Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
Латимеру было неприятно, что он попал в такое дурацкое положение. Подумав, он сказал:
— Мне кажется, так вы недалеко уйдете. На каждый ваш вопрос у меня есть свой вопрос. Например, я вам буду очень признателен, если вы мне скажете, встречались ли вы с Димитриосом.
Мистер Питерс молча поглядел на него.
— Думаю, вы не очень-то уверены в себе, мистер Латимер, — медленно проговорил он, — Очевидно, я бы мог рассказать вам гораздо больше, чем вы мне. — Он сунул пистолет в карман пальто и встал. — Мне пора уходить.
Латимер не ожидал, что это произойдет так скоро, однако, стараясь быть равнодушным, сказал:
— Спокойной ночи.
Толстяк подошел к двери и вдруг остановился.
— Стамбул. Смирна, 1922 год. Афины, тот же год. София, 1923 год. Адрианополь. Нет, ведь он приехал из Турции… — Он обернулся и посмотрел на Латимера. — А что, если… — Он замолчал, потом, подумав, продолжил. — Быть может, это и глупая мысль, но, мне кажется, вы собираетесь посетить Белград в самое ближайшее время. Ведь я угадал, мистер Латимер?
Как ни старался Латимер скрыть свое удивление проницательностью мистера Питерса, ему это не удалось, что и подтвердило расплывшееся в торжествующей улыбке лицо мистера Питерса.
— Белград вам понравится, — сказал мистер Питерс самодовольно, — это чудесный город. А какие с окрестных гор открываются виды! Как бы мне хотелось поехать вместе с вами! А какие там девушки, круглолицые красавицы, какие у них фигурки! Вы человек еще молодой, и вам будет легко с ними договориться. Ну а меня эти вещи уже не интересуют. Я стал уже стар, и мне остались одни только воспоминания. Но я не осуждаю молодых. Ни в коем случае. Каждому молодость дается только раз. Всемогущий несомненно хотел, чтобы мы почувствовали себя счастливыми. Ведь жизнь должна продолжаться, не так ли?
Латимер стащил с кресла пододеяльник и сел. Он был очень зол, и, быть может, поэтому его мозг начал лучше работать.
— Мистер Питерс, в Смирне мне удалось ознакомиться с материалами пятнадцатилетней давности. Я обнаружил, что за три месяца до этого те же самые материалы интересовали кого-то еще. У вас нет желания сообщить мне, что этим неизвестным были вы?
Слезящиеся глаза толстяка, кажется, были устремлены куда-то в вечность. Он нахмурился, точно не понимая смысла слов и пытаясь уловить хотя бы интонацию.
— Вы не могли бы повторить ваш вопрос?
После того как Латимер повторил вопрос, мистер Питерс, подумав несколько секунд, тряхнул головой и сказал:
— Нет, мистер Латимер, это был не я.
— Но ведь вы занимались расследованием по поводу пребывания Димитриоса в Афинах, не так ли? Ведь это были вы, когда я расспрашивал о нем в бюро? Вы, помнится, очень быстро удалились, так что я вас, к сожалению, не заметил, но чиновник видел, что вы заходили в бюро. И, очевидно, это далеко не случайное совпадение, что мы ехали с вами в одном купе до Софии, не правда ли? Вы при этом проявили смекалку и узнали, в каком отеле я остановлюсь. Неужели вам не хочется сказать правду?
— Да, мистер Латимер, — кивнул мистер Питерс, счастливо улыбаясь, — все так и было. Мне известен каждый ваш шаг после того, как вы покинули бюро в Афинах. Я ведь уже, кажется, говорил вам, что я интересуюсь каждым, кто собирает сведения о Димитриосе. Вы, конечно, разузнали, кто был тот человек в Смирне?
Обратив внимание на то, что последняя фраза была произнесена самым невинным тоном, Латимер сказал:
— Нет, я этим не занимался.
— Но вы, конечно, хотели бы это знать?
— Не очень.
Толстяк шумно вздохнул.
— Вы, по-прежнему, не хотите быть искренним со мной. Как было бы хорошо, если бы…
— Да поймите же вы, наконец, — грубо оборвал его Латимер, — именно я веду себя искренне. Вы же все время пытаетесь выкачать из меня информацию. Но это вам не удастся, постарайтесь уяснить себе это. Я еще раз повторяю свое предложение: вы отвечаете на мои вопросы, а я — на ваши. Вы ничего пока не сделали кроме того, что ответили на вопросы, которые я и сам почти что разрешил. Итак, я желаю знать, почему вас интересует человек по имени Димитриос. Вы изволили выразиться, что вам известно гораздо больше, нежели мне. Быть может, это и так. Но мне сдается, мистер Питерс, что мои ответы вас интересуют гораздо больше, чем ваши ответы могли бы заинтересовать меня. Ворваться в чужой номер и произвести весь этот кавардак — как это далеко от простой заинтересованности. Честно вам признаюсь, что ваш жгучий интерес к Димитриосу мне пока непонятен. Единственное, что мне приходит в голову: быть может, Димитриос припрятал где-то деньги, заработанные им в Париже… Полагаю, хоть это-то вы не будете отрицать? — И, дождавшись едва заметного кивка, Латимер продолжал: — Очень хорошо, а то уж я думал, вы опять станете играть в прятки. Итак, вас интересуют сокровища, которые вам, естественно, хочется найти. К сожалению, информация, которой я располагаю, по-видимому, исключает такую возможность. Я мог своими глазами убедиться: на столе в морге лежала кучка дешевого тряпья и немного мелочи. Так что…
Мистер Питерс вдруг сделал два шага от двери, и Латимер, так и не докончив начатую фразу, был несказанно удивлен, каким неподдельным интересом вдруг загорелись глаза мистера Питерса.
— В чем, собственно, дело? — спросил Латимер.
— Если я вас правильно понял, — выговаривая чуть не по буквам каждое слово, начал толстяк, — то вы видели в морге своими глазами труп Димитриоса?
— Да, видел. Что из этого следует? Опять я подбросил вам информацию для размышления, не так ли?
Мистер Питерс молча вытащил из пачки одну из своих сигарок и долго ее раскуривал. Выпустив клуб дыма, он начал ходить взад-вперед по комнате, все время вращая глазами, точно старался преодолеть сильную боль. Вдруг он заговорил:
— Мы должны, мистер Латимер, достичь взаимопонимания. Нам нельзя ссориться, — Он остановился и поглядел сверху вниз на Латимера, — Но абсолютно необходимо, чтобы я знал, зачем все это вам понадобилось. Нет-нет, пожалуйста, не перебивайте меня. Я готов признать, что для меня ваши ответы гораздо важнее, чем мои для вас. И все-таки сейчас я не могу их вам дать. Да-да, я слышал, что вы поставили такое условие. Но я, серьезно, не могу. Поймите меня, пожалуйста.
Итак, вас интересуют факты из жизни Димитриоса, и вы собираетесь поехать в Белград, чтобы побольше разузнать о нем. Я вижу, вы этого не отрицаете. И вам, и мне известно, что Димитриос жил в Белграде в 1926 году. Могу к этому добавить, что он там больше не появлялся. Вы не хотите сказать, зачем вам это нужно? Очень хорошо. Я вам скажу другое: если вы попадете в Белград, то не обнаружите ни малейших следов Димитриоса. Более того, если вы попытаетесь провести расследование, то у вас наверняка будут трудности с полицией. Есть только один человек, который мог бы, если бы он, конечно, захотел, рассказать вам о том, что вас интересует. Это один поляк, который живет теперь недалеко от Женевы.
