Дороти Сэйерс - Идеальное убийство
— Ладно, пора за дело, — бросил Паркер. — Нам лучше разделиться. Встретимся через час в ресторанчике «У Георга». Там же можно будет пообедать.
Уимзи не повезло. Мисс Климпсон не оказалось дома. Она наскоро перекусила и ушла, сообщив квартирной хозяйке, что собирается совершить длительную пешую прогулку по полям, каковая, несомненно, должна пойти ей на пользу. Миссис Бадж опасалась, что ее жилица получила какие-то неприятные известия: со вчерашнего вечера на ней лица не было.
— Впрочем, сэр, — добавила она, — если вы поспешите, то сможете застать ее в церкви. Она часто заглядывает туда, чтобы помолиться. Я не очень одобряю подобные отношения с церковью, знаете ли. Разве можно забегать в Дом Господень впопыхах, в будний день, словно к одной из своих соседок? Или месса — она всегда приходит с нее такая веселая, смеется, шуточки отпускает. Не понимаю, как можно так относиться к религии — безо всякого благоговения, без уважения даже. Правда, у всех нас свои слабости, а мисс Климпсон все равно очень приятная женщина, хотя и ведет себя порой как какая-нибудь сектантка.
Решив, что сейчас не время вступать в теологические дискуссии, лорд Уимзи бросился в церковь, надеясь перехватить там мисс Климпсон. Двери церкви Святого Онисима были гостеприимно распахнуты, в ее сумеречных глубинах призывно тлела лампада. Войдя внутрь и дав глазам привыкнуть к полутьме после сияющего июньского дня, Уимзи огляделся по сторонам. Увидев темную коленопреклоненную фигуру перед распятием, он уже было обрадовался, думая, что нашел мисс Климпсон. Однако, подойдя поближе, понял, что это всего лишь монахиня в черном одеянии. Заслышав шаги, монахиня обернулась, чтобы взглянуть на посетителя. Кроме нее в Церкви присутствовал лишь один человек — священник в сутане, занимавшийся праздничным убранством алтаря.
Уимзи вспомнил, что близится День святого Иоанна. Он заглянул в боковые приделы, надеясь обнаружить там мисс Климпсон, спрятавшуюся в каком-нибудь из темных закоулков. Его ботинки нещадно скрипели по навощенному паркету, отчего лорд Питер пришел в негодование. Вот Бантер всегда ходил бесшумно.
Уимзи поймал себя на странной фантазии: ему почудилось, что скрип издает дьявол, овладевший его душой, — так он протестует против того, что его насильственно увлекли под своды церкви. Усмехнувшись про себя, он уверенным шагом двинулся вперед.
Скрип ботинок донесся до священника: тот прервал свое занятие и направился к посетителю. Без сомнения, подумал Уимзи, чтобы предложить свои услуги экзорциста.
— Ищете кого-нибудь? — доброжелательно спросил священник.
— Видите ли, я действительно ищу одну даму, — начал Уимзи. Тут он понял, что подобные слова в данной ситуации могут прозвучать довольно неуместно, и стал торопливо объяснять, кого же он разыскивает, — все это приглушенным тоном, который считается подобающим для разговора в Доме Божьем.
— Да-да, — безмятежно отвечал ему священник, — мисс Климпсон заходила сюда некоторое время назад, однако, мне кажется, она уже ушла. Не то чтобы я постоянно слежу за тем, кто из моей паствы заглядывает в церковь, — добавил он с улыбкой, — но, прежде чем уйти, она поговорила со мной. А вам она срочно нужна? Жаль, что вы ее не застали. Может, я могу ей что-нибудь передать?
— Нет, спасибо, — сказал Уимзи. — Простите, что побеспокоил. Не в моих правилах отлавливать людей в церкви, но дело и правда весьма срочное. Я оставлю ей послание дома. Большое вам спасибо.
Он повернулся и направился к выходу; потом вдруг остановился и пошел назад.
— Скажите, — обратился он к священнику, — вы же даете советы по вопросам морали и тому подобное, да?
— Ну, по крайней мере пытаюсь, — улыбнулся тот. — Вас что-то беспокоит?
— Д-да… — сказал Уимзи, — правда, это не имеет отношения к религии, то есть, простите, речь идет не о Непорочном зачатии Девы Марии, ничего такого. Просто у меня появились кое-какие сомнения…
Священник — это и был тот самый викарий, мистер Тредголд — заметил, что он целиком и полностью к услугам лорда Питера.
— Как мило с вашей стороны! А мы не можем выйти, чтобы мне не надо было шептать? Видите ли, я терпеть не могу разговаривать шепотом. Меня от этого прямо-таки парализует.
— Пойдемте на улицу, — предложил мистер Тредголд. Они вышли во двор, уселись на плоский могильный камень, и Уимзи стал выкладывать свои сомнения:
— Дело в следующем. Я буду говорить гипотетически, уж не взыщите. Предположим, есть один человек, который очень болен и дни которого сочтены. Ужасные страдания, постоянно на морфине — в общем, практически и так уже на том свете. И есть другой человек — так вот, если первый умрет как можно скорее, случится нечто, чего они оба желали и чего не случилось бы, проживи первый подольше. (Я не могу выражаться точнее, поскольку не хочу выдавать частные подробности.) Вы понимаете, что я имею в виду? Ну вот. Предположим, что второй человек немножко поможет первому — так сказать, слегка поторопит события… Как вы думаете, это будет тяжкое преступление?
— По закону… — медленно начал мистер Тредголд.
— По закону это, конечно, преступление, тут и думать Нечего, — перебил его лорд Уимзи. — Но неужели вы искренне считаете, что это так уж плохо? Знаю, вы зовете это грехом, но что тут особенно страшного? Такой поступок Никому не принес бы вреда.
— Мы не можем дать ответ на этот вопрос, — Тредголд покачал головой, — ибо нам неведомы пути, которыми следует душа человека по этой земле. Что, если в эти последние недели или часы, пусть даже проведенные в страданиях или без сознания, душа проходит через важные превращения? Нет, нам не дано право прерывать этот путь. Кто мы такие, чтобы решать: жить другому человеку или умереть?
— Ну, мы это делаем постоянно, тем или иным образом. Судьи, солдаты, врачи — что вы скажете о них? Правда, в данном случае у меня тоже нет однозначной уверенности. Кроме того, вмешиваясь — то есть пытаясь разобраться, как было на самом деле, — можно натворить еще больших бед. Положить начало всяким событиям…
— По-моему, — сказал викарий, — грех — нет, это слово сюда не подходит, — вред, нанесенный обществу, «неправильность» поступков заключается в первую очередь в последствиях для самого убийцы, а не для его жертвы или общества в целом. Особенно в случае, если убийство совершается в своекорыстных интересах. Последствия, о которых вы упомянули, — то, чего хотели оба действующих лица, — они же были бы выгодны лишь второму человеку, не так ли?
— Да. Совершенно верно. Выгодны.
— Соответственно, мы должны рассматривать этот случай как убийство из соображений корысти, а не как милосердие, проявленное к ближнему. Грех — в намерении, а не в деянии. Вот в чем разница между законом божественным и законом человеческим. Человек не должен думать, что может распоряжаться жизнью другого в собственных интересах. Тогда он может решить, что стоит выше любых законов. Вот почему — по крайней мере, это одна из причин — Господь запрещает месть.
