Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей
На нескольких лицах появилось выражение сожаления и недоверия, но Джанет Роско оказалась единственной, кто предпочёл не скрывать своих сомнений:
— Но этого не могло быть, инспектор! Эдди не было в гостинице, он ушёл гулять…
Морс остановил её, подняв руку, и мягко проговорил:
— Пожалуйста, выслушайте меня, миссис Роско… Совсем несложно определить промежуток времени, в который могла произойти кража, и не составляет особенной сложности установить, где находилось большинство из вас в течение этих главных сорока пяти минут. Не все из вас были расположены быть со мной полностью откровенными, но я не хочу сейчас вдаваться в это. Как мне представлялось — как представляется мне и сейчас, — вором должен был быть один из вас, один из группы туристов, включая и вашего руководителя (головы снова как по команде повернулись), или один из служащих «Рэндольфа». Но последнее предположение можно было быстро проверить и сбросить со счетов, как это и было сделано. Таким образом, леди и джентльмены, вам нетрудно увидеть, в каком направлении развивалось дело…
Непосредственные последствия кражи значительно уменьшились как благодаря смерти Лауры Стрэттон, так и убийству на следующий день доктора Кемпа, человека, которому предполагалось в тот день вручить Язык на небольшой официальной церемонии в Эшмолеане. Должен вам сказать, одна из задач полиции, особенно той её службы, которая занимается расследованием убийств, заключается в том, чтобы выявить систему в преступлении, если это возможно, и в данном конкретном случае мы с сержантом Льюисом не могли не полагать, что между этими двумя событиями имеется связь. Вполне возможно, что это чистой воды совпадение, но связь может существовать, разве не так? Сам доктор Кемп! Человек, которого в один прекрасный день лишили драгоценности, разысканной им самим, ради которой он прошёл по длинной цепочке, пока не попал к американскому коллекционеру, драгоценности, по поводу которой он вёл переговоры, драгоценности, найденной в воде под мостом в Волверкоте в 1873 году, драгоценности, которая, будучи соединённой со второй деталью предмета, будет, вне всяких сомнений, представлять собой значительную историческую ценность, привлечёт к себе большое внимание и принесёт ему, Кемпу, на какое-то время славу и на долгое время продвижение по службе. Фотография воссоединённых Языка и Пряжки должна была украсить обложку выходящей в скором времени книги Кемпа. И что же, на следующий после этого день Кемпа убивают. Интересно, не правда ли? Я спрашивал себя, один ли и тот же человек совершил и кражу и убийство? Мне это представлялось всё более и более вероятным. Таким образом, мне, возможно, нужен был только один преступник, а не два, но мне нужна была также и причина. И моя мысль развивалась немного дальше в этом направлении, правильном направлении. Если преступник один и тот же в обоих случаях, то не был ли одним и тем же мотив? В этих преступлениях наибольший ущерб понёс один и тот же человек, Кемп. В первом у него отняли нечто дорогое его сердцу, во втором — жизнь. Почему? Вот о чём спрашивал я себя. Или, вернее, вот что я сначала не спрашивал себя, потому что склонялся к точке зрения — совершенно неверной, — будто между двумя преступлениями не может быть связи.
