Дороти Сэйерс - Смертельный яд
Но еще задолго до того, как мистеры Бурн и Холлингзворт закрыли двери своего фирменного магазина, мисс Мерчисон звонила в дверь квартиры третьего этажа на Пикадилли, 110.
Она застала военный совет в самом разгаре. На нем присутствовали добродушно настроенный Фредди Арбатнот, встревоженный Паркер, сонный лорд Питер и Бантер, который, представив мисс Мерчисон, отошел к стене и застыл там с предупредительным видом.
— У вас есть какие-нибудь новости, мисс Мерчисон? — осведомился лорд Питер. — Если да, то вы пришли вовремя — все орлы в сборе. Мистер Арбатнот, старший инспектор Паркер, мисс Мерчисон. Давайте сядем и порадуемся вместе. Хотите чаю? Или чего-нибудь посущественнее?
Мисс Мерчисон вежливо отказалась.
— Гм! — хмыкнул Уимзи. — Пациентка отказывается от пищи. Глаза ее блестят. Лицо выражает беспокойство. Рот полуоткрыт. Пальцы сжимают сумочку. Симптомы свидетельствуют об остром приступе общительности. Сообщите нам самое страшное, мисс Мерчисон.
Мисс Мерчисон не нуждалась в ободрении. Она рассказала о своих подвигах, с удовольствием отметив, что ей удалось держать слушателей в напряжении от первого слова до последнего. А когда она извлекла бумажный сверток с белым порошком, собравшиеся разразились аплодисментами, к которым присоединился даже Бантер.
— Ты удовлетворен, Чарльз? — осведомился Уимзи.
— Признаюсь, я сильно потрясен, — ответил Паркер. — Конечно, порошок еще надо подвергнуть анализу…
— Воплощенная предосторожность, — прокомментировал Уимзи. — Бантер, приготовь дыбу и щипцы для выворачивания пальцев. Бантер умеет проводить тест Марша. Ты ведь тоже с ним знаком, Чарльз?
— В общих чертах.
— Тогда приступим, дети мои. А пока давайте подытожим, что нам известно.
Бантер вышел, и Паркер, делавший записи в блокноте, откашлялся.
— Ну что ж, дело обстоит следующим образом, — начал он. — Ты утверждаешь, что мисс Вейн невиновна, и, чтобы доказать это, выдвигаешь убедительное обвинение против Нормана Эркхарта. Пока все твои улики сводятся исключительно к мотивации, подтверждающей его умышленное намерение ввести в заблуждение следствие. Ты заявляешь, что твое расследование достигло той стадии, когда полиция может и обязана возбудить дело против Эркхарта, и я склонен с тобой согласиться. Однако предупреждаю, что тебе все еще предстоит доказать, как совершено преступление и с помощью каких средств.
— Я знаю.
— Очень хорошо, что знаешь. Очень хорошо. Значит, Филипп Бойз и Норман Эркхарт — единственные родственники миссис Рейберн, она же Креморна Гарденз, которая очень богата и которой есть что завещать. В прошлом миссис Рейберн передала все свои дела отцу Эркхарта — единственному члену семьи, с которым она поддерживала дружеские отношения. После смерти отца дела переходят к Норману Эркхарту, и в 1920 году миссис Рейберн пишет доверенность, предоставляя ему право распоряжаться ее собственностью. Она составляет завещание, в котором оставляет неравные доли двум своим внучатым племянникам. Филипп Бойз получает всю недвижимость и 50 тысяч фунтов стерлингов, а Норман Эркхарт должен довольствоваться лишь остатками, хотя он единственный душеприказчик. Когда его спрашивают о сути завещания, он умышленно лжет, утверждая, что все завещано ему, и заходит так далеко, что предъявляет документ, являющийся якобы черновиком завещания. Датирован черновик тем же временем, что и завещание, обнаруженное мисс Климпсон, но нет никаких сомнений в том, что написан он самим Эркхартом в течение последних трех лет, а может — и нескольких дней. Настоящее завещание было вполне доступно Эркхарту, но он его не уничтожил, значит, никаких более поздних завещаний нет. А кстати, Уимзи, почему он не уничтожил завещание? Тогда, как единственный наследник, он получил бы все без разговоров.
— Возможно, ему не пришло это в голову. А может, есть другие родственники. Как насчет этого дяди из Австралии?
— Да, правда. Как бы там ни было, он его не уничтожил. В 1925 году миссис Рейберн разбил паралич, и она потеряла способность здраво мыслить и не может ни написать нового завещания, ни поинтересоваться, как он распоряжается ее средствами.
В это время, как мы знаем от мистера Арбатнота, Эркхарт предпринимает рискованный шаг и начинает спекулировать ценными бумагами. Он совершает ошибки, теряет деньги, начинает рисковать еще больше и в конечном счете терпит сокрушительный крах с фондом «Мегатериум».
Теряет он гораздо больше, чем имеет. Благодаря сыскным действиям мисс Мерчисон, о которых мне бы не хотелось упоминать в суде, мы знаем, что он начинает злоупотреблять своим положением доверенного лица и использует деньги миссис Рейберн в личных интересах как страховку под крупные займы, вкладывая таким образом деньги, полученные от «Мегатериума» и других сомнительных афер.
Пока миссис Рейберн жива, он чувствует себя в относительной безопасности, так как обязан оплачивать лишь ее расходы на содержание дома и прислуги. Пока он оплачивает все счета, никто не имеет права интересоваться, как он распоряжается капиталом. Однако, как только миссис Рейберн умрет, ему предстоит отчитаться перед другим наследником, Филиппом Бойзом, каким образом он его растратил.
В 1929 году, приблизительно в то же время, когда Филипп Бойз ссорится с мисс Вейн, у миссис Рейберн случается тяжелый приступ, и она чуть не умирает. Опасность проходит, но может повториться в любую минуту. Вскоре после этого Эркхарт сходится с Филиппом Бойзом и приглашает его пожить у себя. За время жизни с Эркхартом у Бойза происходят три обострения болезни, которую врачи считают гастритом, однако такие симптомы может вызывать и отравление мышьяком. В июне 1929 года Филипп Бойз уезжает в Уэлльс, и ему становится лучше.
Пока его нет, миссис Рейберн переживает еще один опасный приступ, и Эркхарт устремляется в Уиндл, возможно, чтобы уничтожить завещание в случае смертельного исхода. Однако угроза опять минует, и он возвращается в Лондон как раз вовремя, чтобы встретить Бойза. Вечером того же дня Бойз опять заболевает, на этот раз симптомы гораздо более угрожающие. Через три дня он умирает.
Теперь Эркхарт в полной безопасности. Как единственный наследник после смерти миссис Рейберн он получит все деньги, завещанные Филиппу Бойзу. То есть он их, конечно, не получит, так как уже взял их и истратил, но, по крайней мере, его не призовут к ответу и все его противозаконные действия останутся в тайне.
Пока его мотивы доказаны гораздо убедительней, чем мотивы мисс Вейн.
Но вот где загвоздка, Уимзи. Когда и каким образом был подсыпан яд? Нам известно, что у мисс Вейн был мышьяк, и она могла легко дать его Бойзу без свидетелей. Эркхарт мог отравить Бойза только за обедом, но если уж в этом деле и есть неоспоримые вещи, так это то, что за обедом никакого яда не было. Все, что Бойз съел или выпил, попробовали Эркхарт и прислуга, за исключением бургундского, которое было подвергнуто анализу и найдено безвредным.
