Найо Марш - Смерть и танцующий лакей
— А, молитва к Пресвятой Богородице.
Клорис оторвалась от чтения, и все стали прислушиваться к далекому чистому голосу колокола.
— Они ваши друзья? — спросила Клорис.
— Коплэнды? Да, Дайна становится настоящей актрисой. Она будет играть в моей новой постановке. Думаю, вам не покажется странным, что за последние двенадцать часов я ни разу не вспомнил о своей пьесе. Ну, а что вы думаете о заметках?
— Есть вещи, о которых я просто не знаю, что сказать. Хотя таких немного. Например, вы пишете: «Мог ли Харт устроить еще одну ловушку?» То есть мог ли он заставить эту страшную штуку саму упасть на… Вы это подразумеваете?
— Да. Хотя я так ни до чего и не додумался.
— А как бы ему это удалось?
— Ума не приложу! Перед поездкой я зашел в курительную и все там осмотрел. Я старался найти что-нибудь, что было бы не на месте или как-то по-другому. Поверьте, это было неприятно. Но ничего похожего на ловушку. Потолки высокие. Да и как бы Харту удалось подвесить там эту штуку?
Мандрэг вдруг почувствовал, что знает ответ. И так ярко было единственное это странное ощущение, что вопрос Клорис показался лишь отражением его мыслей.
— А вы уверены, что это сделал Харт?
Слова пришли к нему сами собой:
— Раньше я был в этом уверен. А кто же еще? — Она ничего не говорила, и через мгновение он убежденно произнес: — Конечно он. Кто же еще? — Она продолжала молчать, и он повторил снова: — Кто же еще?
— Некому, я думаю. Конечно же некому.
— Если это сделал кто-то другой, то как объяснить первую ловушку? Мы ведь знаем, что только Харт мог ее устроить.
— Да, наверное. Хотя, читая ваши заметки, думаешь, что не так уж убедительно одно из алиби… Вы ведь почти утверждаете это.
— Я понимаю, о чем вы хотите сказать. Но это совершенно невероятно. С какой стати? Ни малейшей причины. Я не могу поверить. Это было бы чудовищно!
— Да, согласна. Ну, а если все же ловушка? В детективах пишут, что надо искать что-то необычное, так?
— Я не читаю их, — отрезал Мандрэг с апломбом человека, принадлежащего к миру искусства. — И тем не менее я искал необычное.
— И ничего не нашли?
— Ничего не нашел. Сама комната выглядит как всегда. Просто в нее вторглось что-то кошмарное.
Теперь они пытались пробиться через небольшой сугроб. Снег оседал, вставал стеной перед радиатором, залеплял ветровое стекло. Затем, как уже не раз случалось, машина угрожающе задрожала и встала как вкопанная.
— Пойду-ка прокопаю, — бодро заявил Джеймс. — Здесь немного, сэр.
Мандрэг задом выехал из сугроба, и Джеймс принялся за работу.
— Есть одна небольшая деталь, — начал Мандрэг, — которая меня почему-то смущает. Хотя я и уверен, что здесь ничего не кроется.
— А что такое?
— Да вы это видели. Помните кнопку, которая застряла в подошве моего ботинка? Я наступил на нее в курительной. На кнопке засохшая масляная краска, такая же, как на крышке этюдника Уильяма.
— Я что-то не понимаю…
— Я же сказал, что ничего особенного в этом нет. Просто не знаю, как кнопка Уильяма могла оказаться в курительной? Он ведь не занимался живописью в Хайфолде.
— Ничего подобного, — возразила Клорис. — Во всяком случае, вчера перед ленчем он рисовал мой портрет. В это время мы и поругались. Бумага была прикреплена кнопками к какой-то доске. И одну он уронил.
— А, — сразу теряя интерес, протянул Мандрэг. — Тогда можно добавить это к заметкам. С кнопкой ничего не вышло. Ну, и что же вы теперь думаете?
— Ничего не приходит в голову, — безнадежно произнесла Клорис.
Джеймс Бьюлинг уже расчистил путь перед машиной. Потом с трудом вскарабкался на сугроб и стоял там, размахивая руками и показывая на дорогу. Мандрэг посигналил ему. Джеймс, не мешкая, скатился с сугроба, что-то возбужденно крича, пробрался сквозь занос к машине и залез на заднее сиденье.
— Дорога чистая, все впереди чисто, — сообщил он. — Полно парней с лопатами и грейдер. Поехали, сэр. Через десять минут будем на месте.
— Слава богу! — в один голос воскликнули Мандрэг и Клорис.
4
Дайна Коплэнд прошла по боковой дорожке и прижалась лицом к стеклу, сразу помутневшему от ее дыхания. Аллейн отложил книгу и, открыв французское окно, впустил ее в комнату.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал он.
— Слышали, как я звонила молитву к Пресвятой Богородице? — спросила Дайна. — Папа, я хорошо звонила?
— Чудесно, милая, — ответил пастор, едва шевеля уголками губ. — Но я не могу разговаривать. Миссис Аллейн пишет мою верхнюю губу.
— Я кончила, — произнесла Трой.
— На сегодня?
— Да, хотите взглянуть?
Дайна сбросила сапоги и поспешила к мольберту. Трой улыбнулась подошедшему мужу и взяла его под руку. Втроем с Дайной они стояли, разглядывая портрет.
— Самой-то нравится? — спросил Аллейн жену.
— Кажется, удается. Как вы думаете, Дайна?
— Восхитительно!
— Боюсь, не совсем то, что хотела эта богомольная клуша, которая его заказала, — пробормотала Трой.
— Слава богу. А я все боялась, вдруг вы захотите писать в сюрреалистической манере и намешаете здесь всякие символы. Вообще-то я этим увлекаюсь, поскольку приходится работать с Обри Мандрэгом. Но сейчас ужасно рада, что вы обошлись без яичной скорлупы и других фаллических украшений.
— Дайна! — ужаснулся пастор.
— Но, папа, нельзя же отрицать, что все это страшно важно. Ну ладно, дорогой, молчу, не буду. Как бы мне хотелось, чтобы один мой приятель увидел этот портрет. Папа, а ты рад, что из-за этого убийства мы ухитрились познакомиться с мистером Аллейном?
— Я, во всяком случае, очень рада, — заявила Трой. — Знаете, с тех пор как мы поженились, я в первый раз узнала людей, которые были связаны с его расследованиями. — Она засмеялась и покосившись на свою работу, спросила мужа: — Как ты думаешь, Родерик, ничего?
— Мне нравится, — серьезно ответил Аллейн.
С застенчиво-глуповатой улыбкой, с какой оригинал взирает на свой портрет, к мольберту подошел пастор.
Аллейн, зажав в зубах трубку и что-то напевая, начал завинчивать и убирать на место тюбики с масляной краской. Его жена, закурив, наблюдала за ним.
— Знаете, — сказала она, — какое-то время он молча терпел мой ящик с красками, но однажды спросил, так ли уж необходима для самовыражения грязь. С тех пор ящик больше похож на криминалистический набор эксперта из подразделения моего мужа.
— А до этого он мог служить объектом для учебной экспертизы на выпускных экзаменах в высшей полицейской школе. Эй, а это что такое?
