Энтони Беркли - Попрыгунья
— Именно это. В результате чего я пришел к заключению, что предположение мистера Уильямсона хоть и содержит в себе некоторое преувеличение, однако не лишено оснований.
— Что из замеченного вами привело к подобным выводам?
— После этого я отметил, что миссис Стреттон явно склонна к некоторой аффектации и демонстративноеTM. Ей хотелось постоянно быть в центре внимания, — тут Роджер напомнил о ее дефиле по стропилу, о танце "апаш", упомянуть о коем было просто необходимо, и дополнил это, изложив суть своей беседы на крыше с миссис Стреттон, в ходе которой она угрожала самоубийством. — Боюсь, однако, что не придал тогда значения этой угрозе, сочтя ее очередным проявлением страсти миссис Стреттон к театральным эффектам.
— И вы по-прежнему придерживаетесь этого мнения?
— Нет, теперь я считаю, что ошибался. Не то чтобы меня переубедило последовавшее событие, но теперь мне представляется, что на самом деле миссис Стреттон была куда более психически неуравновешенна и ее мания величия простиралась куда дальше.
— Вы, значит, полагаете, что она простиралась вплоть до самоубийства?
— При достаточно эффектных внешних обстоятельствах, — мрачно ответил Роджер, — да.
И получил позволение покинуть свидетельское место.
О креслах — по-прежнему ни слова.
Роджера это начинало всерьез удивлять. Он был совершенно уверен, что последуют один-два вопроса — где находилось кресло на момент, когда тело сняли с виселицы, или хотя бы о том, было ли там кресло. Но вопросов не последовало. Ему снова сделалось не по себе. Может, все-таки у полиции и правда остался еще какой-то козырь в рукаве?
Следующим свидетелем оказался мистер Уильямсон, и Роджер не сводил с него встревоженных глаз. Прорепетировать с Уильямсоном его роль еще раз утром не хватило времени, и со вчерашнего вечера переговорить с ним практически не удалось, если не считать поспешной инструкции ссылаться на миссис Лефрой в случае, если какая-то подробность вдруг выпадет из памяти. Это было выше человеческих сил — сидеть и молча ждать, выкрутится Уильямсон или нет.
Тут Роджеру припомнилась несколько странная реплика Уильямсона в ответ на его инструкцию. Как это он выразился? Все в порядке, как-то так, он утряс все с Лилиан. Знать бы, что он этим хотел сказать? Это было легкомысленно не переспросить сразу. Просто невероятно легкомысленно! Не могла миссис Уильямсон перехватить своего супруга и разрушить все с таким трудом созданное, сообщив, что никакого кресла для миссис Лефрой он не вытирал? Но, с другой стороны, откуда ей это знать?
— Тем временем мистер Уильямсон продолжал свои показания.
— Как я обнаружил тело, а? Ну, знаете, мы все ходили, искали, и я подумал, догадался ли кто-нибудь посмотреть на крыше, взял и поднялся туда. И там ее нашел, знаете ли.
— Но почему она привлекла ваше внимание? Как я понял, другие на крыше уже побывали.
— О, ну, просто они, наверное, на нее не натолкнулись. Э? Да. А она показалась мне слишком тяжелой для соломенной куклы, и это, — сказал мистер Уильямсон, тоже мало-помалу усваивая соответствующую фразеологию, — вызвало определенные подозрения.
Коронер вкратце поспрашивал его про последовавшую общую тревогу и попытки оказать первую помощь, а затем, возвратившись к пресловутому вопросу, адресованному мистеру Рональду Стреттону и нечаянно услышанному мистером Шерингэмом, спросил, что могло навести мистера Уильямсона на подобную мысль.
— Ну, понимаете, я тогда только-только с ней поговорил, — смутился мистер Уильямсон, — то есть это она со мной говорила.
— И в чем состояла суть вашей беседы?
— Да вот, она толковала о своей душе, — по мере объяснений легкая робость Уильямсона уступала место негодованию. — Ага! Глушит двойной виски и толкует о своей душе, и не лучше ли, мол, сунуть голову в газовую духовку и со всем покончить. Что? То-то!
Под общий смех Роджер, сидевший между Рональдом Стреттоном и Колином, шепнул последнему:
— Великолепный штрих! Такого не отрепетируешь! Какая убедительность!
— Будем надеяться, что свой урок он отбарабанит не хуже! — шепнул Колин в ответ.
Коронер, утихомирив публику, продолжал расспрашивать мистера Уильямсона о той беседе, мягко педалируя тот факт, что миссис Стреттон уже вынашивала план самоубийства еще до инцидента в зале.
— Он правильно настроен, — радостно зашептал Рональд Стреттон, обращаясь к Роджеру. — Я на это и рассчитывал — вчера вечером.
Наконец пришел черед вопросов, так ожидаемых Роджером.
— А скажите мне, пожалуйста, мистер Уильямсон, когда вы снова вернулись на крышу после того, как тело оттуда убрали, к вам туда кто-нибудь заходил?
— Да, правильно, — учтиво отвечал мистер Уильямсон. — Миссис Лефрой.
— Да, и что дальше?
— Что дальше? Ну, рассказал я ей, сами понимаете, и показал виселицу и конец той веревки и все такое.
— Да. А потом?
— А? О, ей сразу стало нехорошо. Вы ведь об этом спрашиваете, а? Думаю, чуть в обморок не свалилась. С женщинами такое бывает, — добродушно объяснил мистер Уильямсон.
— Да. Вполне понятно. Миссис Лефрой стало нехорошо, и что потом?
— Ну, она подтащила какое-то кресло, а я его вытер платком, — храбро выпалил мистер Уильямсон.
— Да. А почему вы это сделали?
— Она сама попросила. Я ж и понятия не имел, что этого нельзя делать, сокрушенно забормотал мистер Уильямсон, — очень сожалею, прошу меня простить и все такое.
— А вам не приходило в голову, что на это самое кресло становилась миссис Стреттон?
— Да нет, боюсь что не приходило. Э? Не приходило, говорю, в голову-то. Что нет, то нет.
— Полагаю, вас не следует за это судить слишком строго, с учетом обстоятельств, хотя существует железное правило ничего не трогать в непосредственной близости от погибшего внезапной смертью.
— А? Ну, понятно. Нет. Да, то есть.
— Как бы то ни было, скажите нам, где находилось это кресло, когда миссис Лефрой его подняла?
— Где находилось это кресло? — рассеянно повторил мистер Уильямсон. — Да где-то, знаете, посреди крыши.
Роджер позы не изменил. Лишь едва заметно напряглись мышцы всего тела, скрывая обуревавшие его чувства. Он ощущал, что глаза всех присутствовавших устремлены на него и нельзя себя выдать ни взглядом, ни жестом.
Колин оказался не столь чувствителен. Сиплым шепотом, слышным, как показалось перепуганному Роджеру, на весь зал, он заметил:
— Ах, кретин! Все испортил!
Как выяснилось, урока мистер Уильямсон так и не выучил.
* 2 *Миссис Лефрой вместе с Силией сидели в другом конце зала. Силия настояла на том, что сажать рядом миссис Лефрой и Роджера было бы неблагоразумно. Теперь Роджер клял это решение: не мог же он, перегнувшись через Рональда, шептать новые инструкции! Единственное, что ему оставалось это исступленно ловить взгляд миссис Лефрой.
