Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
— Даже такому, как вы, должно быть ясно, насколько постыдно разрушать брак из личной злобы!
Это было слишком. Без единого слова Холмс подошел к двери и распахнул ее.
Несколько секунд леди Фицбэрри стояла неподвижно, потом бросила на Холмса ненавидящий взгляд и удалилась.
Холмс закрыл дверь и прислонился к ней, стоя спиной ко мне. Его плечи вздрагивали, и я был шокирован столь необычным для него открытым проявлением эмоций. Любой человек мог обнаружить признаки потрясения после подобной сцены, но я считал моего друга способным контролировать свои нервы при любых обстоятельствах.
Однако, когда Холмс через несколько секунд повернулся ко мне, его лицо выражало такое веселье, какое мне доводилось замечать крайне редко. Разумеется, Холмс, будучи Холмсом, сразу понял мое изумление. Он хлопнул меня по плечу и расхохотался.
— Уотсон, видели ли вы когда-нибудь такое очаровательное, своенравное и лживое создание, как Ирэн Адлер Нортон? Эта женщина может обвести вокруг пальца весь мир и даже меня, друг мой. По крайней мере, временно, — добавил он, все еще усмехаясь.
Опустившись в кресло, Холмс вытащил трубку и откинулся назад.
— Второй раз, Уотсон, одна и та же женщина проделывает со мной свои хитрые трюки. Я пристыжен до глубины души! «Одурачьте меня один раз, и вам будет стыдно. Но одурачьте меня дважды, и стыдно будет мне!» Поэтому не заставляйте меня краснеть снова, старина, и держите эту историю при себе, ладно?
Понимая его чувства, я дал ему слово и держу его.
В моем сборнике «Воскрешенный Холмс», опубликованном издательством «Сент-Мартинс Пресс» в 1996 году, мой коллега Дж. Адриан Филлмор объяснял, что доктор Р., филадельфийский коллекционер, купивший сейф, нанял многих писателей для переделки записок Уотсона в подробные повествования. Многие авторы пытались, но немногим удалось подчинить собственный литературный стиль стилю Уотсона. Гроссбухи Р. свидетельствуют, что, хотя приведенная ниже история была записана самим инспектором Лестрейдом, сюжет, персонажи и ситуации были «расцвечены» Артуром Стэнли Джефферсоном (1890–1965), молодым английским комиком, который, прибыв в 1912 году в Филадельфию, познакомился с доктором Р. Доктор сразу распознал незаурядный талант Джефферсона и много лет спустя попросил его обработать «Маленькую проблему мебельного фургона с Гроувнор-сквер». Любители обнаружат в ней зародыш идеи, которая позже завоевала «Оскара» для Джефферсона (известного под псевдонимом Сэм Лорел) и его партнера, Оливера Норвелла Харди.
Патрик ло Брутто
(Приписывалось Артуру Стэнли Джефферсону)
МАЛЕНЬКАЯ ПРОБЛЕМА МЕБЕЛЬНОГО ФУРГОНА С ГРОУВНОР-СКВЕР
Темной ночью на Лондон опустился лимонного оттенка пахнущий углем туман. Почти все на расстоянии свыше десяти футов стало расплываться, приобретая неопределенные очертания; звуки казались усиленными и гулкими. Голоса, шаги, стук копыт, грохот деревянных колес по булыжникам мостовых слышались в темноте отовсюду.
Два человека шагнули в колеблющийся свет газового фонаря на углу Кэвендиш-сквер. Более плотный из них остановился, тихо простонал, на момент прижал руку к лицу, затем двинулся дальше быстрой и решительной походкой. Его спутник поспешил следом.
Не говоря ни слова, они свернули на Уигмор-стрит, а дойдя до Бейкер-стрит, повернули к северу, ускорив шаг. На Крофорд-стрит они остановились у лавки на углу с вывеской: «Кертис и К°, аптекари». Худой джентльмен с серыми глазами и в охотничьей кепке молча ждал, пока его спутник зашел в лавку. Вскоре он вышел, держа в руке маленький квадратный пакет.
— Я достал то, что мне нужно, Холмс, — произнес он хриплым от боли голосом. — Теперь нужно поторопиться.
— Да, Уотсон. Мы можем идти домой.
Направившись по Бейкер-стрит в южном направлении, они дошли до дома 221-б, поднялись на семнадцать ступенек и вошли в квартиру Холмса «6».
Закрыв за собой дверь и не снимая пальто, они посмотрели друг на друга.
— Надеюсь, лауданум облегчит боль, и тогда мы решим, что нам делать, — сказал Уотсон, вынимая из внутреннего кармана пачку бумаг. — Когда вы просмотрите их, то поймете, почему я рискнул выйти на улицу с этой проклятой зубной болью, вместо того чтобы поручить себя заботам моей новой супруги. — Он явно пребывал в дурном настроении.
Холмс кивнул и снял пальто.
— Разумеется, Уотсон, — успокаивающе произнес он и взял бумаги.
На первом листе прописными буквами был отпечатан заголовок:
МИСТЕР ХОЛМС И МЕБЕЛЬНЫЙ ФУРГОН С ГРОУВНОР-СКВЕР
ИСТИННЫЕ ФАКТЫ, КОТОРЫЕ Я ВИДЕЛ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ
Инспектор Г. Лестрейд
Холмс тяжко вздохнул и уставился в потолок.
— Что за чудовищный стиль! — заметил он, приступая к чтению…
«Был ясный солнечный день, когда я отправился на Бейкер-стрит, 221-б, чтобы поговорить с мистером Шерлоком Холмсом, сыщиком-любителем, который иногда оказывал помощь в официальных полицейских расследованиях, и доктором Джоном Уотсоном, автором журнальных публикаций. Эти два джентльмена — особенно Холмс — в последнее время пользовались всеобщим восхищением за счет нашей тяжело работающей и высокоэффективной столичной полиции. С помощью этого повествования я надеюсь устранить несправедливость…»
Холмс прервал чтение и сказал:
— Кто бы мог предвидеть всего год назад, что этот маленький желтолицый человечек с крысиной физиономией окажется таким кляузником! Думаю, Уотсон, чтобы прочитать это до конца, нам потребуется изрядная порция виски.
— Это элементарно, друг мой, — заметил Уотсон, морщась от боли. — Лестрейд, несомненно, мстит вам за те случаи, когда вы одерживали над ним верх.
— Должен вам напомнить, старина, — промолвил Холмс, — что именно вы описали упомянутые случаи.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— Теперь уже ничего не поделаешь, — заговорил Уотсон, с усилием подавляя раздражение. — Беру вину на себя. Читайте дальше.
— Да-да, — кивнул Холмс и продолжил чтение…
«…Когда я прибыл, мистер Холмс и доктор Уотсон были заняты попытками втащить фортепиано в их квартиру на втором этаже. Мне казалось, что игры мистера Холмса на скрипке вполне достаточно для любого дома, но теперь ему, очевидно, вздумалось бренчать на фортепиано. Возможно, мистер Холмс нуждается в аккомпанементе, играя на скрипке. Мне жаль соседей».
Холмс отложил бумаги и посмотрел на Уотсона, который стоял у окна, потирая щеку.
— Как вы думаете, старина, что имел в виду Лестрейд под этими замечаниями насчет моей игры на скрипке и выражением жалости соседям?