Уолтер Саттертуэйт - Клоунада
Мисс Рендалл заметила мой взгляд. (И, возможно, мою реакцию, мой резкий вдох, который напрочь был лишен всякого sangfroid. Я попыталась скрыть волнение легким кашлем, но, боюсь, только выдала себя. Это к слову о лентах.)
— Эта картина была написана до того, как она встретилась с Ричардом, — пояснила мисс Рендалл.
— А-а, — отозвалась я. Настоящий пинкертон всегда найдется, что сказать. Я повернулась к ней. Не знаю, покраснела я или нет.
— Значит, вы ее знали.
— Знала.
Я взглянула на портрет, потом на мисс Рендалл.
— Какая она была?
Мисс Рендалл склонила голову набок.
— Вы действительно хотите, чтобы я рассказала вам о Сабине?
— Да, — ответила я. — Очень.
— Простое любопытство?
Вот тут, кажется, я точно покраснела. Но, полагаю, при таком вопросе это было вполне естественно, даже не будь я пинкертоном.
— Наверное, — призналась я. — Разумеется, я слышала кое-что о Ричарде от его домочадцев. Правда, не очень много, они не слишком разговорчивые. А о Сабине я совсем ничего не слышала.
Мисс Рендалл некоторое время изучала меня, как будто я — картина. Потом кивнула.
— Ладно. Но сначала, я полагаю, нам стоит выпить по бокалу вина.
Она подошла к деревянному шкафу, открыла его и достала оттуда бутылку красного вина, штопор и два хрустальных бокала на тонких ножках. Студия оказалась не такой уж спартанской, как я думала.
Мисс Рендалл повернулась ко мне и сказала:
— Присаживайтесь.
— А как же ваши гости? — забеспокоилась я.
— Они вполне могут сами о себе позаботиться. Садитесь.
Когда я села, она поставила бутылку и бокалы на стол и отодвинула часть красок и кистей. Ее движения были быстрыми и четкими, не мужскими, но и не лишенными женственности, но они были решительными, и мне поправилась эта ее твердая уверенность.
Все еще стоя, она обвела кончиком штопора вокруг горлышка бутылки, аккуратно срезая фольгу. Отложила фольгу в сторону, ввинтила кончик штопора в пробку и уперлась донышком бутылки в столешницу. Затем, держа штопор неподвижно, она медленно, ровно и осторожно (точно так же, как, помнится, делал мой отец когда-то давно в Торки) начала поворачивать бутылку по кругу. Еще мгновение, и, хлоп, пробка вынута.
Как заправский сомелье, она налила глоток вина в мой бокал и стоя ждала, когда я попробую.
Я подняла на нее глаза.
— Замечательно, — честно сказала я.
Мисс Рендалл улыбнулась.
— «Шамболь-мюзиньи». Мое любимое. — Она протянула бутылку, я подняла бокал, и она его наполнила. Затем налила вина себе, поставила бутылку на стол и села. Подняла свой бокал и провозгласила: — Ваше здоровье!
— Ваше здоровье! — повторила я с insouciance[64] няни, привыкшей распивать вино средь бела дня в котсуолдском коттедже в Париже в обществе таких персон, как мисс Рендалл, Мы чокнулись, и каждая отпила по глотку. Затем она посмотрела на меня взглядом столь же решительным, как и ее движения.
— Мы с ней были какое-то время близки, — сказала она.
— Да, — ответила я.
— Мы были некоторое время любовницами.
— Разумеется, — сказала я. Мне показалось, что я хорошо держусь, но по смешинке в уголках глаз мисс Рендалл я поняла, что она забавляется.
Естественно, как ни мало была заметна эта смешинка, она предполагала, что мисс Рендалл хочет, чтобы я видела, как она забавляется.
— Она была, вернее, казалась очень чувственной женщиной, — продолжала мисс Рендалл.
— Казалась?
Мисс Рендалл отпила еще глоток вина.
— Из нас редко кто выглядит таким, каким кажется. А Сабина и подавно. Когда-то я думала, что знаю ее. Мы наслаждались друг другом, а может, мне просто казалось. Я не имею в виду — чисто физически.
Я кивнула.
Она улыбнулась.
— Хотя, как вы, вероятно, догадались по этой картине, это тоже было частью наших отношений. Притом значительной.
— Да, — кивнула я, стараясь изо всех сил не моргнуть.
Мисс Рендалл улыбнулась и откинулась на спинку стула.
— Я вас шокирую, Джейн?
— Нет-нет. Совсем нет.
Она засмеялась, на мгновение подняв голову и показав свою изящную шею. Аметист в ее колье задрожал, словно подмигивая мне на свету, но она тут же опустила голову. Взгляд ее фиалковых глаз снова встретился с моим. На мгновение ее глаза сузились, словно она пыталась проникнуть в самую глубину моего взгляда.
— Вы озадачиваете меня, Джейн. В вас есть что-то истинно английское. Я не имею в виду ничего плохого, пожалуйста, не поймите меня превратно, но в вас есть что-то такое, чего я пока не могу уловить.
Мое удостоверение пинкертона, скорее всего. Оно осталось в Лондоне и надежно спрятано от любопытных глаз и загребущих рук.
Я улыбнулась.
— Из нас редко кто выглядит таким, каким кажется, — сказала я, (Из-за кулис я расслышала одобрительные аплодисменты госпожи Эпплуайт.)
— Touchè,[65] — сказала мисс Рендалл, подняла бокал и отпила глоток.
— Она вам лгала? — спросила я.
Мисс Рендалл поджала губы и на мгновение задумалась. Наконец она произнесла:
— Она сама была воплощением лжи. Той, за кого она себя выдавала, не было и в помине.
Мисс Рендалл наклонилась ко мне. Теперь ее улыбка была дразнящей.
— Хотите знать, что она здесь делала? В Париже?
— Да, конечно.
Она снова выпрямилась.
— Так вот. Она говорила, что приехала сюда потому, что в Мюнхене ей было скучно. Что ее отец, барон, подумывал об инвестициях здесь, в Париже. Что, возможно, он купит небольшой дом где-нибудь на острове Сен-Луи. — Она отпила глоток вина, взглянула на портрет Сабины, потом на меня. И слегка улыбнулась. — Она много чего говорила. Но все было ложью.
— Тогда зачем она сюда приехала?
Мисс Рендалл взглянула на мой бокал, к которому после первого глотка я даже не прикоснулась.
— Мне казалось, вам понравилось вино.
— Понравилось. Просто я выпила немного лишнего за обедом.
— Ох, Джейн, пожалуйста, не будьте такой правильной. Не будьте такой умеренной. Только не здесь. Не со мной. Я могу принять перебор, я могу принять полный отказ, но я не терплю умеренности.
Я засмеялась. И отпила глоток вина.
— Прекрасное вино.
Мисс Рендалл кивнула с медленным, подчеркнутым изяществом. Волосы упали ей на лоб.
— Спасибо. Спасибо за ваше чувство юмора. — Она отпила еще глоток. — Так вот, она объявилась здесь, чтобы собирать деньги для одной политической партии в Германии.
— В Германии?
— Есть там одна партия, называется национал-социалистической рабочей. Слышали о такой?
