янтаре расскажи.
— Видел я один каталог. Десятилетней давности. Там значится работа «Скорпион», та, что на одной из твоих фотографий. Выставка была в Елагинском дворце, коллекция частная.
— Имя собирателя?
— Олег Стороженко. Крупнейшее собрание янтарных изделий в нашей… то есть, в Советском Союзе.
— А отчего я должен по крохам из тебя сведения вытаскивать?
— Слушай, мы же всегда работаем честно. И если янтарь у тебя, значит он чистый. Зачем мне переживать? Зря только ты его на фаянс меняешь. У меня клиент на янтарь есть — закачаешься. Может, отменишь бартерную сделку? Тогда, уверен, еще больше заработаешь.
