Вернер Тельке - Единственный выход
Она застыла у стола, стиснув пальцы так, что даже суставы побелели. Крепко сжав губы, она упорно глядела в пол.
«Странно, — подумал Вебер, — некоторым девушкам все к лицу. Впрочем, — добавил он для порядка, — все еще зависит от того, с какой стороны смотреть».
Поскольку Анна упорно молчала и больше за посуду не бралась, он без всякого умысла прогулялся по кухне. И на полке заметил целую выставку снимков в рамках, запечатлевших Анну в разные годы жизни: Анна — младенец; Анна, первый раз идущая в школу с огромным букетом; Анна на конфирмации с цветами в волосах. И, наконец, свежее фото: уже молодая красивая женщина. Рядом с этими снимками стоял единственный, выбивавшийся из общего ряда. Явно увеличенное фото с паспорта, нерезкое и расплывчатое, на уже пожелтевшей бумаге. Молодая женщина, сходство которой с Анной бросалось в глаза, видимо, фото ее матери. Рядом с этим снимком стояла вазочка со свежеми цветами.
— Ваш жизненный путь, — серьезно заметил Вебер. — Настоящий алтарь…
Анна упорно молчала.
— Вы, наверное, не помните свою мать? — продолжал он.
Девушка все еще не отвечала. Он обернулся и посмотрел на нее у упор. Не сказав ни слова, она покачала головой, дав понять, что слушает.
— А родственников вы тоже не помните?
— Ни матери, ни сестры, — порывисто выдохнула она. — Обе умерли в эвакуации. А теперь оставьте меня в покое!
— Неудивительно, что вы стали для отца единственным светом в оконце! — Он снял с полки один из детских снимков и внимательно к нему присмотрелся. — Милым вы были ребенком, Анна! Очень милым!
Ее плечи задрожали. Вебер шагнул к ней, взял за локти и повернул к себе так ласково, что сам поразился. Она опустила глаза, но он видел, как по щекам потекли слезы.
— Понимаю, что вы чувствуете, — тихо произнес он. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Оставьте меня в покое, прошу вас, — ответила она, — этого будет достаточно.
Она довольно решительно его оттолкнула. Потом вытерла слезы, схватилась за таз с грязной водой и, не оглядываясь, вышла во двор.
Вебер шел следом и с порога видел, как она выливает воду в сток у водоразборной колонки.
— Добрый день, Анна, — вдруг послышался чей-то голос совсем рядом.
Анна едва не подпрыгнула. Вебер тоже вздрогнул.
Приветствовал ее пожилой мужчина с соседнего участка. Он стоял, привалившись к забору, и дымил длинной трубкой с расписной фарфоровой головкой, а сквозь густую бороду сверкала его добродушная улыбка.
— Хорошо, девочка, что не забываешь старика отца, хоть и времени у тебя наверняка совсем мало.
— Да-да, — кивнула Анна. — Времени вечно не хватает.
Накачала воду в таз, потом старательно его вымыла.
— А это, наверное, твой приятель? — продолжал расспрашивать старик, показывая трубкой на Вебера.
Анна вздохнула, забрала таз и ушла в дом, так ничего и не ответив. Вебер с таинственным видом приложил палец к губам и подмигнул старику. Тот хитро мигнул в ответ и потопал к себе.
Вебер вернулся в дом, тихо прикрыв за собой двери, и стал наблюдать за Анной, которая надела фартук и теперь вытирала посуду. Долго не раздумывая, он схватил вторую тряпку и принялся вытирать тарелки. Так они молча проработали несколько минут.
Наконец девушка не выдержала:
— Люди вроде вас всегда такие упрямые?
— Немцы с севера вообще такие, а детективы особенно.
— Кто вам платит за то, чтобы вы за мной шпионили?
— Никто! Я вам уже говорил.
— И другие ваши дела при этом не страдают?
— У меня сейчас нет других дел.
— Да? — протянула она. — Фирма терпит крах, и к вам никто не обращается?
— Я бы не сказал, обращений хватает, но я сам себе выбираю клиентов. Например, весьма щедрое предложение сделал мне Витте. Предложил оплаченную поездку за границу на полгода, но я отказался.
— Видно, у вас денег куры не клюют.
Он поморщился.
— Деньги — еще не все.
— А вы взялись бы работать на меня, если бы я попросила?
— Да.
— Мне, конечно, очень лестно, но даже нуждайся я в помощи, мне все равно нечем вам заплатить.
Покосившись на нее, он не ответил. Работу они уже закончили. Анна убирала посуду в буфет. Вебер сел в кресло, закурил и следил за ней.
— Нечего рассиживаться, — бросила она. — Пора идти.
Он кивнул.
— Я уже думал, вы меня кофе угостите.
Она невольно усмехнулась.
— Если бы я не спешила вернуться к Витте, очень может быть.
— Ах да, сегодня помолвка. У меня машина, могу подвезти вас до станции.
Она только кивнула, надела нейлоновый плащ, взяла с буфета сумочку и не спеша вышла. Вебер пошел следом, старательно запер двери, а ключ положил под коврик. Анна задвинула щеколду на калитке, и по тропке они зашагали в сторону канала, где стояла машина Вебера.
К центру она ехали юго-восточной автострадой. Километров через пять дорога разветвлялась — направо в Гамбург, налево — на объездную дорогу, ведущую к южным окраинам города.
Вебер повернул налево.
Девушка не протестовала. Вебер, как и любой мужчина на его месте, выбрал самое лестное для себя объяснение: поездка в его обществе просто доставляла ей удовольствие.
Краем глаза он следил за Анной. Она сидела, откинувшись на спинку, и казалось, ее мысли витали где-то очень далеко. Ехали они молча. Миновали Бильштедт, потом впереди проступил силуэт далеких гор.
— Витте в самом деле сделал вам такое предложение? — вдруг спросила она.
— Да.
— И вы так легко отказались от денег, которые могли получить ни за что?
— Да, для него это было тяжелым ударом.
— Сарказм вам не идет, — порывисто бросила она. — Какой вы, собственно, берете гонорар?
Он ограничился неопределенным жестом. Ну не читать же ей лекцию на этические темы!
— Ведь порой деньги, даже полученные из не самых чистых источников, могут решить чью-то судьбу, — продолжала она, — вы понимаете?
— Тогда эта судьба построена на песке.
В этот момент они подъехали к крутому повороту, на котором пару дней назад погиб архитектор Ханке. Вебер притормозил машину задолго до транспаранта, предупреждавшего об опасности, неторопливо миновал поворот, свернул с дороги на обочину и затормозил. Потом закурил.
— Дайте и мне, — шепнула она.
Он протянул пачку и зажигалку.
— В один прекрасный день нам в наследство достанется вся эта дивная страна, — заметил он. — Старики уйдут, придем мы. Придется засучить рукава, чтобы вычистить этот хлев. Но нам наверняка это удастся, если только мы не дадим себя деморализовать.