Эрл Гарднер - Совы не моргают
– Это абсолютная неправда. Это ошибка. Вы обознались. У меня, вероятно, есть двойник, – заявил адвокат.
Рондлер снова забарабанил пальцами по столу.
– Что же произошло там, наверху? – спросил он меня.
– Где?
– Наверху, в квартире Роберты Фенн, когда Хейл поднялся туда и увидел Нострэндера?
– Не знаю. Единственный человек, который знает это, – Хейл. Вам придется заставить его все рассказать.
– Повторяю, что я туда не поднимался!
Рондлер спросил Эдну:
– Как вы связались с Робертой Фенн?
– Я поместила для нее сообщение в газете.
– В газете Лос-Анджелеса?
– Да.
– Зачем?
– Боялась, что ее жизни угрожает опасность, и хотела ее предупредить.
– А где она была, оставалась здесь, в Лос-Анджелесе?
– Я не знаю.
Рондлер посмотрел на Роберту:
– Где вы находились?
– В отеле, но я не могу сказать, в каком.
– Вы знаете, где он находится?
– Нет, я была не одна.
– С кем?
– Не знаю. Меня подхватил какой-то человек на улице.
Рондлер посмотрел на меня и ухмыльнулся. Я промолчал.
– Почему вы скрылись от полиции Нового Орлеана? – спросил он меня.
– Я выполнял работу.
– Какую?
– Старался разыскать Роберту Фенн.
– Почему?
– Думал, что ее жизнь в опасности.
– Из-за чего?
– Из-за того, что Марко Катлер внушил судебному исполнителю в Новом Орлеане, будто тот вручил судебные документы именно Эдне Катлер. При сложившихся обстоятельствах ему нужно было убрать с дороги Роберту Фенн, и тогда судебный исполнитель мог бы выступить свидетелем против Эдны. Суд, скорее всего, принял бы заявление судебного исполнителя.
– Да, хорошая теория, – заключил Рондлер. – Беда только в том, что у нас нет никаких надежных доказательств ничьей вины. Марко Катлер утверждает, что это вы стреляли в него, а он просто пришел встретиться со своей женой. Отрицает он и то, что прикасался к коробке с электрическими пробками. И дверь он увидел уже открытой. Как следует из его показаний, вы выстрелили в него в тот момент, когда он вошел, а затем сгребли в темноте и перекинули через свою голову.
– Стрелял он, – возразил я.
– Ну хорошо, – раздраженно сказал Рондлер, – где же тогда револьвер?
– Окно было открыто. Возможно, он вылетел в окно во время борьбы.
– Один из жильцов утверждает, будто именно вы открывали окно, – продолжил Рондлер.
– Я подошел к окну и выглянул наружу. Это, возможно, и вызвало недоразумение. Вы же знаете, что бывает, когда люди взволнованы.
Рондлер обратился к Хейлу:
– Значит, вы не признаете, что видели Нострэндера в ночь, когда он был убит?
– Кто – я? – спросил Хейл.
– А с кем, вы, черт побери, думаете, я разговариваю? – рассердился Рондлер.
Хейл ответил с достоинством:
– Я был в это время в Нью-Йорке. Проверьте списки пассажиров самолета.
– Если вы просмотрите списки пассажиров авиакомпании, – улыбнулся я, – вы обнаружите, что человек, который летал в Нью-Йорк, весил сто сорок шесть фунтов. Хейл весит не менее двухсот. Марко Катлер – вот кто соответствует описанию.
– Какая нелепость! – воскликнул Хейл. – В записях явная ошибка.
Я закурил сигарету.
– Хорошо, – подвел итог Рондлер. – Кажется, это все. Вы все можете идти, но без моего разрешения пусть никто не уезжает из города. Во всяком случае, все вы задерживаетесь как свидетели и будете под надзором.
Мы вышли в коридор.
Хейл обратился к Роберте Фенн:
– Сожалею, что обманывал вас. Я познакомился с Эдной Катлер, но не смог выудить из нее ничего. Единственное, что мне удалось, – это получить рекомендательное письмо на ваше имя. Теперь вы понимаете, как все было?
– О, конечно, – ответила Роберта Фенн. – В жизни всякое бывает.
Я потянулся и зевнул.
– Ну, с меня довольно. Иду домой и ложусь спать.
Берта настойчиво взглянула на меня блестящими глазками и сказала:
– Я хочу поговорить с тобой минутку, Дональд. – Она взяла меня под руку и отвела в сторону. – Ты действительно должен пойти и поспать. Ты вымотался. – Голос ее звучал совсем по-матерински.
– Конечно, – кивнул я. – Поэтому и отрываюсь от компании.
Берта понизила голос.
– Если ты собираешься достать пушку и спрятать ее, – произнесла она уголком рта, – то имей в виду, что это слишком опасно. Скажи мне, где она, и я заберу ее.
– О какой пушке ты говоришь?
– Не валяй дурака, – сказала Берта. – Ты что, думаешь, я не узнаю револьвер, принадлежащий агентству, когда увижу его? А где другой?
– В моей квартире. В верхнем ящике.
– О’кей. Где ты хочешь, чтобы он был?
– Где угодно. Под окном квартиры Эдны. И не оставляй следов.
– Доверься мне, я думаю, за тобой следят. А револьвер, из которого стрелял в тебя Катлер, устранен?
– В данное время да. Во всяком случае, я надеюсь. Потом придется побеспокоиться.
Прямо к нам направлялась Роберта Фенн.
– Можно я помешаю вам всего одну минутку?
Берта ответила:
– Пожалуйста. Мы уже закончили.
Глаза Роберты ласкали меня. Она протянула мне обе руки:
– Милый!
Глава 24
Лейтенант Пеллингэм вошел в офис около двенадцати сорока пяти, во вторник. Элси Бранд сказала мне, что он в соседнем кабинете, и я пошел поговорить с ним.
– Надеюсь, вы не держите на меня зла, Лэм?
– Не держу, если и вы не держите.
– Вам следовало сказать мне, что вы пытаетесь защитить Роберту Фенн, потому что считаете, будто ей угрожает опасность.
– Вы схватили бы ее, арестовали и отправили в Новый Орлеан.
– Да, – согласился он, – нечто подобное могло произойти.
– Не говоря уже об Эдне Катлер, – продолжил я.
– Вы довольно проницательны, Лэм, – сказал он. – Мне хотелось бы услышать от вас, что же все-таки случилось в Новом Орлеане.
– Вы имеете в виду Нострэндера?
– Да.
Я посмотрел на часы и сказал:
– У меня свидание на улице через двенадцать минут. Чтобы дойти до условленного места, мне потребуется десять минут. Не хочу опаздывать. Что, если мы пойдем вместе? Поговорим по пути.
– Хорошо. Я буду признателен за любую ниточку, которую вы мне дадите. Моя миссия здесь провалилась. Роберту Фенн могут выслать из Луизианы, но я не думаю, что это произойдет, потому что свидетельства, которые имеются на сегодняшний день, недостаточно убедительны. Если бы я смог снова вернуться к раскрытию этого убийства, для меня это было бы большим достижением.
– Хорошо. Пошли, – сказал я.
Я взял шляпу, подошел к столу Элси Бранд и пожал ей руку.
Лицо ее выразило удивление.
– Ты уезжаешь?
– Да, я могу некоторое время отсутствовать. Береги себя.
В глазах ее промелькнуло какое-то странное выражение.
– Ты так говоришь, будто прощаешься навсегда!
