Эллери Квин - Дверь в мансарду
— Конечно, я для вас какой-то чудак или проходимец. Так, комок грязи, — пробормотал Терри. — Без образования, ну, если не считать разных обрывков. В общем, уличные университеты. И манеры у меня не чета вашим. Угораздило же меня влюбиться в девушку на тысячи километров выше меня!
— Мне не нравится, когда вы так говорите: манеры, образование, воспитание. Что они, в сущности, значат? Карен Лейт смогла это доказать, — с горечью добавила Эва.
— А они мне, черт возьми, особо и не нужны, — огрызнулся он. — Со мной и без того все о'кей. И когда мне захочется узнать, какой ложкой или вилкой есть белугу, я сразу научусь, не беспокойтесь. И не такое осваивал!
— Я в этом не сомневалась, — пробормотала Эва.
— Ну что в нем особенного, в этом вашем, в крахмальной сорочке? Чем я хуже его? Ведь он от вас сбежал! Трус и подонок, вот кто он! Сделал ноги — и привет. Тоже мне мужчина!
— Прошу вас, Терри, — попыталась остановить его Эва. — Я не желаю слушать подобные вещи о докторе Скотте.
— Ну да, он из хорошей семьи. А я в семь лет воровал булки в пекарне и ночевал в доках. Что же, он кончил какой-то там мудреный колледж, получил ученую степень, знает, что и где ответить, и ублажает этих дамочек у себя в кабинете на Парк-авеню, а им того и надо.
— Что вы себе позволяете, Терри?! Хватит, замолчите! — холодно прервала его Эва.
— Послушайте, детка, забудьте, о чем я вам наболтал. — Он потер глаза. — Я настоящий осел. Прошу вас, забудьте.
Эва внезапно улыбнулась:
— Я не желаю ссориться с вами, Терри. Вы отнеслись ко мне лучше, чем кто-либо из всех… — Она взяла его за руку. — Я этого никогда не забуду.
— Извините, — шепнул Фанг на ухо Терри. — Телли, тебе идти.
— Что? Не мешай, Фанг, потом, попозже. Ты же видишь, я занят.
Но Фанг продолжал настаивать:
— Тебе идти, Телли, тебе идти!
Терри отвернулся, огляделся по сторонам, затем поднялся, подтянул узел галстука.
— Простите, Эва. Я сейчас вернусь. Вероятно, мне кто-то звонит.
Он вышел из зала вслед за китайцем, и Эва заметила, как они скрылись за аркой в соседней комнате.
* * *Когда она открыла сумочку и достала пудру и губную помаду, то задумалась, отчего Эллери Квин решил разыграть такую сцену, чтобы поговорить с Терри. На мгновение мир снова показался ей враждебным, она почувствовала себя одинокой и беззащитной.
Эва неторопливо положила свежий слой помады на выпяченную нижнюю губу. Смотрясь в зеркало, она уловила, что Терри и Эллери остановились под аркой. Они о чем-то разговаривали. Лицо Терри было озабоченным.
Она также увидела, что Эллери передал Терри какой-то небольшой предмет. Ринг сунул его себе в карман.
Тайна! Очередная тайна. Эва продолжала красить губы: два слоя для четкого рисунка верхней губы, один — для нижней, и, пока ее мизинец разравнивал алое вещество, обводя все изгибы, она с горечью размышляла, чем же закончится разбирательство в полиции. Потом убрала помаду, попудрилась и принялась разглядывать свой нос, которым так восхищался Терри Ринг. Даже постаралась, конечно впопыхах и украдкой, улыбнуться, чтобы появились ямочки на щеках, и ощутила себя немного виноватой.
Мужчины вернулись с натянутыми улыбками, явно желая скрыть серьезность беседы. Терри оплатил счет, вручив Вею доллар с какой-то мелочью, и швырнул ему еще полдоллара. Китаец ловко поймал деньги на лету и положил в карман. А Терри взял Эву под руку и вывел ее на Пелл-стрит.
Мистер Эллери Квин вздохнул и присоединился к ним.
Глава 19
В пятницу утром Терри едва успел обнять Эву и поцеловать ямочку у нее на щеке, как его разбудила миссис Рабинович. Эта пожилая вдова ежедневно убирала его квартиру на Второй авеню и готовила ему обеды.
— А? Что? — пробурчал Терри и сел на кровати.
— Вас к телефону, — сообщила миссис Рабинович и начала решительно трясти его за плечи. — Вставайте, лежебока. И как вам не стыдно спать нагишом.
— Ладно, ладно, убирайся отсюда, Гвендолина, — заворчал на нее Терри, сбросив одеяло и простыни.
Миссис Рабинович вскрикнула, потом захихикала и поспешно удалилась. Терри надел халат и выругался. Только психопату придет в голову звонить в семь часов утра! Но когда он взял трубку, то сразу перестал хмуриться и спокойно произнес:
— А, это вы. Подождите минутку.
Терри подбежал и закрыл дверь в гостиную.
— Ладно. Какие там дурные новости?
— Можете посыпать голову пеплом, — заявил Эллери. — Они нашли ее.
— Уг-гу, — отозвался Терри и, немного помолчав, добавил: — О чем вы?
— Слушайте, милый мой, — сказал Эллери. — Я бы не стал просыпаться в половине седьмого утра ради ваших недомолвок и отговорок. И вы прекрасно знаете, что будет дальше. Полиция нашла Эстер Лейт Макклур, и если вас хоть сколько-нибудь интересует это дело, а по-моему, оно вас очень интересует, то давайте одевайтесь поскорее. Натяните на себя брюки, наденьте рубашку, пиджак — и вперед!
— В Филадельфию?
— Ах, так вам и это известно! Да, в Филадельфию. Телеграмма пришла вчера поздно вечером.
Терри посмотрел на телефонный аппарат.
— Что еще?
— Пока это все. Папа собирается отправить труда сержанта Вели с десятичасовым поездом. Я думаю, нам надо его опередить и выехать пораньше.
— Зачем?
— Трудно сказать. Ну как, вы поедете?
— А Эва знает?
— Еще нет. И доктор Макклур тоже не в курсе. Мне кажется, мы могли бы к нему заехать, осторожно сообщить новость и взять с собой.
— Где мы с вами встретимся?
— У дома Макклуров. Вам хватит получаса?
— Я буду готов через двадцать минут.
Терри бросился в ванную комнату и, не теряя времени, принял душ. Но побриться не успел. Через восемь минут он уже был одет и подошел к двери, однако потом задумчиво нахмурился, вернулся в спальню и достал из ящика письменного стола револьвер 38-го калибра. Сунул его в карман пиджака, потрепал миссис Рабинович по тройному подбородку и убежал.
* * *Доктор Макклур взял стакан томатного сока и поднес его к губам, когда раздался телефонный звонок.
— Это вас, доктор Джон! — крикнула его снизу Венеция. — Какой-то мистер Квин. Он ждет.
Доктор подскочил к телефону. Пока он слушал, его лицо постепенно темнело.
— Да, да, — несколько раз произнес Макклур. — Нет, она еще спит. Я спущусь к вам через минуту.
Он приблизился к двери спальни Эвы и прислушался. Но Эва не спала, она плакала. Доктор постучал, и всхлипывания прекратились.
— Войдите, — глухо проговорила Эва.
