Джон Карр - Мои покойные жёны
Бьюли всего лишь заинтересованно улыбнулся. Но его глаза сузились — термин не пришелся ему по вкусу.
— Продолжайте, друг мой, — предложил он.
— Старый Г. М. знал, где вас искать, даже до приезда сюда. Однажды он спросил меня, как, вероятно, спрашивал других, чем Бьюли должен был заняться, перестав убивать женщин ради их денег одиннадцать лет назад. В тот раз я не понял, но теперь, когда прошлой ночью он рассказал мне всю историю, отлично понимаю. Вы совершили достаточно убийств. Полиция охотилась за вами. Вы убили девушку по имени Андре Купер…
— Андре! — повторил Бьюли, потирая руки и медленно обводя взглядом комнату. — Вы пробуждаете старые воспоминания.
— Неужели?
— Я годами не думал об Андре. Нет, это неправда. Скажем, месяцами. — И его глаза устремились на Дафни, съежившуюся у стены.
Брюс прыгнул вперед.
— Оставьте ее в покое, — сказал Бьюли. — Моя дорогая девочка не пострадает. Ей лучше оставаться в стороне, пока мы с вами улаживаем наши дела. — Его взгляд стал алчным. — Продолжайте, дорогой мой. Расскажите побольше о себе.
— После того как вы половину вашей жизни боялись женщин… — при этих словах Брюса глаза Бьюли не изменили выражения, — вы внезапно поняли, что любая женщина — в особенности глупая — становится вашей по первой же просьбе. Вам незачем было убивать их ради жалкой пары сотен фунтов. Это было неразумно, неоправданно экономически, и вас могли повесить. Что же вы должны были сделать? Жениться на деньгах! Так вы и поступили. Помню, я говорил моим друзьям, что вы всего лишь мировой судья и деревенский сквайр — все деньги принадлежат вашей жене. Вы получили Олд-Холл, тысячи акров и любящую супругу. Но посмотрите на себя!
Бьюли окинул себя самодовольным взглядом и улыбнулся.
— Вам нравится притворяться пожилым, — продолжал Брюс. — Это входит в ваш имидж, тем более что ваши волосы рано начали седеть. Но каждый, кто хоть на минуту увидит вас рядом с женой, заметит, что ваше лицо выглядит куда моложе, хотя ей всего сорок восемь лет!
И вы пересолили еще кое в чем. Говоря обо мне, вы инстинктивно не могли удержаться от упоминаний об актерах. Будь я лучшим психологом, то заметил бы это сам. Более того, когда я прочитал маленькую лекцию о том, как легко душить людей, вы стали всем рассказывать, что это была самая дьявольская штука с тех пор, как вы видели Ричарда Мэнсфилда в «Джекиле и Хайде». Мэнсфилд играл в этом спектакле театра «Лицеум» в 1888 году. Даже младенец не мог бы подумать, что вам семьдесят лет. Но я, как последний идиот, проглотил это.
Вы снова допустили крупную оплошность в первый вечер пребывания сэра Генри Мерривейла в Олдбридже. Помните — в баре «Золотого фазана»? Читтеринг сказал, что читал в газете, будто Брюс Рэнсом собирается поставить пьесу о Бьюли. «Он не может этого сделать, — возразили вы, — если у него нет рукописи».
Могу удостоверить, как и Деннис Фостер, что кража рукописи из машбюро держалась в строгом секрете. Прессе не сообщили ни слова, а все, замешанные в деле, поклялись хранить молчание. Но Бьюли знал об этом, так как я написал автору, что в текст могут внести изменения, и что я отдал рукопись для копирования в машбюро Этель Уитмен. Испугавшись, Бьюли пробрался в машбюро и думал, что украл всю рукопись. Между тем…
Теперь двое мужчин передвигались на цыпочках. Их тени при свете фонаря раскачивались на стенах и на полу.
— Я ничего этого не знал, — добавил Брюс.
— Какая жалость! — усмехнулся Роджер Бьюли.
— Потому что здесь я был изгоем, парией, в которого бросают камни. Я даже не знал, что Дафни не ваша родная дочь, хотя Читтеринг или любой из сплетников мог сообщить мне это. Я раболепствовал перед вами — даже позволил ударить себя по лицу…
— Уверяю вас, это доставило мне удовольствие.
Ненависть теперь полыхала ярче фонаря, ощущалась сильнее бушевавшей снаружи грозы, шипела, как струи дождя по окнам.
— Забавно, не так ли? — спросил Брюс. — Все это время я пытался поладить с вами. А все думали, что вы пытаетесь поладить со мной.
— Я умею устраивать подобные вещи, — абсолютно серьезно сказал Бьюли.
— Например, вы устроили так, что Дафни украла вашу портативную пишущую машинку — я говорил об этом моим друзьям вчера вечером — и прислала ее мне? Что машинка, на которой была отпечатана злополучная пьеса, все время стояла в моей комнате?
Ответа не последовало.
— Что касается Дафни…
— Ну?
— Вы устроили так, что она влюбилась в меня?
Наконец Брюс смог сказать то, что согнало улыбку с лица собеседника, заставив его пальцы дергаться.
— Я не мог понять, — продолжал Брюс, — почему вы так дрожите над Дафни. Почему вы сжимаете ее руки и дышите в ее шею. Почему мое появление так много значило для вас.
Вы женились на матери Дафни десять лет назад. Вы наблюдали, как Дафна росла, и какой она стала. И вы не могли забыть ваши старые привычки. Однако вы не осмеливались обращаться с ней не так, как с дочерью, поскольку могли подвергнуть опасности вашу комфортную жизнь. Но вы хотели ее.
Сильный порыв ветра заставил качнуться взад-вперед тело Милдред Лайонс; искаженные тени побежали по стенам и потолку.
— Я должен знать, — настаивал Брюс.
— Знать? — отозвался Бьюли. Его грудь поднималась и опускалась, блестящие глаза не отрывались от Брюса. Ему пришлось прочистить горло.
— Меня пугает то, — снова заговорил Брюс, — что в глубине души я чертов эгоист вроде вас. Я никогда никого не убивал и даже никогда не желал причинять никому вред, хотя постоянно причиняю его тем, кто меня любит. Мои намерения добрые, но из них ничего не выходит. Однако я могу понять, что происходит в вашей безумной голове.
— Безумной, говорите?
— Вы хотите ее! Хотите!
— Перестаньте!
— Но, добившись своего, вы убили бы ее, как убили Андре Купер.
— Вообще-то вы абсолютно правы, — сказал Бьюли. И его правая рука скользнула к карману брюк.
Вытянувшись вперед, она продемонстрировала аккуратную манжету, скрывающую что-то на ладони и отчасти в рукаве. Это была рукоятка очень большого складного ножа. Бьюли нажал кнопку, и лезвие со щелчком открылось.
— Относительно улаживания наших… — начал он.
— Валяйте, — сказал Брюс.
— Вы не возражаете против ножа?
— Валяйте! — рявкнул Брюс.
Наблюдатели видели, что он обезумел от ярости. Бьюли начал двигаться боком, очень медленно, царапая подошвами по полу. Дафни Херберт, лежащая у противоположной двери, внезапно шевельнулась и застонала.
Если Дафни сейчас встанет…
