Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
– Я только что получил записку. Ее смысл не вполне ясен, но, насколько могу судить… хм… возбужден гражданский иск против мистера… хм… Лоуренса Тодхантера. Да, гражданский иск по обвинению в убийстве. Мои друзья-юристы наверняка лучше меня понимают, что сие значит. Но если против этого джентльмена возбуждено дело об убийстве – том самом убийстве, виновным в котором уже признали Винсента Палмера, – думаю, я вряд ли ошибся, предположив, что члены палаты согласятся с тем, что следует отсрочить казнь Палмера по меньшей мере до завершения разбирательства процесса над мистером Тодхантером… это ведь будет процесс? – надеюсь, я не слишком напутал в терминологии…
Сугубое замешательство, в которое впал сэр Артур, избавило его от произнесения тех банальностей, которые последовали бы в обычном порядке, и вопрос тут же поставили на голосование, показавшее, что у сторонников отсрочки казни Винсента Палмера имеется небольшой перевес: они победили ста двадцатью шестью голосами против ста семи.
– О Господи! – ахнул мистер Тодхантер и съел виноградинку.
Глава 14
1
Мистер Тодхантер оказался в самом водовороте событий. Его поведение обсуждалось в парламенте, его именем назывались судебные прецеденты, и к тому ж он попал в эпицентр небывалого судебно-юридического кризиса. И странное, тоскливое ощущение бессилия поглотило его, когда он обнаружил, что даже находясь в средоточии всей этой значимой и неоднозначно воспринимаемой активности, он способен влиять на нее не более чем на ход Луны, огибающей Землю: он был всего лишь неподвижной осью вращения – и лучше постели места ему не нашлось.
Идея пустить в ход частное обвинение в убийстве была, вероятно, самым блестящим озарением во всей блестящей карьере сэра Эрнеста. Такая юридическая уловка, вообще говоря, имела свои прецеденты, но только гений сумел бы сообразить, что механизм воскрешения этого курьеза гражданского права по сию пору пребывает в полной исправности.
В двух словах суть заключалась в следующем: хотя по всем уголовным делам обвинителем почти неизменно именовалась верховная власть, теоретически действительно владеющая такой прерогативой, на практике обвинителем в делах по мелким правонарушениям почти всегда выступало частное лицо, которому был нанесен ущерб, действующее, само собой, совместно с полицией.
– Но в нашем случае, друг мой, – жизнерадостно вещал сэр Эрнест, – полиция не только не захочет помочь, она, дай ей волю, будет всячески нам препятствовать! Почему? Да потому, что у них есть уже свой кандидат на виселицу, и если они примутся помогать искать другого, то окажутся в глупом положении. Не говоря уж о том, что они по-прежнему твердо убеждены, что уже поймали убийцу.
– Но ведь у нас совсем не мелкое правонарушение! – заметил мистер Тодхантер, который любил продвигаться к ясности шаг за шагом.
– Вы правы, не мелкое. Кстати, а вы заметили, какие мы, юристы, ловкие бестии? Опираясь на силу обычая и прочие уловки, в случаях мелких преступлений мы потихоньку переложили бремя обвинения на плечи самих потерпевших. Это избавило власти от массы хлопот. Между прочим, такая практика присуща только английской юриспруденции. Кто б еще догадался!
– Да, но убийство все-таки никак не мелкое преступление! – твердил свое мистер Тодхантер.
– Так и есть, но если частное обвинение допустимо в процессах по мелким преступлениям, то, значит, допустимо и по серьезным, хотя, конечно, это чрезвычайно редко делается в условиях, когда уклоняются от действий сами представители власти. Видите ли, частного обвинителя ноги кормят, и лишь очень немногие из нас способны не дать преступнику уйти безнаказанным, если за то, чтобы упечь его за решетку, придется выкладывать свои кровные.
– Но вы сказали, – терпеливо напомнил мистер Тодхантер, – что в таких делах обвинителем выступает потерпевшая сторона. В случае убийства это невозможно, не так ли? Потерпевший не может выступить обвинителем, ведь он мертв.
– О, обвинитель не обязательно потерпевший, – бойко отозвался сэр Эрнест. – Слышали выражение «истец за всех»? Это частное лицо, которое представляет обвинение в делах как по тяжким, так и по мелким преступлениям, в которых оно само ущерба не понесло.
– Значит, и у меня будет «истец за всех»? – сообразил мистер Тодхантер.
– Ни в коем случае. «Истец за всех» представляет обвинение, имея в виду получить некую выгоду: пеню или штраф, предписанный за то правонарушение, о каком речь, или же солидный от него куш, а также и по другим причинам, никогда, впрочем, не бескорыстным, – а, к примеру, чтобы изобличить своих сообщников.
– Как же тогда будет называться та личность, которая предъявит обвинение мне? – в отчаянии возопил мистер Тодхантер.
– Обвинитель, – просто сказал сэр Эрнест. – По сути дела, он узурпирует функции государства, и прежде чем ему это позволят, он будет вынужден взять несколько барьеров.
– Барьеров?!
– Да. Большое жюри придется убедить в необходимости утвердить обвинительный акт, магистрат – в том, что вас нужно предать суду, и вообще одному Богу известно, сколько еще препон воздвигнут на нашем пути недружественно настроенные инстанции.
– Однако же нелегко приходится человеку, который стремится попасть на виселицу! – посетовал мистер Тодхантер.
– Еще бы! – со всей сердечностью признал сэр Эрнест. – А не то чувствительные натуры вроде вас каждый день в восемь утра по всей стране выстраивались бы в очередь к тюремным воротам.
2
Столь запутанная ситуация естественным образом повлекла за собой множество дискуссий, обсуждений и консультаций.
Мистеру Тодхантеру такое положение дел в общем-то нравилось. Он чувствовал себя значительным человеком, и по душе пришелся ему новый поверенный, которого подыскал сэр Эрнест, – моложавый мужчина по фамилии Фуллер, внешне настолько же не похожий на традиционные представления о поверенном, насколько сам мистер Тодхантер им соответствовал. У Фуллера была копна светлых волос, которую он время от времени расчесывал своей пятерней, а то и, если положение этого требовало, двумя пятернями; костюм его был вечно помят, а характер столь нетерпелив и восторжен, что когда распалялся, а это случалось часто, то тараторил так, что слова слипались и ничего было не разобрать.
Однако в праве он был сведущ первостатейно и немалые свои познания предоставил в полное распоряжение мистера Тодхантера, присовокупив к ним пламенный энтузиазм по отношению к столь увлекательному юридическому казусу. В сущности, мистер Фуллер взялся за дело с таким рвением, что порой мистер Тодхантер поеживался при мысли, что все силы этого человека брошены на то, чтобы благополучно отправить своего клиента, пусть и теоретически говоря, на виселицу.
