Агата Кристи - Расследует Паркер Пайн
— Боюсь, это слишком дорого обойдется.
— Не важно.
— Очень трогательно, но, возможно, есть и другие способы…
Миссис Честер вопросительно посмотрела на него.
— Я ничего не обещаю, — сказал он, покачав головой, — просто посмотрю, что можно здесь сделать. Мне знаком этот тип женщин. И кстати: ни слова Бэзилу. Это все погубит.
— Конечно нет.
Из «Марипозы» мистер Паркер Пайн вернулся только к полуночи. Миссис Честер ждала его на террасе.
— Ну? — выдохнула она.
В глазах мистера Паркера Пайна мелькнул огонек.
— Завтра утром сеньорита Долорес Рамона покинет Польенсу, а к вечеру — и вообще остров.
— О! Мистер! Паркер! Пайн! Как вам удалось это?
— Без единого, как говорится, цента. — В его глазах снова вспыхнул огонек. — Я был почти уверен, что смогу убедить ее, и, как видите, убедил!
— Нина Уичерли была права. Вы просто волшебник! Вы обязаны сказать мне, сколько.., э…
— Ни пенни. Это было для меня развлечением. Надеюсь, все кончится хорошо. Разумеется, когда мальчик узнает, что она внезапно исчезла и даже не оставила адреса, он будет страшно расстроен. Просто будьте с ним поласковей пару недель.
— Если бы только Бетти смогла простить его…
— Простит, можете не сомневаться. Они прекрасная пара. Между прочим, я тоже завтра уезжаю.
— Ох, мистер Паркер Пайн, нам будет так не хватать вас.
— Нет уж, лучше мне уехать, пока ваш отпрыск не поддался очередному увлечению.
Облокотившись о перила, мистер Паркер Пайн смотрел с парохода на огни Пальмы. Рядом стояла Долорес Рамона.
— Отличная работа, Мадлен, — говорил он ей с искренним восхищением. — Хорошо, что я догадался вызвать вас телеграммой. Вы ведь у нас такая домоседка…
— Рада была помочь, — просто ответила Маделейн дэ Сара, она же Долорес Рамона, она же Мэгги Сайерс. — И потом, полезно иногда сменить обстановку. Я, пожалуй, пойду вниз и прилягу, пока мы не отплыли. Моряк из меня неважный.
Несколькими минутами позже на плечо мистера Паркера Пайна опустилась чья-то рука. Обернувшись, он увидел Бэзила Честера.
— Вот, пришел с вами попрощаться. Бетти просила передать, что вы прелесть. Ну, и огромное вам спасибо от нас обоих. Отличный спектакль. Бетти и ма теперь лучшие подруги. Чуточку стыдно перед ма, что пришлось обманывать ее, но, в конце концов, она сама виновата Ладно, главное, все хорошо закончилось. Теперь бы не забыть, что еще пару дней сердце у меня совершенно разбито, и все. Мы просто ужас как вам благодарны, мистер Паркер Паин, Бетти и я.
— Желаю вам всяческого счастья, — улыбнулся тот — Спасибо.
После небольшой паузы Бэзил с каким-то уж чрезмерным равнодушием поинтересовался:
— А мисс.., мисс де Сара.., она поблизости? Хотелось бы поблагодарить и ее тоже.
Мистер Паркер Пайн пристально взглянул на молодого человека.
— Боюсь, мисс де Сара уже легла, — сообщил он.
— Жаль… Ну что ж, возможно, мы как-нибудь увидимся в Лондоне.
— Вообще-то по прибытии она почти тотчас же уезжает по моим делам в Америку.
— О! — тусклым голосом отозвался Бэзил.
— Ну мне наверное, пора.
Мистер Паркер Пайн улыбнулся. По дороге в свою каюту он постучался к Мадлен.
