Рекс Стаут - Праздничный пикник (сборник)
Он опустил подбородок и посмотрел на Вульфа исподлобья, при этом его глаза превратились в узенькие щелочки.
– Давайте проверим, правильно ли я вас понял. По вашим словам, когда начал выступать Веттер, вы сунули руку в карман, чтобы проверить, на месте ли листок, на котором вы набросали тезисы своей речи, не нашли его, подумали, что забыли листок в машине, а потом, уже войдя в палатку, сообразили, что машина заперта, а ключ у Гудвина. Поэтому вы вызвали его в палатку и вместе с ним спустились к машине. Там Гудвин вспомнил, что листок с вашими заметками остался в вашем кабинете дома. Тогда вы вернулись на помост и сели на прежнее место. И еще: выходя из палатки к машине, вы обратили внимание, что тесемка, на которую Гудвин завязал полог, висит развязанная. Так?
Вульф откашлялся.
– Мистер Дилэни, – произнес он, – думаю, что дискутировать с вами по поводу доверия к нашим досье бесполезно, так же как и пытаться оспаривать ваше утверждение насчет наших выходок или штучек. – Его плечи поднялись на одну восьмую дюйма, потом опустились. – Что касается моих показаний, то изложили вы все верно, хотя и совершенно неприемлемым тоном. Оскорбительным.
– Я просто задал вам вопрос.
– А я ответил.
– Да. – Дилэни перевел взгляд на меня: – Вы, Гудвин, как и следовало ожидать, утверждаете то же самое. Если вы хотели сговориться, то времени у вас было более чем достаточно. Суматоха после крика мисс Корби длилась достаточно долго. Правда, вы показали, что после того, как Вульф вернулся на место, вы вдруг вспомнили, что он все-таки прихватил с собой тот листок и даже заглядывал в него во время езды в машине. Вы подумали, что Вульф мог оставить бумажку в машине, решили проверить и находились возле машины, когда услышали крик мисс Корби. Я правильно говорю?
Поскольку, обидевшись на Бакстера, я решил, что не стану им помогать, то ответил просто:
– Проверьте сами.
Дилэни вновь обратился к Вульфу:
– Если вы считаете мои вопросы оскорбительными, Вульф, я скажу вам следующее: мне трудно поверить в искренность ваших слов. Чтобы такой болтун нуждался в бумажке для подобного выступления – ни за какие коврижки не поверю! Да и все остальное в ваших показаниях шито белыми нитками. Вы подумали, что забыли бумажку в машине. Гудвин решил, что вы оставили ее дома, а потом вдруг вспомнил, что вы вытаскивали ее по дороге. Есть и еще факты. Вы с Гудвином последними заходили в палатку перед тем, как мисс Корби обнаружила труп. Вы это сами признаёте. Все другие уверяют, что не видели, завязана тесемка или нет. Только вы двое утверждаете, что она была развязана, но иначе и быть не могло, поскольку вы входили с задней стороны.
Дилэни наклонил голову.
– Вы признаёте, что в течение прошлого года не раз общались с Филипом Холтом. Вы также признались, что по отношению к вам Холт вел себя несносно. Это ваше слово – «несносно». Он настаивал на том, чтобы ваш повар вступил в профсоюз. Прочитанное в вашем досье позволяет мне утверждать, что человек, который ведет себя по отношению к вам «несносно», должен поостеречься. Если бы не оставалась возможность, что в палатку прокрался какой-то незнакомец – а я допускаю такую возможность, – я бы задержал вас здесь до тех пор, пока судья не выдаст ордер на ваш арест, как важных свидетелей по делу об убийстве. Пока же я ограничусь более мягкими санкциями. – Он кинул взгляд на наручные часы. – Сейчас без пяти восемь. Недалеко отсюда на улице есть ресторан. Я пошлю с вами своего человека. Вы должны быть здесь в половине десятого. Я хочу еще раз проверить ваши показания – самым тщательным образом. Остальные, – его взгляд скользнул по присутствующим, – могут быть свободны, но не забывайте: вы не должны покидать пределы штата Нью-Йорк.
Вульф встал.
– Мы с мистером Гудвином отправляемся домой, – провозгласил он. – И сегодня вечером не вернемся.
Глаза Дилэни хищно сузились:
– Раз так, вы вообще отсюда не выйдете. Можете заказать себе сэндвичи.
– Мы арестованы?
Прокурор открыл было рот, закрыл его, потом раскрыл снова:
– Нет.
– Значит, мы уезжаем, – отрезал Вульф. – Я понимаю ваше недовольство, сэр. Как-никак вам испортили праздник. И я прекрасно сознаю, что не вызываю у вас симпатии – я сам или то, что, как вам кажется, вы знаете обо мне. Но я не собираюсь жертвовать своими привычками ради вашего удобства. Задержать меня вы можете только в том случае, если предъявите обвинение. Но в чем? Мы с мистером Гудвином рассказали вам все, что нам известно. Ваши намеки, что я способен убить человека или сподвигнуть на убийство мистера Гудвина лишь потому, что человек этот вел себя несносно, смехотворны. Вы сами допускаете, что убийцей может оказаться любой из десятитысячной толпы. У вас нет никаких оснований подозревать, что я или мистер Гудвин утаиваем от вас какие-то сведения, которые могли бы помочь следствию. Если вы вдруг раздобудете хоть один факт, подтверждающий ваши подозрения, то вам известно, где нас найти. Пойдем, Арчи.
Вульф повернулся и решительно направился к выходу. Я потрусил следом. Мне трудно судить о том, как повел себя Дилэни после выходки Вульфа, потому что прокурор оставался у меня за спиной, а оглядываться по тактическим соображениям не хотелось.
Поскольку вы сами представляете, что́ творится в праздник на нью-йоркских улицах, вас не должно удивить, что добрались домой, ополоснулись с дороги и сели ужинать мы только в половине десятого. Фыркающее чудовище, именуемое автомобилем, не лучшее место в мире, где можно делиться с Вульфом дурными вестями, как, впрочем, и хорошими. Да и отравлять ему пищеварение за ужином мне тоже не хотелось.
Поэтому я дождался, пока Вульф закончит поглощать цыплят с трюфелями, припущенных в бульоне, брокколи, фаршированный травами картофель, салат и сыр. Лишь когда Фриц принес нам в кабинет кофе, я не утерпел.
Вульф уже потянулся к пульту дистанционного управления телевизором (он включает телевизор лишь для того, чтобы доставить себе маленькую радость, выключив его), когда я произнес:
– Попридержите лошадей. Я должен кое-что доложить. Я понимаю, что вы сейчас довольны собой – нос вы им утерли здорово, – но у нас могут быть неприятности. Правда, появилась зацепка. Убийца не проникал в палатку сзади. Убийца – один из четверки.
– Вот как, – безмятежно произнес Вульф, который сытно поужинал, сидел в любимом кресле и потому был настроен миролюбиво. – Ты опять за свои штучки, Арчи? Что за вздор ты несешь?
– Это не вздор, сэр. И я даже не пытаюсь доказать, что раз в жизни оказался хитрее вас. Когда вы спускались от палатки к машине, ваши мысли были настолько поглощены тем, как поскорее удрать оттуда, что вы, должно быть, не обратили внимания на женщину, которая сидела слева в «плимуте». А я чуть позже вышел к ней и поговорил. Это настолько важно, что я перескажу разговор дословно.
