Джон Карр - Спящий сфинкс
Холден весь вытянулся в струнку.
– Если бы не что? – нетерпеливо перебил он.
– Если бы Марго не вышла замуж.
Силия теперь дрожала чуть ли не всем телом. Холден старался не смотреть на нее.
Доктор Фелл хмуро продолжал:
– Не будем сейчас обсуждать физиологические причины, которые вызывают обострение истерии. Скажу только, что у истерика может появиться навязчивая идея. Например, такой человек может решить, что он слеп, и тогда он действительно как бы слепнет. Например, в случае Марго, будет опасно почти любое замужество. Если только мужем ее не станет единственно нужный человек, брак окажется катастрофой. Ибо ее заболевание имело сексуальные корни. Выйдя замуж, девушка обнаруживает (или думает, что обнаруживает, – а это одно и то же), что физическая близость с мужем вызывает у нее не просто страх, а панический ужас. Она кричит в голос, когда он приближается к ней. Малейшее его прикосновение вызывает у нее отвращение. И несчастный муж, пытаясь понять, что здесь не так и почему он вдруг превратился в прокаженного, сталкивается с разъяренной сумасшедшей. Это может длиться годами, оставаясь тайной для окружающих.
Доктор Фелл замолк. Обессиленный, но полный решимости продолжать, он не смотрел по сторонам, сосредоточив взгляд на прозрачном кристалле.
И Холден с содроганием вспомнил теперь свадебную церемонию в касуоллской церкви – пестроту праздничных нарядов и музыку, тихим эхом разливающуюся под сводами. Как он мог не понять тогда, что означают эти слезы и эти странные взгляды «второй мамочки» и старой преданной Оби? Как мог он не разглядеть сомнения во взгляде доктора Шептона? А Торли Марш? Как он мог быть так слеп и не разглядеть перемен, за семь лет произошедших с Торли? Все – настроение, выражение лица, даже отдельные словечки Торли – теперь обрело для Холдена смысл. Ярче всего он помнил слова Торли на вчерашнем допросе в галерее, когда доктор Фелл спросил: «Как вы узнали, что дверь в спальню вашей жены заперта изнутри?» – «Так было всегда», – отвечал Торли. Или это признание, сделанное таким плачущим голосом: «Раньше алкоголь веселил меня. Теперь нет».
– Доктор Фелл, – осторожно вмешался в рассказ Холден. – Хорошо, что вы говорите так прямо, но вам не кажется, что в присутствии Силии…
– Я все знаю. – Силия внезапно повернулась и прижалась щекой к его плечу. – Я уже слышала все это сегодня днем. Но не знала раньше. Доктор Фелл! Расскажите им о… о припадках.
– Да, гром и молния! – Голос Фелла изменился. Он отложил в сторону потухшую трубку. – Истерик в такой ситуации подвержен припадкам. Их может вызвать одно слово, один взгляд. Иногда не нужен даже и повод. Муж женщины, с которой случился истерический припадок, вполне способен растеряться, а то и совсем потерять голову. Чтобы прекратить эти нескончаемые пронзительные вопли, он может ударить жену по лицу ремнем или даже броситься душить ее, лишь бы только не слышать этих отвратительных криков. Когда припадки становятся регулярными, уже необходима для их прекращения медицинская помощь. Со стороны это выглядит как столбняк – руки и ноги коченеют, начинаются корчи. И человек непосвященный может запросто принять такой припадок за отравление стрихнином. – Доктор Фелл перевел сердитый взгляд на Дэнверса Локи. – И вот больная истерией женщина поступает так, как поступила бы на ее месте любая другая больная, – она «признается» Силии Деверо, что приняла стрихнин, так как не в силах больше выносить «тяжести жизни». Неужели странно, что другая девушка, совершенно нормальная, но перепуганная до безумия, потому что никто не позаботился ей ничего объяснить, не понимает, что происходит? Боже мой, а чего вы хотели?
Доктор Фелл взял себя в руки. Задыхаясь, он откинулся на спинку кресла и, прикрыв очки рукой, некоторое время сидел молча, потом очень спокойно обратился к доктору Шептону:
– Сэр, я не вправе оспаривать ваши профессиональные знания и то, как вы применили их в этом конкретном случае.
– Благодарю вас. – Доктор Шептон пристально смотрел на него.
– Но почему вы не сказали Силии?
Доктор Шептон, несмотря на то что выглядел очень старым и усталым, по-прежнему крепко сжимал губы. Сжимая в толстых узловатых пальцах летнюю шляпу, он сидел, немного наклонившись вперед.
– Да, жаль, конечно! – пробормотал он, покачав головой. – Очень жаль!
– Я с вами полностью согласен.
– Но неужели вы не понимаете? – продолжал доктор Шептон. – Я боялся… Мы все боялись, что…
– Что Силия, сестра Марго, тоже может оказаться истеричкой? И что, рассказав ей о болезни сестры, вы можете навредить ей самой?
– Собственно, да.
– Спокойно, Силия, – пробормотал Холден.
– Но разве до смерти Марго Марш у вас имелись для этого хоть какие-то основания?
– Риск был. Риск был всегда!
– Сэр, я задал вам другой вопрос. Были у вас какие-нибудь основания считать Силию больной?
– Нет! Нет! Я уже объяснял два дня назад сэру Дональду Холдену, – доктор Шептон показал шляпой – кому, – что относительно этого так называемого отравления стрихнином Силия может… ошибаться!
– Значит, она могла ошибаться?
– Да. И я готов был рассказать сэру Дональду все, если бы он откликнулся на мое приглашение и приехал ко мне в отель. А на ваш первый вопрос я отвечу: «Нет». У меня не было конкретных оснований подозревать Силию в истерии до тех пор, пока…
Доктор Фелл подался вперед:
– Пока, как выразился кто-то из наших знакомых, ей не начали где попало мерещиться призраки. Так это звучало?
– Да. – Неожиданно доктор Фелл захохотал. Он, этот смех, сотрясающий основы мироздания, начался где-то между полами жилета. Он всколыхнул альпаковый костюм своей мощью – мощью всепобеждающего веселья. Но, заметив вдруг оскорбленный взгляд Шептона, доктор Фелл зажал рот рукой и повернулся к Холдену. – Простите меня! – воскликнул он. – Со мной случаются иногда подобные вспышки. Как тогда, в галерее, когда мы впервые встретились. Но когда мы разберемся со всей этой ядовитой ерундой, думаю, вы присоединитесь ко мне и тоже посмеетесь. А теперь попробуйте вспомнить вечер среды, когда начинались сумерки.
– Помню.
– Как вы впервые направлялись к дому возле Риджент-парка.
– Ну, помню, – сказал Холден.
– Так вот, я шел за вами по пятам.
– Вы… что делали?!
– Я шел за вами по пятам! – с гордостью объявил доктор Фелл. – Вернее, я шел по пятам за кем-то. Помните, я сказал вам, что вы позволили мне закончить то, что казалось невозможным закончить? Поначалу, конечно, я следовал за вами неосознанно. Позвольте мне объяснить. – Все оживление сошло с лица доктора. В неверном свете облик его казался мрачным и даже угрожающим. – Письмо Силии Деверо в полицию пришло двумя днями раньше. Его вручили мне, так как я уже знал кое-что об этом деле с тех пор, как опечатывал склеп. В этом письме подробно излагалась вся история, включая и призраков в галерее, и я встревожился. У меня зародилось подозрение, что в лице старшей из сестер мы имеем дело со случаем истерии на сексуальной почве…