— Как вы, моя милая? Все в порядке? Наведывался наш юный друг. Обычное обострение мадленита[43]. Ничего страшного. Через день-другой пройдет. Но до чего же все-таки заразная болезнь!
Тайна регаты
Мистер Айзек Пойнтц вынул изо рта сигару и одобрительно произнес:
— Милое местечко.
Подтвердив таким образом свое одобрение гавани Дартмут, он вернул сигару на место и огляделся с видом человека, совершенно довольного собой, окружающими и жизнью в целом.
Что касается довольства самим собой, то оно было вполне обоснованным — в свои пятьдесят восемь мистер Айзек Пойнтц сохранил прекрасное здоровье и отличную форму, возможно, с легким намеком на полноту. Это вовсе не означало, что мистер Пойнтц выглядел тучным — нет, отнюдь. Да и ловко сидящий на нем костюм яхтсмена никак не позволял отнести его к разряду стареющих и толстеющих джентльменов. Костюм этот был безукоризнен до самой последней пуговки и самой крохотной складки, так что у смуглого и слегка восточного типа лица мистера Пойнтца, осененного козырьком спортивной кепки, были все основания излучать уверенность и покой.
Что до окружающих, то имелись в виду, конечно, спутники мистера Пойнтца: его компаньон Лео Штейн, сэр Джордж и леди Мэрроуэй, мистер Сэмюель Лезерн — чисто деловое знакомство — со своей дочерью Евой, миссис Растингтон и Эван Левеллин.
Общество только что вернулось с прогулки на принадлежащей мистеру Пойнтцу яхте «Веселушка». Утром они наблюдали за гонками парусников и теперь вернулись на сушу ненадолго отдаться во власть ярмарочных развлечений: поиграть в кокосовый кегельбан, прокатиться на карусели и посмотреть на Человека-паука и Невероятно Толстую Женщину. Можно не сомневаться, что, если кто и был в восторге от подобных развлечений, то это Ева Лезерн; так что, когда мистер Пойнтц предложил наконец обеденный перерыв, чтобы отправиться в «Ройал Джордж», ее голос оказался единственным против.
— Ой, мистер Пойнтц, а я еще хотела, чтобы Настоящая Цыганка предсказала мне судьбу в этой своей кибитке!
Несмотря на серьезные сомнения в подлинности вышеупомянутой настоящей цыганки, мистер Пойнтц снисходительно уступил.
— Ева просто без ума от ярмарки, — извиняющимся тоном проговорил мистер Лезерн. — Не обращайте внимания, если нам действительно пора.
— Времени предостаточно, — благожелательно ответил мистер Пойнтц.
— Пусть юная леди развлекается. А я пока выставлю тебя в дартс, Лео.
— Двадцать пять и больше получают приз! — высоким гнусавым голосом выкрикнул хозяин павильона.
— Ставлю пятерку, что наберу больше, — заявил Пойнтц.
— Идет! — с готовностью согласился Штейн. Вскоре мужчины с головой ушли в сражение.
— Кажется, Ева не единственный ребенок в нашей компании, — шепнула леди Мэрроуэй Эвану Левеллину.
Тот согласно, но отсутствующе улыбнулся. Подобная рассеянность отмечалась в нем с самого утра. А некоторые из его ответов позволяли предположить, что он вообще не слышит, о чем его спрашивают.
Оставив его в покое, Памела Мэрроуэй сообщила мужу:
— У этого молодого человека определенно что-то на уме.
— А может, кто-то? — пробормотал сэр Джордж, многозначительно показывая глазами на Джанет Растингтон.
Леди Мэрроуэй слегка нахмурилась. Это была высокая и изящная, исключительно ухоженная женщина. Алый лак ее ногтей прекрасно гармонировал с темно-красными коралловыми серьгами. Глаза у нее были темные и очень зоркие. Взгляд прозрачно-голубых глаз сэра Джорджа, несмотря на его беспечные манеры добросердечного английского джентльмена, был так же зорок и цепок.
