Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
– Ну нет, – возразила я с тревогой. – Нэнси ни за что не согласится расстаться с жизнью. И потом… Патрик ее любил!
– Она так же виновна, как и все мы, – настаивала Харриет. – Она должна умереть. Все должны умереть, все, кто виновен, иначе все будет напрасно. Раз уж мы это затеяли, надо делать все как следует. В конце концов, если бы Нэнси тогда не разоткровенничалась, Франсис, быть может, и не покончила бы с собой. Кроме того, я знаю то, чего не знаете вы.
Ричард потребовал, чтобы она нам все рассказала. Хитро прищурившись, Харриет сказала:
– Нэнси хотела, чтобы Франсис узнала, что сердце Патрика принадлежит ей. Она рассказала тогда все из ревности и злобы. Она сама мне говорила. И потому она так же виновна, как и мы – даже больше, если хотите знать мое мнение. И если она не согласится умереть… ну, тогда…
Ричард долго сидел, обхватив голову руками. Харриет, Ида и я молча ждали. Именно тогда я осознала, что Ричард – главный среди нас. Как он скажет, когда наконец заговорит, так мы и сделаем.
Я молилась за Нэнси. Я не считала ее виновной в смерти Патрика, не считала тогда и не считаю сейчас.
– Хорошо, – заговорил Ричард, хотя, судя по его виду, ничего хорошего не было. – Мне грустно признавать это, но – да. Нэнси Дьюкейн не следовало заводить роман с чужим мужем. И уж тем более не следовало объявлять об их связи всей деревне, как поступила она. Мы не знаем, покусилась бы Франсис Айв на свою жизнь или нет, не случись этого. К сожалению, Нэнси Дьюкейн тоже должна умереть.
– Нет! – крикнула я. Все мои мысли были лишь о том, что почувствовал бы Патрик, услышь он эти слова.
– Мне очень жаль, Дженни, но Харриет права, – сказал Ричард. – Исполнение задуманного потребует от нас смелости и изобретательности. Но мы не можем позволить себе умереть, оставив в живых человека, который разделяет с нами вину. Мы не можем снять вину с Нэнси.
Мне хотелось закричать и выскочить из комнаты, но я заставила себя сидеть. Я была уверена, что Харриет выдумала причину, по которой Нэнси каялась тогда перед всей деревней; не верила я и в то, что Нэнси сама призналась в ревнивом желании навредить Франсис Айв, но мне было страшно прямо сказать об этом Харриет, к тому же у меня не было доказательств. Ричард сказал, что ему надо еще подумать о том, как привести в исполнение наш план.
Две недели спустя он снова пришел ко мне, один, и сказал, что все решил. Но знать, как все будет на самом деле, должны лишь он и я – и Сэмми, конечно, ему я все рассказываю.
Мы скажем Харриет и Иде, продолжал Ричард, что убьем друг друга, как договорились, но сделаем это так, чтобы Нэнси повесили за наше убийство. Поскольку Нэнси живет в Лондоне, то и умереть нам придется здесь, в каком-нибудь отеле, предложил Ричард. И сказал, что сам за все заплатит.
В отеле все будет просто: Ида убьет Харриет, Ричард убьет Иду, а я убью Ричарда. Мы договорились, что каждый убийца, когда придет его очередь, положит в рот своей жертве запонку с инициалами Патрика и приведет место убийства в точное соответствие с остальными двумя, чтобы полиция решила, что за все три… смерти отвечает один человек. Я хотела сказать, за три убийства, но нет. То были не убийства, а казни. Понимаете, нам пришло в голову, что когда людей казнят, то соблюдается определенная процедура, верно? Тюремные надзиратели наверняка поступают одинаково с телами всех казненных? Это Ричард решил, что все тела после смерти должны быть уложены аккуратно, как для похорон, почтительно и с достоинством. Церемониально – так выразился Ричард.
