Д. Баффа - Сценарий убийства
– Вы брали уроки актерства. Значит, с вашей точки зрения, работа полицейского неинтересна? Простите – работа детектива.
Крэншо снисходительно улыбнулся:
– Несколько лет назад я брал такие уроки. Причина в том, что одна из телесетей решила снять пилотный ролик для полицейского реалити-шоу. Мне предложили читать текст за кадром. Так что я записался на курсы, которые они сами выбрали, и несколько недель ходил на занятия. Но ничего не вышло. Ролик не сняли, и я не стал актером.
– Даже не знаю, смог бы я продвинуться так далеко… Детектив Крэншо, судя по тому, как вы держитесь в суде, вы очень хорошо усвоили уроки.
Сидя на стуле, Анабелла Ван Ротен распрямила спину. Положив на угол стола правую руку, она сделала энергичный жест левой, обозначавший неудовольствие.
– Ваша честь, я понимаю так, что мистер Антонелли получил чересчур сильный удар по голове. Возможно, полученное сотрясение и объясняет то, что вместо вопросов он строит предположения, однако…
– Я думал, вам нравится мой голос, – со слегка смущенным видом прервал я речь Ван Ротен.
Среди присяжных прошел смешок. Ван Ротен едва уловимо покраснела. Хонигман с неодобрением покосился в мою сторону, однако Ван Ротен быстро овладела собой.
– Обвинение не станет возражать, если суд отложат еще на день, чтобы дать мистеру Антонелли возможность для полноценного восстановления здоровья.
Я постоял, молча переминаясь с ноги на ногу, как отвергнутый влюбленный, дожидаясь момента, когда Ван Ротен отведет взгляд от стола, чтобы с победным выражением посмотреть в мою сторону.
– Полагаю, вы не поверите, если скажу, что оступился на лестнице, задумавшись о вас?
Честные глаза Анабеллы Ван Ротен вспыхнули от обиды, но в них также ясно читался вызов. До меня вдруг дошло: заместитель прокурора – привлекательная женщина, не считая тех моментов, когда ее одолевают чересчур сильные эмоции.
– Извините, – в смущении промямлил я. – Мне не следовало так говорить.
Заместитель прокурора без колебаний сделала ход. Углы ее рта опустились, и Анабелла Ван Ротен разочарованно взглянула на меня.
– Хотите сказать, что вы не думали обо мне?
Среди присяжных раздался тот же смех. Нахмурившись, секретарь суда взглянула на часы.
– Возможно, вам двоим лучше предаться объяснениям где-нибудь в ресторане, а не в зале суда, – сухо заметил Хонигман. – У вас есть возражения, госпожа Ван Ротен?
– Да, ваша честь, я была…
– Мистер Антонелли, попрошу вас ограничиться вопросами к свидетелю, – распорядился судья, не дослушав заместителя прокурора.
Приняв к сведению его указание, я вернулся к тому вопросу:
– Готовясь исполнять свою роль в пилотном ролике, который так и не был снят, вы изучили актерское мастерство. Была ли ваша роль предусмотрена сценарием?
– Да, был сценарий.
– Когда вы работали консультантом на той картине, той самой, на съемках которой вы познакомились с Мэри Маргарет Флендерс, вы ознакомились со сценарием? Для того, чтобы выведенные в сюжете полицейские порядки оказались точными или хотя бы не слишком далекими от реальной работы детектива полиции?
– Да… – ответил Крэншо, придав голосу вопросительную интонацию, словно хотел знать, почему я спросил.
– Значит, вы немного знакомы со стилем, логикой или, если позволите, способом, каким организуется правильный сценарий, в котором прописываются все кадры и диалоги? Правильно?
– Да, имею некоторое представление.
– Вы не думали, что когда-нибудь напишете свой сценарий, ничем не хуже тех, с которыми вы познакомились?
Крэншо развел руками, демонстрируя, что подобные идеи лежат далеко за пределами его амбиций.
– Зарекаться не стану. Думаю, это было бы интересно.
Я уставился на детектива.
– Не станете зарекаться? – медленно повторил я. – Хотите сказать, что…
Тут я себя поймал. Моя левая, поднятая в воздух рука делала то самое движение, о котором Стэнли Рот говорил, будто оно неправильное. Едва не рассмеявшись, я взглянул в направлении стола защиты, желая убедиться, что Рот это заметил. Погруженный в раздумья, он сидел, сложив руки на груди.
Стэнли Рот ни разу на меня не взглянул – ни сегодня, ни на позавчерашнем заседании, во время которого допрашивали Ричарда Крэншо. Быстро обернувшись, я посмотрел на Крэншо. Детектив сидел в ожидании, ждал моего следующего шага. Тут я сообразил, что Крэншо тоже не смотрел на Стэнли Рота, то есть ни разу не взглянул. Стэнли Рот мог быть абсолютно уверен в намерениях этого человека.
– Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю. – Едва Ричард Крэншо привстал со свидетельского кресла, я добавил: – Но я намерен вызвать его позже в качестве свидетеля защиты.
Не отпуская подлокотников, Крэншо вопросительно посмотрел на Анабеллу Ван Ротен. Похоже, та оказалась в не меньшем затруднении. Опустив глаза, Ван Ротен смотрела в раскрытую папку с длинным списком назначенных для вызова в суд свидетелей обвинения.
Встав, Крэншо расправил плечи, не забыв при этом улыбнуться в сторону суда присяжных. Хорошая, открытая улыбка. Впрочем, повернувшись к выходу, детектив выглядел куда более озабоченным. Ему было о чем волноваться, и я полагал, что точно знаю, о чем именно.
Как только за детективом Крэншо закрылась дверь в небольшой и набитый до отказа зал суда, со своего места встала Анабелла Ван Ротен.
– Ваша честь, – объявила она, – народ вызывает Джека Уолша.
Я не знал, действительно ли Анабелла Ван Ротен собиралась вызвать отца Мэри Маргарет Флендерс в свидетели обвинения, но подозревал, что нет.
Уолша слишком распирало, как бы получше выразиться, от собственной важности. Он слишком убедил себя в том, что является такой же жертвой, как и его дочь, чтобы следовать истине. Очевидно, Уолш начнет приукрашивать все подряд, желая предстать в выгодном для себя свете. От адвоката не потребуется слишком больших усилий, чтобы обратить на пользу защите сказанное свидетелем обвинения.
Ван Ротен производила впечатление умной и коварной. Она должна была видеть опасность, но скорее всего решила, что не имеет выбора. Джек Уолш много месяцев раскручивал себя в прессе как главного представителя умершей дочери и единственного, кому она раскрыла свой тайный, но вполне реальный страх. Не стоило напрягать воображение, чтобы представить действия Уолша в случае, если Анабелла Ван Ротен сначала не вызвала бы его как свидетеля обвинения, а потом не смогла бы доказать виновность Стэнли Рота.
Уолш с готовностью занял место свидетеля, продемонстрировав это слишком явно. Свое имя он выпалил прежде, чем Ван Ротен успела его спросить. Голос оказался грубым и неблагозвучным, в нем ясно слышались кипевшие внутри Уолша эмоции.
