Эрл Гарднер - Дело незадачливого жениха
Лоррейн отодвинула назад кресло, в котором сидела, поднялась и сказала:
— Я не желаю больше сидеть здесь и выслушивать оскорбления. Мой муж просил меня солгать и обеспечить ему алиби, что я и сделала. Теперь же я отправляюсь к своему адвокату за консультацией.
Пол Дрейк и Мейсон молча наблюдали за тем, как она пересекла комнату и вышла, захлопнув за собой дверь.
— Итак, — сказал Мейсон, — мы наконец знаем, что случилось, но у нас нет доказательств. Эта кровь могла там появиться в любое другое время. Прокурор может заявить, что мы сами посадили кровавое пятно, порезав палец и капнув несколько капель на резиновый коврик.
— Тогда что же выходит? — спросила Делла Стрит.
— Тогда, — ответил адвокат, — наша версия относительно участия в этом деле Лоррейн Гарвин рассыплется как карточный домик, и мы потерпим поражение.
Мейсон встал и принялся ходить из угла в угол. Остальные молча следили за ним. Неожиданно он замер на месте, быстро развернулся и уставился на Пола Дрейка.
— Что с тобой, Перри? — спросил Дрейк.
— Пол, мы не учли другую возможность.
— Какую?
— События развиваются столь быстро, что у нас не хватает времени продумать все до конца, но стоит только это сделать, как возникает вопрос: каким образом Лоррейн связалась с Эзел Гарвин?
— Ну, трудно сказать. В общем, так или иначе, она это сделала, — сказал Дрейк.
Схватив свою шляпу, Мейсон сказал:
— Мы едем в Тихуану. Делла, захвати блокнот. Они прошли в гараж, где заняли места в машине Мейсона, и отправились в Тихуану. В гостинице они нашли обложившуюся газетами сеньору Инокенте Мигуериньо, которая удобно устроилась рядом с письменным столом. Ее лицо прямо-таки сияло от удовольствия, что в статье о судебном разбирательстве, где был замешан владелец горных рудников, фигурировала ее гостиница — это было лучше всякой рекламы.
— Добрый день, сеньора, — поздоровался с ней Мейсон.
— Рада видеть вас, сеньоры, и вас, сеньора, — ответила та, улыбаясь. — Как идет ваш процесс? Вашего клиента оправдали, нет?
— Нет, — сказал Мейсон, — за этим я и приехал. Я хочу задать вам несколько вопросов. Кто снял последнюю комнату в ночь убийства?
— О, эта была сеньора: очень красивая девушка, вот с такими формами, — и хозяйка гостиницы движением рук обрисовала контуры женской фигуры.
— А какой у нее был цвет волос?
— Она блондинка. Ее волосы напоминали цветом платину, нет?
— Она зарегистрировалась? — задал Мейсон очередной вопрос. — Под каким именем?
— Сейчас я посмотрю регистрационную книгу. — Сеньора Мигуериньо полистала страницы и сказала: — Она записалась под именем Шарлотты Делано из Лос-Анджелеса.
— Когда она приехала?
— Точно не знаю, сеньор. У нас, в Мексике, времени не придается такого большого значения, как у вас, американцев. Это было как раз перед тем, как я выключила свет и пошла спать.
Мейсон повернулся к Полу Дрейку. По лицу адвоката было видно, что его осенила догадка.
— Черт возьми, — выругался Дрейк. — О чем ты думаешь?
— Пол, — начал объяснять Мейсон, — давай проследим события той ночи. Я вышел из своей комнаты и отправился в номер Эдварда Гарвина. Пока я был у него, сеньора Мигуериньо, должно быть, сдала последнюю комнату этой белокурой сеньоре. Затем она выключила свет и пошла спать. К тому времени, когда я шел в свой номер, свет был выключен, однако какая-то женщина находилась в телефонной кабине, заказывая телефонный разговор. Сейчас можно предположить, что эта молодая женщина, звонившая из соседней кабины, и была той посетительницей, которой сеньора Мигуериньо сдала последний номер.
— Да, да, сеньор, это так! Она еще спрашивала меня, можно ли ей позвонить в Лос-Анджелес.
— Тогда, — сказал Мейсон, обращаясь к Полу Дрейку, — предположим, что этой женщиной была моя таинственная гостья со стройными ножками, привыкшая лазить по пожарным лестницам с револьвером в руке. Предположим, что это Вирджиния Байнам, звонившая в Лос-Анджелес за инструкциями. Пойдем, Пол, нам следует уточнить, кому она звонила.
Уже через сорок минут они узнали это.
Разговор был заказан вечером, без пяти десять. Женщина, сделавшая заказ, назвалась Вирджинией Колфекс. Она звонила Френку К. Ливсею.
Узнав это, Дрейк тихо присвистнул.
— Теперь, Пол, все проясняется, — мрачно сказал Мейсон. — Мне понятно, кто позаимствовал мою машину.
Глава 20
Когда помощник шерифа ввел Эдварда Гарвина в переполненный зал суда, тот сердито шепнул Мейсону:
— Какого черта вы стараетесь подставить мою жену?
— Замолчите, — ответил адвокат тоном, не терпящим возражений.
— Мне не нужна такая защита. Я попрошу у суда разрешения назначить мне другого адвоката. Дьявольщина, Мейсон, вы не можете…
В этот момент вошел судья Минден, раздался легкий стук судейского молотка, предлагавший присутствующим в зале суда занять свои места.
— Джентльмены, вы готовы продолжить? — обратился судья. — Подсудимый в суде. А присяжные все присутствуют?
— Я готов, — сообщил Мейсон.
— Все готовы, — согласился Кавингтон.
Судья Минден взглянул на поднявшегося с кресла Кавингтона и хотел было обратиться к суду, но его перебил Мейсон:
— Если суд не возражает, у меня есть несколько вопросов к Френку К. Ливсею. Вы позволите мне повторно пригласить его для перекрестного допроса?
Вы хотите провести перекрестный допрос? изумленно спросил Кавингтон. — Но его уже вызывали в связи с тем, что он держал в руках тот злосчастный револьвер, а затем положил его в машину Гарвина.
— Значит, — улыбнулся Мейсон, — у окружного прокурора нет оснований протестовать по поводу повторного вызова?
— Нет, — сдался Кавингтон.
— Хорошо, — сказал судья Минден. — Мистер Ливсей, суд просит вас занять место на трибуне для дополнительного перекрестного допроса.
С кресла в заднем ряду поднялся Ливсей и направился к трибуне для свидетелей, его лицо скривила недоумевающая улыбка.
Дождавшись, когда он займет свое место, Мейсон задал неожиданно вопрос:
— Мистер Ливсей, вы знакомы с Вирджинией Байнам? Ливсей нахмурился:
— Я же говорил вам, мистер Мейсон, что. знаю так много людей, что…
— Да или нет? — жестко спросил Мейсон. — Вы знакомы или не знакомы с ней?
— Да, я ее знаю, — ответил Ливсей, пристально глядя в глаза адвоката.
— А теперь также коротко ответьте на следующий вопрос: вы разговаривали по телефону с Вирджинией Байнам или нет около десяти часов вечера двадцать первого сентября сего года?
Кавингтон мгновенно вскочил на ноги: он был в замешательстве, инстинктивно чувствуя, что назревающие события не сулят ему ничего хорошего.