Так что давайте вернёмся к самому Кемпу. При расследовании убийств общепризнанно считать, что об убийце можно узнать гораздо больше по убитому, нежели из других источников. Так что же мы знаем о жертве, докторе Кемпе? Он был хранителем древностей в Эшмолеане, любил кричащие цвета в одежде и имел вычурные манеры, слыл не просто дамским угодником, а самым большим ловеласом в университете. Достаточно было единожды увидеть его, чтобы понять, какой это эгоцентричный и самовлюблённый человек. Однако жизнь совсем не улыбалась ему, даже напротив. В университете раскусили его, карьера продвигалась медленно, его обошли при назначении члена учёного совета, семья не состоялась, жильё — более чем скромная квартирка в северном Оксфорде, а главное, огромная личная трагедия. Два года назад он попал в страшную аварию на западной части кольцевой дороги, в результате которой жена — она сидела рядом с ним на месте пассажира — получила настолько серьёзные травмы нижней части тела, что на всю жизнь, которая трагически закончилась на прошлой неделе, оказалась прикованной к инвалидной коляске. Но это было только полбеды. Водитель второго автомобиля скончался на месте — некая миссис Майо из Калифорнии, прибывшая в Англию для работы над исследованием романов Троллопа, Вопросы, связанные со страховками и компенсациями разного рода, в частности касавшиеся ответственности водителя, — кстати говоря, оставшегося живым и невредимым, — были в конце концов урегулированы. Однако юридические хитросплетения вокруг проблемы «виновности» так и не были распутаны: не было очевидцев-свидетелей, эксперты дали противоречивые заключения относительно возможных механических дефектов, имелись расхождения в определении времени, отмеченного при проведении проверки на алкоголь. Всё это способствовало тому, что Кемп отделался едва ли не лёгким испугом, у него отобрали права, но всего на три года, и он уплатил, как считали многие, совершенно смехотворный штраф в размере четырёхсот фунтов. Что возмутило всех, так это тот факт, что Кемп постоянно возил с собой в бардачке фляжку с коньяком и что до приезда машины «скорой помощи» он дал жене сделать несколько глотков из неё и даже отпил сам! Все, кому становилось известным об этом, высказывали возмущение, назвав этот поступок глупым и безответственным, но, может быть, здесь можно было бы сделать некоторую скидку на то, что человек находился в глубоком шоке. Во всяком случае, этот довод он выдвинул в своё оправдание.
Но позвольте мне вернуться к преступлениям, совершённым на прошлой неделе. Центральным событием, как бы ни смотреть на вещи, оказался телефонный звонок Кемпа. У меня сложилось несколько версий в отношении этого звонка, но все они были неверными, так что я не буду говорить о них. Кемп сообщил, что приедет в Оксфорд в три часа дня, и самым простым здесь явилось то, что он и в самом деле приехал в Оксфорд в три часа. И кто-то знал об этом звонке и встретил его на железнодорожном вокзале, перед этим, безусловно, сообщив вызванному таксисту, что он больше не нужен.
Джанет Роско открыла рот, словно собираясь нарушить возникшее вдруг молчание, но Морс опередил её, продолжив:
— Как вы понимаете, таксиста очень нетрудно разыскать, поэтому действовали по следующему плану. Кто-то пошёл в пункт проката в северном Оксфорде, это было сразу же после полудня, и нанял «воксхолл-кавалер». При этом возникла только одна трудность: после того как официально проверили водительские права, кредитную карточку и т. д., фирма проката потребовала поручительство какого-нибудь лица. Но это затруднение быстро и без малейшей задержки преодолели. Мужчина, взявший машину напрокат, — да, да, мужчина! — назвал телефон «Рэндольфа» и, когда служащий фирмы стал набирать номер, сказал ему как бы между прочим, что телефон заместительницы управляющего отелем имеет такой-то добавочный номер. Туда позвонили, получили подтверждение, а затем выдали машину. Вы, конечно, согласитесь, что в подобной ситуации необходим сообщник, но не просто кто-то, согласившийся оказать услугу хорошему человеку. Нет! Похоже, это был некто, готовый соучаствовать в убийстве. Между тем я считаю, что действительно — до начала этого тура все вы, за одним исключением, не были знакомы между собой. Исключение составляли мистер Стрэттон и мистер Браун — они встречались во время службы в армии. Но в то время как брали напрокат автомашину, мистер Стрэттон ехал в Дидкот, на выставку паровозов, в этом нет никаких сомнений. А мистер Говард Браун (Морс на миг запнулся) дал полный и сравнительно удовлетворительный отчёт о своих перемещениях в этот день, отчёт, который впоследствии полностью подтвердился.