Поскольку две жертвы, Ида и Харриет, должны были написать в журнале регистраций отеля свой домашний адрес в Грейт-Холлинге, мы знали, что полиция скоро явится в деревню, начнет задавать вопросы и заподозрит Нэнси. Кого еще им подозревать? Сэмми сделает вид, будто встретил ее, когда она выбегала из отеля после третьего убийства и уронила три ключа. Да-да, именно три. Ключ от комнаты Ричарда также был частью нашего плана. Предполагалось, что Ида убьет Харриет и возьмет ключ от ее комнаты с собой, а дверь запрет. То же должен был сделать Ричард: убить Иду, взять ключи от ее номера и номера Харриет, а потом выйти и закрыть дверь. Затем я должна была убить Ричарда, забрать все три ключа и, заперев его номер, выйти с ключами из «Блоксхэма» и передать их Сэмми. А уж он должен был исхитриться подбросить их в дом Нэнси, а еще лучше – в карман ее пальто, чтобы вина легла на нее как можно тяжелее.
Не думаю, чтобы это было важно, но Патрик Айв никогда не носил запонок с монограммами. Насколько я знаю, у него таких вообще не водилось. Ричарду Негусу пришлось заказать все три запонки, чтобы пустить полицию по ложному следу. Лужа крови и моя шляпа в четвертом номере отеля тоже были частью нашего плана: они должны были навести вас на мысль о том, что Нэнси Дьюкейн отомстила за своего возлюбленного, убив всех, кто был причастен к его гибели. Когда Сэмми вызвался устроить кровь, Ричард только обрадовался. Кстати, это кровь бродячей кошки. В вечер убийства Сэмми должен был подбросить в отель записку со словами «Да не покоятся они с миром» и номерами трех комнат. Ее следовало положить на стойку портье, улучив момент, когда рядом никого не будет, после восьми вечера. Я должна была остаться живой и проследить за тем, чтобы Нэнси Дьюкейн повесили за три убийства, а если нам повезет и полиция будет считать, что я тоже мертва, то и за четыре.
Как я должна была это сделать? Во-первых, как четвертый человек, кому грозила смерть от руки Нэнси – поскольку я также ответственна за гибель Патрика, – я должна была сообщить полиции, что опасаюсь за свою жизнь. Этот спектакль я разыграла в кофейне «Плезантс», где вы были моим зрителем, месье Пуаро. Вы совершенно правы: я вас обманывала. Правы и в том, что я слышала, как судачили о вас официантки: они говорили о детективе с Континента, который всегда обедает у них по четвергам, когда один, а когда в компании своего молодого друга, полицейского из Скотленд-Ярда. Едва я это услышала, как сразу поняла, что вы – тот, кто мне нужен.
Но, месье Пуаро, в одном отношении ваши выводы неверны. Вы сказали, что мои слова «О, когда умру я, справедливость наконец восторжествует» доказывают, что я уже знала о смерти Харриет, Ричарда и Иды; но в том-то и дело, что я не знала ничего, потому что тогда я уже все испортила. Произнося эти слова, я думала лишь о нашем с Ричардом плане, согласно которому я должна была их пережить. Так что, понимаете, они вполне могли быть еще живы, когда я это говорила.
Необходимо уточнить: существовали два плана – тот, на который согласились Харриет и Ида, и тот, о котором знали только Ричард и я. По первому плану все должно было произойти так: Ида убивает Харриет, Ричард убивает Иду, я убиваю Ричарда. Затем я инсценирую свое убийство, тоже в «Блоксхэме», используя кровь, которую достанет Сэмми. И остаюсь жить лишь до тех пор, пока не повесят Нэнси, а потом совершаю самоубийство. Если, по какой-то причине, Нэнси удастся избежать петли, то я убью сначала ее, а уж потом себя. Я должна была умереть последней потому, что тут надо много играть. У меня это получается, когда я постараюсь. Помните нашу встречу в кофейне «Плезантс», месье Пуаро?.. У Харриет Сиппель так не получилось бы. У Иды с Ричардом тоже. Так что пришлось оставить в живых меня.