Рекс Стаут - Второе признание
— Теперь я знаю, — сказал Лон, — что все это мне снится. Арчи, а ведь я готов был поклясться, что ты звонил мне и просил сюда приехать. Ладно, будем грезить дальше.
Он аккуратно напластал бифштекс, дал соку стечь, отрезал кусочек и широко разинул рот. Потом туда же послал сладкий картофель, грибочек. Я смотрел на него так, как собаки, допущенные до стола, смотрят на занятых трапезой хозяев. Это было слишком. Я пошел на кухню, вернулся с двумя кусками хлеба на тарелке и толкнул ее к нему.
— Ну-ка, братишка, поделись. Три фунта бифштекса — это тебе будет жирно.
— Тут и двух нет.
— Как же, а то я не вижу. Давай, сваргань мне бутербродик.
Деваться ему было некуда — все-таки он в гостях.
Когда чуть позже он ушел, тарелка была вылизана дочиста. Уровень в бутылке шотландского виски снизился на три дюйма, фирменные бланки и конверты лежали в ящике моего стола, и мы достигли полной договоренности — если не воспротивится высокое начальство «Газетт». Поскольку надвигались выходные, выбить разрешение начальства было делом непростым, но Лон считал, что есть неплохие шансы дать материал уже в субботу и очень приличные — в воскресенье. По его мнению, у плана было одно слабое звено. Вулф не мог дать гарантии, что все это будет именно серия статей. Он твердо обещал, что представит две статьи, и скорее всего третью, но связывать себя дальнейшими обещаниями не стал. Лон хотел, чтобы Вулф гарантировал минимум шесть, но ничего не вышло.
Оставшись с Вулфом наедине, я пристально посмотрел на него.
— Хватит пялиться, — буркнул он.
— Прошу прощения. Я кое-что подсчитывал. Две статьи по две тысячи слов каждая — четыре тысячи слов. Пятнадцать тысяч — это выходит по три семьдесят пять за слово. И он даже ничего не пишет сам. Если вы хотите стать газетным негром…
— Пора спать.
— Да, сэр. Напишите вторую порцию, что делаем дальше?
— Ничего. Сидим и ждем.
— Черт подери, если это не сработает…
Он пожелал мне спокойной ночи и отправился к лифту.
Глава 20
На следующий день, в пятницу, были надиктованы, отпечатаны и отредактированы еще две статьи. Вторую мы отправили Лону Коэну, третью заперли в сейф. В них описывался период со Дня выборов до конца года, и хотя имен и адресов в них не было, почти все остальное — было. Они меня даже заинтересовали, хотелось узнать, что же будет дальше.
Боссы Лона с удовольствием взяли этот материал на условиях Вулфа, включая защиту от обвинений в клевете, но печатать решили с воскресенья. Статью они поместили на первой странице, предварив ее тремя броскими заголовками:
В КАКИЕ ИГРЫ ИГРАЮТ АМЕРИКАНСКИЕ
КОММУНИСТЫ
РОЛЬ КРАСНОЙ АРМИИ В ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ
ИХ ШТАБ В США
Мелким шрифтом шло предисловие:
«Газетт» представляет первую из серии статей, показывающих, как американские коммунисты помогают России вести холодную войну и готовиться к горячей. Все в этих статьях подлинное. По понятным причинам мы не называем их автора, но у «Газетт» есть надежная гарантия их подлинности. Мы надеемся раскрыть в этих статьях и самые последние деяния «красных», включая их тайные встречи до, во время и после знаменитого судебного процесса в Нью-Йорке. Вторая статья будет опубликована завтра. Не пропустите!»
Потом, практически без изменений, шел надиктованный Вулфом текст.
Я бы с удовольствием попридержал имеющиеся у меня сведения и выдал бы их потом так, чтобы представить уловку Вулфа в наивыгоднейшем свете, но я рассказываю то, что знал тогда сам, и придерживать мне просто нечего. Это относится к пятнице, субботе, воскресенью и понедельнику, вплоть до половины девятого вечера. Вам известно все, что было известно мне, впрочем, могу добавить вот что: третья статья была отредактирована в воскресенье и попала на стол Лону на следующее утро, официальный отчет Уэйнбаха о камне подтвердил неофициальный, добиться чего-то большего никто не пытался. Вулф в эти четыре дня был раздражительным как никогда. Я понятия не имел, чего он хотел добиться, выдавая семейные тайны коммунистов и работая газетным негром на мистера Джонса.
Признаюсь честно: вникнуть в суть я пытался. К примеру, когда в пятницу с утра Вулф поднялся в оранжерею, я тщательно проверил фотографии а ящике его стола, но все были на месте. Ни одна не исчезла. И еще раз-другой я делал практические шаги, чтобы разобраться в его сценарии, но попытки эти провалились. К понедельнику я, как сумасшедший, кидался на прибывшую почту и быстро ее проглядывал, надеясь отыскать какую-то подсказку, выбегал на всякий звонок в дверь, рассчитывая на телеграмму, хватал телефонную трубку; я сказал себе: эти статьи — просто наживка, а сами мы сидим на бережку с удочкой и ждем, вдруг на эту наживку кто-нибудь клюнет! Уж серьезная рыба не клюнет, это точно, разве кто-то пришлет письмо, телеграмму или просто позвонит.
В понедельник вечером, сразу после ужина, Вулф в кабинете передал мне густоисписанный лист из его блокнота и спросил:
— Почерк разберешь, Арчи?
Вопрос был риторическим, потому что почерк его разобрать не сложнее, чем машинописный текст. Я все прочел и сказал:
— Да, сэр, тут все понятно.
— Перепечатай это на фирменном бланке «Газетт», включая подпись. Потом покажи мне. Потом положи в конверт «Газетт» и отправь мистеру Альберту Энрайту, Коммунистическая партия США, Восточная Двенадцатая улица, дом тридцать пять. Печатай в двух экземплярах, через один интервал.
— Может быть, сделать пару-тройку ошибок?
— Не обязательно. Ты в Нью-Йорке не единственный, кто умеет хорошо печатать.
Я пододвинул к себе машинку, достал лист бумаги, заправил его и застучал по клавишам. В результате получился вот такой текст:
«27 июня 1949 года
Дорогой мистер Энрайт,
посылаю вам это письмо, потому что мы однажды встречались, а еще два раза я слышал, как вы выступали на собрании. Вы меня, конечно, не запомнили, мое имя вам тоже ничего не скажет.
Я работаю в «Газетт». Вы, конечно, читали статьи, которые выходят с воскресенья. Сам я не коммунист, но многие коммунистические идеи мне близки и понятны, и сейчас к ним, по-моему, относятся чересчур несправедливо, к тому же я терпеть не могу предателей, а человек, который дает материал для статей в «Газетт», — безусловно, предатель. Я думаю, вы имеете право знать, кто он. Я никогда его не видел, скорее всего, в здании газеты он никогда не появлялся, но я знаю своего коллегу, который вместе с ним пишет эти статьи, и мне случайно в руки попал фотоснимок, который, я думаю, вам поможет, и я прилагаю его к этому письму. Мне известно, что эта фотография находилась в папке, посланной руководству и призванной доказать достоверность статей. Это все, что я могу вам сказать, иначе вы можете догадаться, кто я, а этого мне бы не хотелось.
