Виктор Каннинг - Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник)
– Ты знаешь, что он собирался продать?
– Не особенно. Лично мне, старик, глубоко наплевать. Только понятно, что это не прибавит людям радости или благополучия. – Гаррисон остановился, глядя на потоки воды под арками городского моста. – Помнишь, как я первый раз приехал с тобой в Блэкуотер? Вода как раз начала отступать, и тот мальчишка показывал нам, как вести наживку. Я поймал двадцатифунтовую рыбу – мою первую рыбу, – а ты чуть не упустил ее, потому что был такой неуклюжий с острогой! Ты и сейчас бываешь неуклюжим. Как мама?
– Старая и в порядке.
– Нам такое не грозит. И вряд ли хотелось бы. Впрочем, вернемся к нашим баранам. Мои наниматели предлагают милую сделку. Либо ты тянешь волынку, пока не зайдешь в тупик – тогда они сами займутся этим, – либо передаешь им все, что нароешь. Деньги и условия назовешь сам. Твоя безопасность в будущем, разумеется, гарантирована. Они хотят только знать, куда отправился Диллинг в пятницу двадцать седьмого февраля и что он там делал. В конце договора – приписка мелким шрифтом: если тебе удастся найти и передать им то, что спрятал Диллинг, то будет жирная премия, очень, очень жирная.
Гримстер рассмеялся:
– Ты мой друг и хочешь уничтожить меня. Зачем?
– Понятия не имею, старик. Даже старый добрый Оскар не знал, хотя и сочинил по этому поводу красивые строки. «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал», кто-то мечом, кто-то словом или еще чем. Прикажи тебе Департамент убрать меня, ты выполнишь. Мы оба давным-давно продали право на добродетель. Берешь у дьявола шиллинг, отдаешь ему душу и получаешь хорошую работу на всю жизнь – сколько уж ее осталось. Но на меня тебе не укажут пальцем еще долго. Посредник полезен для всех сторон. Ну, что скажешь?
– Майор Крэнстон наверняка послал кого-то, кто сейчас следит за нами и пошлет отчет о нашей встрече. И я пошлю. А ты зря тратишь время и сам это понимаешь. Тебе ведь нужен не я.
– Прежний Джонни. Значит, никакой сделки?
– Никакой.
– Только одно может поколебать тебя, точно?
Маленькая крачка возникла из дождя, пронеслась над водой и вдруг нырнула. Тут же она появилась на поверхности, блеснув маленькой рыбкой в клюве.
Гримстер помолчал, глядя на птицу, и сказал – впервые открыто:
– Ничего, что мог бы предложить ты. Просто из интереса: почему они не попытались подтасовать факты?
Гаррисон бросил мокрый окурок, шаркнул по мокрому песку тупым носком потертого ботинка и ответил:
– Потому что у тебя слишком хорошее чутье. Но кто знает? Однажды они могут предложить правду.
– Хочешь сказать – ты можешь. А они сказали, что будет хорошая сделка, если ты достанешь доказательства.
– Возможно, – вздохнул Гаррисон. – Значит, так. Я буду здесь примерно неделю – если вдруг передумаешь. – Он повернулся и посмотрел на дорогу, по которой они пришли. – Надо заняться спортом. Не для тела, это понятно, просто занять время между едой, выпивкой, блудом и интригами.
Он двинулся прочь, затем остановился, сунул большую руку в правый карман плаща и достал конверт.
– Вот, вдруг тебе понравится. Разумеется, это не доказательства, но, может, ты поймешь, кем была Вальда на самом деле. Милая невинность – смертельная добродетель в наших мирах, Джонни.
Гаррисон пошел прочь по песку, параллельно своим же следам. Гримстер стоял с конвертом в руке и смотрел ему вслед. Потом сунул конверт в карман и отправился обратно в Барнстейпл, забирать Лили.
В Хай-Грейндже Гримстер надиктовал майору Крэнстону отредактированный отчет о встрече и беседе с Гаррисоном, чтобы его отправили Коппельстоуну и сэру Джону. Но он ничего не сказал о полученном конверте. Скрыв информацию от Крэнстона, Гримстер понимал, что уже дал Гаррисону маленький повод для торжества, а может, позволил даже сделать шажок вперед.
