Ирвин Уэлш - Преступление
— Вы знаете Чета Льюиса?
— Кто ж не знает старину Чета? — Уинтер ведет Леннокса и Тианну на пристань показать, где обычно швартуется Чет.
Только яхта на месте отсутствует. — Ленноксово уныние не укрывается от взгляда Довд Уинтера.
— Чет поплыл вдоль побережья, проверить верши — может, что путное попалось. Нынче хорошая рыба редка стала, мы уж почти ничем не брезгуем. А Чет, пожалуй, вернется завтра утром. Даже точно завтра утром — я знаю, потому что он кой-чего заказывал, и как раз завтра забирать. Обычно Чет навещает старину Моу — тот на острове поселился.
Они там то в картишки, то пивка попьют вдвоем. — Уинтер говорит как человек, опасающийся умереть посреди положенного по сценарию монолога.
— Как туда добраться, на этот остров?
— А никак, только на лодке, да и то если в мореходстве смыслите, — качает головой Уинтер. — И вообще, Чет, может, сейчас на побережье.
Леннокс благодарен за информацию, только он смертельно устал, а Уинтер пустился разглагольствовать о приливах, отливах и погоде. Просто терпение испытывает. Леннокс смотрит на Тианну, по гримаске определяет, что Уинтер перешагнул порог Тианниной скуки. Под Уинтерову болтовню Леннокс ловит себя на мыслях о допросе пожилых свидетелей по делу Бритни. У тех просто рты не закрывались, каждый отводил себе главную роль в драме под названием «Короткая жизнь Бритни Хэмил». Конечно, такая словоохотливость объяснялась просто — одиночеством, и поначалу Леннокс невольно сочувствовал так называемым свидетелям, однако источник его благодушия быстро иссякал. Под конец каждого допроса он готов был раскроить хрупкую старческую черепушку и взреветь: «Ты, старый хрен, тут речь не о тебе. Тут убийство расследуется».
А хуже всех был Ронни Хэмил, прокуренный дедуля.
Потом эта Анджела. А теперь Робин. Даже собственной матери, так ее и так, нельзя доверять.
Хватит, успокойся.
Появление хорошо одетой женщины средних лет позволяет Ленноксу и Тианне скрыться от словоохотливого смотрителя, не будучи заподозренными в грубости. Они уезжают с пристани. Теперь путь их — в город, затем — на хайвей. Леннокс не представляет, что делать дальше. Клянет себя на чем свет стоит. «Дернул же черт тащиться глазеть на аллигаторов да пить молочные коктейли!»
— Я не хочу домой! — Тианна говорит страшным шепотом, глаза у нее округляются. — Я хочу остаться с Четом.
Скоро начнет темнеть, а Чета они до завтра не увидят. Леннокс взвешивает варианты. Квартира Робин к последним не относится. Он и Тианна бежали оттуда — и от людей, знающих этот адрес. Можно устроить Тианну на ночь в отеле в Майами-Бич или отвезти ее к Джинджеру в Форт-Лодердейл, а утром передать Чету с рук на руки. Внезапный гудок грузовика, кажется, срывает с Леннокса пять слоев кожи. Леннокс давит на тормоза, благодарит высшие силы за то, что за ним никто не едет. Еще бы чуть — и аварии не избежать. Это обстоятельство, а также Тианнин затравленный взгляд заставляют его принять решение. Он слишком устал, ему нужно выспаться. В таком состоянии он сам представляет для Тианны опасность, ничуть не меньшую, чем ее преследователи. Леннокс заворачивает на ближайшую заправку и звонит Труди.
— Рэй, где тебя черти носят? Ты сказал, ты скоро вернешься…
— Я сейчас с беззащитной девочкой, о которой тебе говорил. Ей всего десять. Она и ее мать в большой беде. Труди, пойми, я не могу все пустить на самотек, как в случае с Анджелой и Бритни. Не могу.
— А полиция тут, конечно, не функционирует.
— С полицией связываться нельзя. Видел я местного полицейского. Он-то как раз и преследует девочку. Поэтому я и не рискну пойти в полицию, пока не выясню, что он за птица и сколько от него зависит. Мне надо найти человека, которому можно доверять на сто процентов. Я здесь заночую. Утром вернется дядя девочки — он сейчас в море; с ним-то я ее и оставлю. Хорошо?
— Так ты сейчас с маленькой девочкой?
— Да. Ее зовут Тианна.
— И ты намерен провести ночь — провести ночь — с этой девочкой в отеле?
— В мотеле, — уточняет Леннокс, думая о мотелях, мимо которых они сегодня ехали — сорок первый хайвей укомплектован ими под завязку. — Ну, то есть я сниму два номера. Мы с Тианной, конечно, будем спать в разных номерах. Я устал, как собака, мне передышка нужна.
— Нет, Рэй, это я от тебя устала, как собака! — кричит Труди. — Скажи, где ты, и я к тебе приеду! Джинджер меня подбросит!
— Это опасно.
— Ты рехнулся. Тебя за нос водят, тебя… — Труди не хватает воздуха, перед глазами внезапно возник Рэй, Рэй с разбитой рукой, Рэй, бормочущий о Бритни Хэмил, о Таиланде и бог знает о чем еще. Она, Труди, на себе втаскивает его в квартиру. Видит собственную руку с кольцом — символом помолвки — взявшую в кольцо подвергшийся обрезанию лиловый риелто-ров член. Голос Труди смягчается. — Рэй, пожалуйста, послушай. Ты… у тебя был трудный период. Я знаю, ты не взял с собой седативные. А они тебе необходимы. Если сам не хочешь возвращаться, давай я приеду к тебе…
Резкая смена интонации обескураживает Леннокса. Гнев отпустил, теперь ясно: Труди искренне переживает. Она так старается, а он не ценит. Не видит в упор — на свадебных планах она зациклилась, чтобы отвлечься от собственной боли. Голос Яеннокса дрожит, чувство готово прорваться.
— Не надо, родная. Я, честное слово, завтра к обеду вернусь. Мы с тобой обойдем все магазины, потом сядем спокойно и обсудим список приглашенных…
— Да плевать мне на приглашенных! Я за тебя переживаю! — Голос у Труди убитый, она думает об идиотском свидании с вкрадчивым риелтором. Рэй ее любит. Рэю она нужна. — Милый, мне больно видеть, как ты мучаешься. До сих пор мучаешься! Мне казалось, ты на поправку пошел. Пожалуйста, возвращайся! Я тебя так жду, мой хороший!
У Леннокса все внутри переворачивается, в горле сухо.
— Ты должна мне верить. Это очень важно. Умоляю, верь мне.
Да у тебя о мужчинах представления, как у курицы!
— А ты, Рэй, должен вери1ъ мне! Скажи хотя бы, где находишься, — всхлипывает Труди.
— Я примерно в трех часах езды на запад от нашего отеля, ехать через парк Эверглейдс. На противоположном побережье, у Мексиканского залива. Больше пока ничего сказать не могу.
Я скоро позвоню. Правда позвоню.
Повисает мучительная пауза. Наконец Труди выдавливает:
— Честно?
— Да.
— Хорошо. Будь осторожен. Пока. — Голос ровный, и, когда Труди добавляет «Я тебя люблю», впечатление, будто он, голос, из склепа вырвался.
Раздаются короткие гудки. Леннокс тупо смотрит на телефонную трубку, решимости у него поубавилось.
