Джон Харви - Малолетки
Килпатрик моргнул.
– Пять тридцать, шесть, а что?
– Думаю, сегодня может выйти по-другому. Килпатрик взял биту у Дивайна и начал потихоньку постукивать ею по наружной стороне ноги.
– Может быть, вы лучше объясните мне, что тут происходит.
– О, всего несколько вопросов.
– А именно?
– Послушайте, – сказал Миллингтон, двигаясь к двери, – почему бы нам не перевернуть эту штуку?
– Вы не можете…
Но сержант уже повернул табличку с надписью «Открыто» на другую сторону, где значилось «Закрыто». Дивайн быстро оказался около Килпатрика и забрал биту для крикета из его руки.
– Послушайте, я… – Килпатрик повернулся к прилавку, глядя на телефон.
Дивайн низко наклонился и вытащил вилку из розетки телефона.
– Так лучше, – заявил Миллингтон, – никаких шансов, что нас побеспокоят.
– Правильно, – улыбнулся Дивайн. – А то вдруг поступит внезапный заказ от местных скаутов на шарики для пинг-понга.
– Это безобразное издевательство, – заявил Килпатрик.
– Это щеколда? – спросил сержант.
– Что бы здесь ни происходило, я хочу пригласить моего адвоката.
– Нет. – Дивайн подошел к нему спереди почти вплотную. – Я так не думаю. Нет, нет.
– Еще нет, – добавил Миллингтон.
– Не хотите ли вы сесть? – спросил Дивайн.
– Или вы предпочитаете стоять?
– Что я хочу, так это узнать, что за чертовщина здесь происходит?
– Правильно, – кивнул головой Миллингтон.
– Правильно, – закивал Дивайн.
– Двадцать третье февраля, – сказал Миллингтон, – это для начала.
Килпатрик прислонился к прилавку. Он стал покрываться потом под тренировочным костюмом, который носил на работе, чтобы привлечь покупателей. Просторные брюки со штрипками и жакет, застегивающийся на молнию. Все в серебряных и голубых тонах.
– Вы помните двадцать третье?
– Февраля?
– Двадцать третье.
– Этого года?
– Прекратите водить нас за нос, – посоветовал сержант.
– Я ничего. Я не…
Двое парней затрясли дверь, но Дивайн жестом показал, чтобы они шли своей дорогой.
– А как в отношении тринадцатого?
– Февраля?
– Июня.
– Какого дьявола я должен знать это? Как…
– Спокойно, – предупредил Миллингтон.
– Нервы, нервы, – ухмыльнулся Дивайн.
– Давайте выкладывайте, не ленитесь подумать.
– Июнь, тринадцатое.
– Несчастливое тринадцатое.
– Несчастливое для некоторых.
– Тогда было и девятое.
– Сентября, насколько я помню.
– Совершенно верно, сентябрь.
– В этом же месяце исчезла Глория Саммерс.
– Кто? – спросил Килпатрик.
– Глория Саммерс.
– Шести лет.
– Исчезла с места, где она играла.
– Нашли ее два месяца спустя.
– Вероятно, вы читали об этом.
– В каком-то старом складе?
– На железнодорожной ветке.
– Мертвую.
– Ну хорошо. – Килпатрик раскинул руки, протолкнулся между ними почти до двери из магазина и только тогда повернулся лицом к ним. – Я не знаю, что все это значит. Не могу даже догадываться. Но вы пришли сюда со своим обычным напором, целым арсеналом пушек и ядер. За одну минуту вы спрашиваете у меня про целую цепочку дат, которые ничего не значат, затем говорите о том, что какой-то ребенок оказался убитым. Я хочу знать, что все это значит, и я хочу поговорить со своим адвокатом сейчас. До того, как я скажу еще хотя бы одно слово.
Дивайн посмотрел на Миллингтона, который слегка наклонил голову. По этому знаку Дивайн взял вилку телефонного провода и воткнул в розетку. Подняв трубку с аппарата, он протянул ее в направлении Килпатрика.
Килпатрик не сдвинулся с места.
– Девятого сентября, – начал Миллингтон, – вас остановили в вашей машине в районе Радфорд-роуд. Двое полицейских-детективов заявили, что специально наблюдали за вами почти целый час, в течение которого вы притормаживали машину и обращались к нескольким женщинам, которых они имеют основания рассматривать как занимающихся проституцией. Они также заметили, что вы проезжали несколько раз мимо дома, который, как они подозревают, используется как публичный дом. Вас предупредили, что данные о вашем имени, адресе и регистрационном номере машины будут записаны и сохранятся в архивах. Вас также предупредили о том, как мы можем поступить с вами. Помните?
– Да.
– И вы помните, что подобные предупреждения вы получали тринадцатого июня и двадцать третьего февраля?
– Да.
– По словам ваших соседей, у вас была привычна принимать у себя дома различных молодых женщин, которые якобы предоставляли услуги как массажистки.
– Некоторым людям было бы полезнее, если бы они занимались своими собственными делами. – Килпатрик нахмурился.
– Другим можно посоветовать держаться подальше от подобного сорта женщин.
– Это было плохое для меня время, плохой год. Мы с женой разошлись…
– После чего вы перебрались к семнадцатилетней проститутке, которая через месяц бросила вас. – Дивайн разогревался, как спортсмен, готовящийся к главному действу. Он уже начинал получать удовольствие, предвкушая дальнейшее.
– Восемнадцать. Ей было восемнадцать. Дивайн рассмеялся прямо ему в лицо.
– Семнадцать лет семь месяцев и способность выглядеть моложе. Много моложе. Если на это был спрос.
Килпатрик повернул голову, но теперь остановить Дивайна было просто невозможно. Он нашел эту девушку через Тома Хаддона в местечке, которое было в стороне от Карлтон-роуд, где она предлагала облегчающий массаж в обеденное время и через день.
– Когда вы повстречались с ней, она работала в гостиницах. Совала десятку дежурным и прогуливалась по коридорам с улыбкой и бутылочкой лосьона для массажа в сумочке. Интересно, на что вы клюнули в первый раз, на эту улыбку невинной школьницы?
Килпатрик быстро замахнулся и, может быть, мгновение или два собирался ударить Дивайна, вколотить свой кулак в его ухмыляющуюся физиономию.
– Разыгрываешь школьника, Килпатрик, – усмехнулся Дивайн.
– Прекратите! – закричал Килпатрик. – Вы можете, черт бы вас побрал, прекратить это! Вы можете положить конец этому сейчас же, мать вашу!..
– Матросочка, – подначивал Дивайн. – Волосы собраны в хвостик. Игры в классных комнатах.
– Ублюдок!
– Ты будешь избалованной маленькой школьницей, а я буду твой учитель.
Килпатрик схватил телефон, прижал его к груди, пока лихорадочно листал страницы книги с адресами, раскрытой на прилавке. Дивайн повернулся к Миллингтону и подмигнул.
– Сьюзан Олдс, – сказал Килпатрик в трубку.
– Девятого сентября, – сказал Миллингтон, – вас остановила полиция, когда вы искали продажной любви. Это была вторая неделя сентября. В эту же неделю Глория Саммерс была похищена, подверглась сенсуальному насилию, была убита.