Крэнстон заметил:
– Не исключено, что мисс Стивенс в опасности за пределами дома. Ее могут попытаться захватить. Не стоит поставить охрану на ночь?
– Только если сэр Джон будет настаивать. Я хочу, чтобы ей было весело и уютно. Если она встревожится, то может замкнуться. Лично я сомневаюсь, что они на что-нибудь решатся. Им надо, чтобы мы сначала сделали для них всю тяжелую работу.
– Вы уверены?
– Знали бы вы Гаррисона, как знаю я, и вы были бы уверены. – Гримстер улыбнулся. – Я у него прохожу как потенциальный перебежчик. Он подождет. И люди, которые стоят за ним, тоже будут ждать.
– Джонни, не стоит про себя такое говорить.
– Да? Бросьте! – Гримстер рассмеялся, видя смущение майора. – Вас наверняка предупреждали. Это ведь не секрет. Сэр Джон сказал мне прямо в лицо. Я просил разрешения на брак, после долгих проволочек в конце концов его получил, а потом Вальда попала в катастрофу. Вот и все. Они думают, что у меня пунктик, что я считаю аварию подстроенной.
– Это смешно. Вы не можете так думать.
– Я говорю, что они думают, будто я думаю. Но даже сейчас я не надежен на сто процентов. Вы это знаете, они знают, и я знаю. И Гаррисон знает – поэтому и наседает на меня. Потенциальные предатели – редкий товар.
Крэнстон, сунув палец под повязку, помассировал глаз и недоверчиво вздохнул:
– Джонни, это немыслимо. Даже в Департаменте, где все порой так запутано, есть кодекс. Наш кодекс. И нет места ни таким вещам, ни таким мыслям. Каждый время от времени проходит аттестацию и проверку, но это нормально.
– Разумеется. Я только разъяснил вам ситуацию. Сейчас против моей фамилии стоит знак вопроса. Что ж, я не злюсь. У многих стоят знаки вопроса. Как вы сказали, это часть кодекса.
Гримстер поднялся в свою комнату, упал в кресло и закурил сигару. Немного полежал, закрыв глаза; на тело медленно наваливалась усталость. Хотел он только одного – пусть будет несчастный случай. Рука Бога. И больше ничья.
Через несколько мгновений Гримстер выпрямился и взял со столика полученный конверт. Он знал: то, что внутри, не подделка. Между ним и Гаррисоном все было по-честному. Любовь, ненависть и суровое братство – с того момента, как они познакомились в детстве. Почему? Потому что с рождения обладали и знали, что обладают, роковым изъяном, который должен был навсегда отвратить их от довольства, тихого принятия банальности и безропотного законопослушания.
В конверте обнаружились ксерокопии каких-то документов и напечатанная Гаррисоном записка: «Об этом она тебе когда-нибудь рассказывала? Вы бы составили прекрасную пару – в профессиональном смысле».
Одним документом было брачное свидетельство из Хельсинки, подтверждающее брак Вальды Тринберг и какого-то Полса Сборденсы, армейского офицера (Вальда рассказывала Гримстеру об этом браке). Второй документ – Гримстер немедленно узнал форму и стиль – оказался докладом агента американского ЦРУ, где подробно описывались военный суд, приговор и казнь Полса Сборденсы за предательство интересов Финляндии в пользу двух других стран – Швеции и России (все это оказалось новостью для Гримстера, но не произвело впечатления; он только мельком отметил ловкость человека, работавшего на двух хозяев). Еще в одном документе – от другого агента ЦРУ – содержался отчет о неудачной попытке завербовать жену Сборденсы – она вернулась в Швецию, на родину, и взяла прежние гражданство и фамилию. В отчете указывалось, что Вальда не признала фактов деятельности мужа и обстоятельств смерти. Она считала, что муж случайно погиб во время маневров (так она всегда говорила Гримстеру, но он был готов без всяких эмоций принять, что к моменту их встречи ей стала известна правда). В отчете заключалось, что в настоящий момент ее ценность не столь высока, чтобы оправдать интенсивные методы вербовки. Последним документом была ксерокопия письма шведского правительственного департамента руководителю шведского турбюро с рекомендацией использовать Вальду в лондонском отделении (где и встретил ее Гримстер) и кратким описанием фактов смерти ее мужа.
