Рекс Стаут - Если бы смерть спала (сборник)
– Я хочу ловить рыбу, – сказала ему миссис Келефи, – а этот человек не дает мне удочку. Не одолжите мне вашу?
– Ну конечно! – Феррис подскочил к ней. – С огромным удовольствием. У меня мушка «блю-дан», но если вы хотите попробовать что-нибудь другое…
Я отправился в путь.
Что касается общего направления, то ручей – ну ладно, ладно, река – тек на север, но разумеется, по пути русло всячески петляло и виляло, как я видел на большой настенной карте в коттедже. Три мили частных угодий были разделены при помощи пронумерованных столбиков на пять равных участков для отдельных рыбаков. Два таких отрезка находились южнее коттеджа в верхнем течении, а три – севернее, вниз по течению. С вечера рыбаки договорились, что в этот день Спайрос Паппс и посол Келефи будут ловить на южных участках, а Феррис, Лисон и Брэгэн – на трех северных.
На сухую мушку я ловить не люблю да и по мокрой тоже не большой спец, поэтому решил начать с верхнего края и рыбачить, спускаясь вниз по течению. Итак, я двинулся на юг по тропе, которая, если верить карте, не повторяла всех изгибов реки и была более или менее ровной. Шагах в пятидесяти от коттеджа мне встретился Спайрос Паппс. Он поздоровался со мной без явной злокозненности или коварства и приоткрыл крышку корзины, чтобы продемонстрировать семерых красавцев, в каждом из которых было более десяти дюймов в длину. Еще через четверть мили я встретил посла Келефи, который запаздывал с возвращением, но все же не мог не похвастаться. У него было восемь рыбин, и он был рад услышать, что это на одну больше, чем у Паппса.
Начав рыбачить с южной границы первого участка, за сорок минут я дошел до коттежда. Предпочту отчитаться за эти сорок минут голой статистикой. Количество испробованных мушек – три. Подскальзываний на грани падения – три. Подскальзываний с падением и намоканием выше забродов – одно. Зацепов за ветки – четыре. Поймано – одна достаточно большая рыбина, чтобы взять ее, и еще пять помельче (отпущены). Когда я добрался до коттеджа, было всего лишь двенадцать тридцать, время обеда, и я обошел дом, чтобы выйти на участок номер три – тот, где утром рыбачил Феррис. Там мои дела пошли лучше, и за двадцать минут я вытащил три крупные форели – одну больше двенадцати дюймов и две другие почти такие же. Вскоре я оказался у столбика с цифрой «четыре», то есть на участке помощника госсекретаря Лисона. Место там было прекрасное: зеленая лужайка, совсем рядом журчит вода. Я снял мокрую куртку, разложил ее на солнышке, а сам сел на камень и достал бутерброды и шоколад.
Но поскольку я обещал Вульфу вернуться к двум часам, а у меня оставалось еще более мили неопробованного берега, я наскоро перекусил, зачерпнул пару пригоршней воды из реки (которая на самом деле всего лишь ручей), накинул куртку, взял корзинку и продолжил путь. Следующие ярдов двести так заросли, что мне пришлось брести по воде, и место здесь было не из тех, где любит стоять рыба, но потом я очутился на двойном повороте с длинным пенным буруном вдоль одного берега. Заняв позицию в середине русла, я выпустил футов сорок лески, положил мушку – на этот раз «блэк-нэт» – на край водоворота и стал понемногу ее сплавлять. Она едва проплыла пару футов, как ее схватил здоровый конь – дедуля, не иначе, – и я подсек его. Он тут же рванулся против течения, то есть прямо на меня, что, естественно, является одним из недостатков ловли в таких местах. У меня получилось не дать слабину, но, когда этот экземпляр оказался так близко, что при желании мог бы цапнуть меня за ногу, он вдруг резко развернулся на сто восемьдесят градусов и понесся прочь – обратно к буруну, через него и дальше, за второй поворот. Так как леска у меня не бесконечная, я заплюхал вслед за ней, не успевая поглядывать, куда ставлю ноги. Сначала вода доходила мне до колен, потом – до бедер и потом – снова до колен, пока я наконец не оказался за поворотом. Дальше шел прямой, но порожистый участок футов тридцати шириной, весь утыканный валунами. Я двинулся к одному из них, чтобы использовать его как опору – иначе на течении было не устоять, как вдруг увидел нечто такое, что заставило меня остановиться. Если верить глазам, а им можно верить, то валун возле берега кто-то уже приспособил в качестве опоры. Не забывая о согнутом в дугу удилище с «дедулей» на крючке, я пробрался к тому валуну у берега. Это оказался помощник госсекретаря Лисон. Ступни и голени его были на берегу, колени – на границе суши и воды, а остальное тело находилось в реке, прибитое течением к камню. Бурный поток покачивал беднягу вверх и вниз, так что его лицо то выныривало из воды, то опять исчезало.
Одного быстрого взгляда на это лицо мне хватило, дабы ответить на главный вопрос, но всегда существует шанс на миллион, поэтому я выпрямился, чтобы смотать леску, и в этот момент рыба сделала свечку – впервые за все время вываживания. «Дедуля» целиком выскочил из воды, и, увидев его, я обомлел. Он был крупнее той рыбины, чтобы была вывешена на всеобщее обозрение в коттедже. Конечно, при виде такого трофея я инстинктивно стравил леску, а когда «дедуля» ушел под воду, подмотал, так что удилище снова согнулось.
– Проклятье, – вырвалось у меня. – Вот незадача.
Я переложил удилище в левую руку, прижимая леску кончиками большого и указательного пальцев, убедился, что под ногами у меня прочная опора, склонился и правой рукой схватил воротник куртки Лисона. Приподняв его из воды, я присмотрелся. Этого было достаточно. Даже если помощник госсекретаря и не утонул, к числу живых он уже не относился. Я медленно попятился к берегу, не выпуская куртку из руки, и, как только я опустил Лисона и его плечи коснулись земли, форель опять выпрыгнула из воды.
Обычно такая рыбина требует не менее четверти часа аккуратного вываживания, однако обстоятельства вынуждали меня поторопиться, и поэтому не прошло и половины этого времени, как я подвел «дедулю» туда, где смог подхватить его подсачком. Этот монстр был на семь дюймов длиннее, чем корзина, и мне жалко было сгибать его, но выбора у меня не было. Потом я еще раз осмотрел Лисона, вытащил его подальше из воды и подложил свой носовой платок ему под голову, чтобы она не соприкасалась с почвой. Верхнюю треть тела я накрыл курткой, сложил удилище и взглянул на часы. Двадцать минут второго. Отлично. От форели под соусом «Монбарри», должно быть, не останется и следа к тому моменту, когда я доберусь до коттеджа. Вульф и без того пребывает в раздраженном состоянии, но если я прибуду посреди именно этой трапезы с объявлением о трупе, то он меня со свету сживет. С удилищем в одной руке и корзинкой в другой я зашагал по тропинке.
