Джун Томсон - Тайные хроники Холмса
Следующие несколько минут прошли в молчании, было слышно только шуршание страниц, когда мы с Холмсом листали свои газеты. Нужное нам объявление нашел Холмс.
— Послушайте, Ватсон! — воскликнул он. — «Предложение о сделке. Сено, солома, навоз по дешевым ценам при регулярных поставках». Мне кажется, мы нашли именно то, что искали!
— Адрес указан?
— Да. Амитидж, ферма Блоссом, Лоуер-Бэгнелл. Я знаю эту деревушку. Во время наших поисков мы с Анвином ее проезжали. Собирайте вещи, Ватсон! Мы немедленно туда отправляемся. И не забудьте взять с собой ваш боевой револьвер.
Я поспешно начал укладывать вещи в дорожную сумку, куда положил и свой пистолет. Уже десять минут спустя мы ехали в направлении вокзала Чаринг-кросс, по дороге ненадолго остановившись у почтового отделения, откуда Холмс послал телеграмму с сообщением о нашем отъезде инспектору Анвину, продолжавшему расследование в Лондоне.
Только уже в поезде до Уэллерби у меня появилась возможность задать Холмсу тот вопрос, ответ на который мне хотелось получить с того самого момента, как я увидел в запаянном стеклянном сосуде омерзительное тело огромной крысы.
— Скажите мне, Холмс, — проговорил я, — как удалось этому Пайперу—Брегелю получить такое чудовищное создание? Что это — естественная аномалия или продукт какого-то дьявольского научного эксперимента?
— Уверен, что в данном случае мы имеем сочетание того и другого, — ответил Холмс с озабоченным выражением лица. — Вы, я полагаю, знакомы с учением Дарвина? С тех пор как в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году была опубликована его работа о происхождении видов, все наши представления об эволюционном процессе перевернулись с ног на голову. Это вызвало такой громкий скандал в официальных церковных кругах, что шум от него не стихает и поныне. И тем не менее в рассуждениях этого ученого есть значительная доля здравого смысла, поскольку он полагал, что в процессе естественного отбора в животном мире — к которому, Ватсон, мы должны причислить и себя — из поколения в поколение по наследству передаются прежде всего те особенности, которые позволяют данному виду выжить. А имя Мендель[63] вызывает у вас какие-нибудь ассоциации?
— Нет, — ответил я. — О таком ученом я никогда не слышал.
— Об этом австрийце знают немногие. Он был монахом и ботаником. В шестидесятые годы Мендель в монастырском саду провел серию экспериментов по перекрестному опылению садового горошка и обнаружил некоторые закономерности. На основании своих опытов он создал теорию о наследственных особенностях растений, доказав, что они определяются наличием парных элементов отцовских и материнских особей в потомстве и подчиняются простым правилам: половина их признаков передается отцовской особью, а половина — материнской.
В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году Мендель опубликовал результаты своих исследований в статье под названием «Опыты с гибридизацией растений», которую несколько лет назад мне довелось прочитать в библиотеке Британского музея.
Представьте себе, что кто-то применил открытие Менделя не к садовому горошку, а к млекопитающим, да еще в сочетании с теорией естественного отбора Дарвина. И не забудьте при этом, что такое животное, как бамбуковая крыса, размножается в течение двадцати двух дней, причем самка приносит в одном помете до пяти детенышей. Если крупного самца бамбуковой крысы скрестить с крупной самкой, их потомство будет более крупным, чем от двух обычных крыс. Отбирая наиболее крупные экземпляры на протяжении нескольких поколений и скрещивая их, можно со временем вывести крысу в несколько раз большего размера, чем те, что живут на воле, и в питании своем она будет менее разборчива. В обычных условиях они поедают в основном побеги бамбука, хотя могут довольствоваться и другой растительной пищей.
Мне представляется, что в данном случае события развивались примерно по такой схеме. Путем скрещивания Ван Брегелю удалось вывести такую разновидность Rodentia sumatrensis, один мертвый экземпляр которой мы видели в запаянном стеклянном сосуде. Что собой представляют подобные живые твари, мне даже страшно подумать. Уму непостижимо, к каким последствиям сможет привести решение этого безумца выпустить гигантских крыс в систему канализации. Они могут заполонить наши города, занести и распространить любые эпидемии. Только представьте себе, какой ужас охватит жителей!
А к каким катастрофическим последствиям это может привести в будущем! Если такие теории, примененные во благо человечества, могут избавить его от страшных наследственных заболеваний или позволить выращивать более богатые урожаи, чтобы кормить постоянно растущее население, то по воле маньяков подобные идеи в состоянии привести к изменению структуры самого вещества и воспроизводству всех видов злобных тварей, которые обитают на земле.
— Я что-то не очень улавливаю вашу мысль, Холмс, — прервал его я.
— Подумайте, друг мой, о тифе! Или о холере! Или о бубонной чуме! Вы только представьте себе, что произойдет, если какой-нибудь выживший из ума биолог вдруг откроет особенно опасную форму одного из этих страшных заболеваний и сумеет заразить им людей! Последствия могут стать поистине катастрофическими. Такой безумец мог бы требовать выкуп не только у британского правительства, как это сделал Пайд Пайпер, но и у правительств стран всего мира!
Эти соображения позволяют мне сделать вывод о том, что Пайд Пайпер делает первую пробную попытку. Суматра принадлежит Голландии[64]. Почему же он не предъявил свои требования правительству этой страны, что выглядело бы более логично? Но по каким-то причинам он остановил свой выбор именно на Великобритании. Если нам удастся когда-нибудь довести это дело до конца, мы, возможно, узнаем причину, побудившую его требовать выкуп именно с нашего правительства.
— Значит, вы полагаете, Холмс, что нам в конце концов удастся распутать это дело?
— Мой дорогой Ватсон, мы обязаны это сделать, — мрачно ответил он. — Если мы не поймаем преступника, последствия могут быть совершенно непредсказуемыми.
Оставшуюся часть путешествия мы оба хранили молчание, размышляя над этой ужасающей перспективой.
По приезде в Уэллерби, небольшой городишко, где бойко торговали всякой всячиной, мы взяли экипаж и отправились в Лоуер-Бэгнелл. Эта живописная деревушка находилась в нескольких милях от него. К счастью, там был трактир под названием «Барли Моу», где сдавали комнаты приезжим. Договорившись с хозяином о том, что пробудем двое суток, мы наняли двуколку и, не мешкая, отправились на ферму Блоссом, что была в двух милях от деревни. Холмс взял на себя обязанности кучера. Он уже сочинил подходящую для данного случая легенду.
