Энтони Гилберт - Убийство в назначенный срок. Длинная тень смерти (сборник)
Сэм снял с полки несколько щеток и, узнав Руби, побледнел.
– Да, Сэм, – спокойно произнесла она, – это я. Вот решила сделать тебе сюрприз. Я вижу, ты работаешь. Значит, война пошла тебе на пользу.
– Но ты же погибла, – пробормотал он. – Так мне сказали.
– Нет. Тебя бы это, разумеется, устроило.
Сэм уперся большими ладонями в прилавок.
– Но мне официально заявили, что ты погибла во время бомбежки.
– И где тебе такое сказали?
– В полиции и… на фабрике. Я даже встречался с несколькими работницами из другой смены. Они все утверждали, что ты погибла во время ночного налета.
– А ты, услышав это, сразу отправился праздновать. – Она усмехнулась. – Я удивляюсь тебе, Сэм, разве можно верить всему, что говорят?
– Я тогда работал в Бристоле. Когда прочитал сообщение о бомбежке фабрики, написал туда, указал твои данные. Мне ответили, что все, кто в тот день работал в ночную смену, погибли. И ты тоже. Тела так и не удалось извлечь из-под руин.
Руби кивнула:
– Да. Прямое попадание. Но мне повезло, я в цеху тогда не была.
– Почему?
– Не знаю, судьба, наверное. Вообще-то я на смену вышла, отметилась как положено, вот почему меня причислили к погибшим. Но потом почувствовала себя плохо и отпросилась. У меня артрит колена, а когда приступ, стоять невозможно. А там еще холодно было, как в погребе. Не знаю, куда во время войны девался уголь, у нас в цеху совсем не топили. Ушла я после перерыва, а через час случился налет. Вскоре вспыхнул пожар. В общем, живых никого не осталось.
– И некому было сообщить, что Берта Хоггет сбежала, не доработав половину смены?
Она удивленно посмотрела на него.
– Никто не называл меня Бертой с тех пор, как ты дал тягу. Имя Руби тебе не нравилось. Ладно… Значит, потом фабрику закрыли. Заявили, что погибли полторы тысячи, но сколько точно, никто не знает.
– А все же почему ты числилась среди погибших?
– Потому что я больше там не появилась, вот почему. Не хотела снова идти на биржу труда. Там противные девки, годятся мне в дочери, наглые такие, командуют. Помню, одну попросила назначить меня туда, где жалованье повыше, так она на меня сразу вызверилась: «Идет война, мы должны быть готовы к жертвам. Подумайте о тех, кто на фронте». Противно было слушать. В общем, в этой кутерьме обо мне никто и не вспомнил, я собрала вещи и уехала на север. Официально регистрироваться не стала, но удалось устроиться в столовой. Денег платили мало, зато еда бесплатно, и можно было получить что-то сверх карточек. А затем война закончилась, и я вернулась. Пошла в ратушу, сказала, что мою квартиру разбомбили. Мне дали продуктовую карточку и купоны на одежду. Так поступали многие, грех было не воспользоваться. А ты, значит, всю войну пересидел в Бристоле? Все было в порядке, я полагаю?
– Более или менее.
– А теперь вот, почти пятнадцать лет спустя, заимел магазин? Поздравляю.
Сэм насупился и сжал кулаки.
– Не знаю, зачем ты сюда явилась, но к Кэти подходить не смей.
– А кто такая Кэти? Подружка?
– Моя жена.
– Как это? Твоя жена – я.
– Мы официально зарегистрировались в ратуше и в церкви венчались. Так что не пытайся разрушить нашу семью. Не получится.
– Ничего я разрушать не собираюсь, но у меня как у твоей законной жены, наверное, есть кое-какие права.
– Никаких прав у тебя нет. Мы разошлись еще до войны, и все.
– Тогда покажи свидетельство о разводе. У тебя его нет, верно? А вот свидетельство о браке у меня сохранилось. И я готова предъявить его в суде.
– У меня трое детей.
– Мило. Вижу, ты сильно изменился. Твоей Кэти удалось сотворить чудо. Надеюсь, ты не желаешь, чтобы поднялся скандал?
– Чего тебе надо?
– Чтобы ты понял: за грехи надо платить. Двоеженство – не шутка. Если все выплывет наружу, твоим детям придется плохо. Сверстники станут показывать на них пальцами, дразнить. Ты этого хочешь?
– Зачем ты пришла? – спросил Сэм. – За деньгами?
– Да, за деньгами. И не нужно возмущаться. Ты заботишься о своей семье, а кто позаботится обо мне? Я тут присмотрела небольшой магазинчик. Хочу купить. Кое-что накоплено, но не хватает. Короче, мне необходимо триста фунтов.
Запрашивать слишком много было неразумно, к тому же всегда можно будет прийти за вторым взносом. Наверняка у него что-то отложено.
– Думаешь, триста фунтов растут на дереве? – буркнул Сэм.
В магазин вошла покупательница.
– Добрый день, мистер Хоггет!
Руби уставилась на полки, словно выбирая товар.
– Вы обслужите эту даму, я еще не решила, что купить.
Она начала обходить магазин, снимая с полок предметы, осматривая и ставя на место как попало. А чего стараться? Этот наглец носится со своей Кэти и детьми. А ее уже давно похоронил. Руби со злостью опустила стеклянную масленку так, что она треснула. Покупательница вышла, бросив на нее косой взгляд.
– Масленка стоит два шиллинга и три пенса, – заметил Сэм.
– Поставь цену выше и возместишь убыток, – нахально посоветовала его вынырнувшая из небытия жена. – Так что, Сэм, я получу свои триста фунтов?
– Я не могу сейчас обсуждать такие дела. В любой момент может кто-нибудь войти.
– Давай зайдем к тебе домой? Я буду рада познакомиться с Кэти.
– Тогда не увидишь ни пенни. Продиктуй мне свой адрес.
– Ну уж нет! Я не хочу, чтобы меня нашли в придорожной канаве с проломленным черепом. Что у тебя там? – Она кивнула в сторону закрытой двери в задней части магазина. – Может, пригласишь меня туда? Сделаешь для жены исключение?
– Ладно. Откуда ты знаешь, что этот твой магазин столько стоит?
– У меня есть знакомый джентльмен, он согласился вложить половину, – холодно ответила она. – Я служила экономкой у его покойной жены. Он адвокат, защищает мои интересы.
Вот это слово «адвокат» все и решило. Сэм в отчаянии сжал и разжал кулаки.
– Ладно, приходи в пятницу вечером. Я буду работать после закрытия магазина. Там посмотрим.
Но, как и Пол Френч, Сэм знал, что лучше уступить. Обойдется дешевле.
– Почему ты такой потерянный? – ласково спросила Кэти, когда Сэм остановился на пороге. – Садись ужинать. Если хочешь, налей себе немного виски. Ты совсем заработался. – Это была веселая, миловидная женщина, на вид не старше тридцати пяти лет. На руках она держала ребенка, тут же подбежали двое постарше. – Морин, деточка, подай папе тапочки. А ты, Бобби, посмотри, вскипел ли чайник.
– Папа, когда мы пойдем покупать машину? – спросил Бобби.
– А кто говорил о машине? – удивился тот.
