Джон Карр - Тот, кто шепчет
– Продолжайте, прошу вас! – поторопил его профессор Риго, щелкнув пальцами, когда голос доктора Фелла смолк. – С этого момента я перестаю понимать ход событий. Он собирался добраться домой. А потом?…
Доктор Фелл поднял голову.
– Он понял, что не в состоянии сделать это, – просто сказал доктор Фелл. – Говард Брук почувствовал, что теряет сознание. И он заподозрил, что умирает.
Ему стало ясно, что он не сможет спуститься по крутой винтовой лестнице с башни, возвышающейся на сорок футов над землей, и при этом не упасть. Его найдут в лучшем случае без сознания в плаще Гарри и с собственным, проколотым шпагой, окровавленным плащом в портфеле. Возникнут вопросы. Факты, если они будут правильно истолкованы, могут обернуться против Гарри самым ужасным образом.
Этот человек действительно любил своего сына. В тот день он сделал два ужасных открытия. Он намеревался обойтись с мальчиком очень сурово. Но он не мог допустить, чтобы у Гарри, несчастного, боготворимого Гарри, возникли серьезные неприятности. И он повел себя единственно возможным образом, стараясь создать впечатление, будто нападение на него было совершено после ухода Гарри.
Теряя последние силы, он вытащил из портфеля собственный плащ и снова надел его. Плащ Гарри, на котором теперь тоже были пятна крови, он затолкал в портфель. Ему необходимо было каким-то образом отделаться от этого портфеля. В общем-то это было легко осуществить, поскольку внизу протекала река.
Но он не мог просто перебросить портфель через край парапета, хотя, выдвигая версию о самоубийстве, полиция Шартра и предположила, что мистер Брук сам случайно столкнул его с крыши. Он не мог сбросить его, поскольку в голову ему пришла простая мысль: портфель не пойдет ко дну, а поплывет по реке.
Зубцы парапета со стороны реки крошились, от них можно было отломить большие куски, положить в портфель и закрыть его. И утяжеленный таким образом портфель должен был утонуть.
Ему удалось сбросить портфель вниз. Ему удалось вынуть шпагу из ножен, протереть ручку, чтобы на ней не осталось отпечатков пальцев Гарри, – поэтому на ней и обнаружили только отпечатки пальцев самого мистера Брука – и бросить обе части шпаги-трости на пол. И после этого Говард Брук упал. Он был еще жив, когда ребенок нашел его и пронзительно закричал. Он был еще жив, когда появились Гарри и Риго. Он умер на руках у Гарри, трогательно цепляясь за него и пытаясь заверить своего убийцу, что все будет в порядке.
Да упокоит Господь душу этого человека, – добавил доктор Фелл, медленно закрывая руками лицо.
Некоторое время было слышно только свистящее дыхание доктора Фелла. Несколько капель дождя брызнули на оконное стекло.
– Леди и джентльмены, – сказал доктор Фелл, опуская руки и спокойно глядя на своих собеседников. – Я сейчас изложил вам свою точку зрения. Я мог бы изложить ее вам еще вчера, прочитав рукопись и услышав рассказ Фей Ситон, потому что моя теория – единственно возможное объяснение того, как встретил свою смерть Говард Брук.
Эти пятна крови внутри трости, говорящие о том, что за то время, пока мистер Брук находился один на крыше, клинок должны были вложить в ножны, а потом снова вынуть из них! Этот пухлый портфель! Исчезнувший плащ Гарри! Отвалившиеся куски парапета, которые так и не нашлись! Необъяснимое отсутствие отпечатков пальцев!
Разгадка этого таинственного преступления – его таинственность не была спланирована, а явилась следствием случайного стечения обстоятельств – основана на очень простом факте. Он заключается в том, что один мужской плащ очень похож на другой мужской плащ.
Мы не пришиваем к плащам метки с именами. Они не отличаются разнообразием расцветок. В магазинах продаются плащи только нескольких стандартных размеров. А нам известно от Риго, что Гарри Брук ростом и комплекцией очень походил на отца. Для англичан старый, поношенный плащ, если, конечно, он еще не оскорбляет взора, – предмет гордости, даже признак особого благородства и кастовой принадлежности. Когда вы в следующий раз окажетесь в ресторане, обратите внимание на вешалку с мокрыми, обвисшими плащами – и вы поймете, что я имею в виду.
Нашему другу Риго и в голову не могло прийти, что в разное время он видел мистера Брука в разных плащах. Поскольку, когда мистер Брук умер, на нем был его собственный плащ, никто ничего не заподозрил. Никто, кроме Фей Ситон.
Профессор Риго вскочил и начал мерить комнату маленькими шагами.
– Она знала? – спросил он.
– Несомненно.
– Но что она делала после того, как я встретил ее у входа в башню и она убежала от меня?
– Я могу вам рассказать, – тихо отозвалась Барбара. Взбудораженный, суетливый профессор Риго замахал на нее руками, желая заставить ее замолчать.
– Вы, мадемуазель? Откуда вам это известно?
– Я могу вам рассказать, – просто ответила Барбара, – как повела бы себя я. – В глазах Барбары были боль и сочувствие. – Пожалуйста, позвольте мне продолжить! Я вижу все это!
Фей сказала чистую правду: она пошла искупаться в реке. Она хотела освежиться, она хотела почувствовать себя чистой. Она действительно… действительно полюбила Гарри Брука. В подобной ситуации ей было легко, – Барбара покачала головой, – убедить себя, что с прошлым покончено. Что началась новая жизнь.
Но она незаметно поднялась по лестнице до крыши башни и услышала разговор Гарри с отцом. Она узнала, в чем обвинял ее Гарри. Он инстинктивно обо всем догадался! Значит, все люди, стоит им только взглянуть на нее, могут обо всем догадаться! Она видела, как Гарри Брук ударил отца шпагой, но ей не пришло в голову, что мистер Брук тяжело ранен.
Фей вошла в воду и поплыла по направлению к башне. Вспомните, что со стороны реки у башни никого не было! И… ну конечно! – закричала Барбара. – Фей увидела, как в реку упал портфель! – Воодушевленная этим новым открытием, Барбара повернулась к доктору Феллу. – Ведь так и было?
Доктор Фелл с серьезным видом кивнул:
– Это, мадам, прекрасная догадка.
– Она нырнула и достала портфель. Она вышла вместе с ним на берег и спрятала портфель в лесу. Фей, разумеется, не имела понятия, что происходит, она узнала обо всем позднее. – Барбара замялась. – По дороге сюда Майлс Хэммонд повторил мне то, что ему рассказала Фей. Думаю, она все поняла только тогда…
– Только тогда, – с глубокой горечью в голосе поддержал ее Майлс, – когда Гарри бросился к ней и воскликнул с лицемерным ужасом: «Господи, Фей, кто-то убил папу». Неудивительно, что Фей рассказывала мне об этом с некоторой долей цинизма!
– Одну минуту! – вмешался профессор Риго. Почему-то всем показалось, что профессор Риго подскочил, хотя он не тронулся с места, а просто поднял палец, чтобы привлечь к себе внимание.
