Рекс Стаут - Не позднее полуночи
– Ничего приемчик получился, а?
– Не вижу ничего смешного, Арчи, Cochon! [свинья (франц.)]
– А я и не шучу. Наоборот, я пришел тебя сменить. Похоже, в этой комнате ничего трогать нельзя, включая и угощение, так что, думаю, тебе придется изобразить кофе с бутербродами. В кухне ты найдешь пришельцев, но водишь себя так, словно их не существует. Если они будут выражать недовольство, скажешь, что выполняешь приказ. Да, не вздумай тащить что-нибудь наверх Вульфу – он кусает локти и не желает, чтобы его отвлекали от этого занятия.
Фриц сказал, может, принести хотя бы пива, я ответил, пусть попробует, если есть охота рисковать, и он удалился. Я же, сменив Фрица на боевом посту, решил, что не настал еще тот день, когда я буду докладывать Пэрли, что, мол, ваш Кремер приказал мне взять свою машинку и сматываться с ней в другую комнату и не будет ли он любезен дать мне на это свое разрешение... Да и лень было тащиться с ней два пролета по лестнице. К тому же было интересно и поучительно понаблюдать, как профессиональные детективы расследуют преступление.
Раз уже речь зашла о профессиональных детективах, то ведь и я вроде один из них, но это я говорю совсем не для хвастовства. Я подошел к своему столу, вынул из кобуры пистолет, положил его в ящик и запер. Мне бы в этом рассказе вообще о нем не упоминать, но не хочу хитрить, да и лучше уж не скрывать, какие чувства меня обуревали, когда я, прошлявшись несколько дней с оружием, старательно подготовил все для убийства прямо здесь, в кабинете, – нечего сказать, много пользы мне принес мой пистолет... Да черт с ним, что об этом вспоминать. Ладно бы, если бы он понадобился мне после, но мне не дано было получить даже этого удовлетворения.
Из другого ящика я вынул бумагу и копирку, придвинул столик с машинкой к столу Вульфа, сел в его кресло и принялся печатать.
20
Я был бы весьма признателен ученым, если бы они хоть на время перестали ломать свои почтенные головы над тем, как искоренить войны, побороть болезни или продлить на столетие-другое человеческую жизнь, и все вместе дружно попытались разработать способ будить меня по утрам, не будя во мне зверя. Может, надо, чтобы этим занималась стайка прелестных босоногих юных дев в очень соблазнительных желтых шелковых платьицах и чтобы они при этом непременно распевали «О, какое прекрасное утро!» и осыпали меня лепестками роз? Во всяком случае, стоило бы попробовать...
То утро в четверг было просто ужасно. Мало того, что мне удалось провести в постели всего три часа, меня еще ждало, пожалуй, одно из самых кошмарных пробуждений – телефонный звонок. Я перевернулся, открыл глаза, чтобы посмотреть на будильник, он показывал двадцать пять минут восьмого, протянул руку и снял с рычага дьявольское изобретение.
– Алло... – невнятно пробормотал я.
– Доброе утро. Арчи. Ты не мог бы через полчаса спуститься вниз? Я завтракаю с Солом, Фредом, Орри и Биллом.
Это прогнало остатки сна. Но зверь остался. Я сказал Вульфу, что постараюсь, скатился с кровати и отправился в ванную. Обычно, прежде чем нырнуть в воду, я еще пару минут зеваю, но в тот раз у меня просто не было времени. Уже бреясь, я пожалел, что не спросил Вульфа, какая намечается программа, чтобы знать, как одеться, но если бы речь шла о каком-то специальном поручении, он бы предупредил, так что я ограничился тем, что просто натянул рубашку.
Когда ровно через полчаса я спустился вниз, они пили в столовой кофе. Не успел я с ними поздороваться, как вошел Фриц со стаканом апельсинового сока, я сел и сделал солидный глоток.
– Чертовски удачное время, – не унимался мой разбуженный зверь, чтобы устроить мне этот неожиданный праздник.
Билл Гор тут же расхохотался. Как-то раз, лет десять назад, мне случилось сказать ему что-то остроумное, и с тех пор стоит мне раскрыть рот, как он немедленно заливается смехом. Смерть от избытка ума Биллу явно не грозит, зато он упрям как бык и ничего не боится. Орри Кэтер поумней и отнюдь этого не стыдится: с тех пор как он пару лет назад избавился наконец от порочной идеи занять мое место, Вульф иногда зовет его помочь во всяких тонких операциях. Фред Даркин это только Фред Даркин, и он это прекрасно знает. У него нет никаких сомнений, что, выдайся у Вульфа полчаса свободного времени, он с легкостью разгадал бы любое самое загадочное преступление. Сола Пензера, единственного и неповторимого, вы уже знаете.
Когда я уже покончил с соком и принялся за блины, Вульф решил объясниться. Сюрприз, сообщил он, вышел совершенно случайно. Просто он позвонил им только после того, как у него созрел план, а я к этому времени уже ушел спать.
– Какая прекрасная новость, – одобрительно заметил я, размазывая по блину масло и поджидая, пока оно растает. – Неужели у нас уже появился план? Надо полагать, для этих джентльменов?
– Для всех нас, – ответил он. – Я уже обрисовал ям ситуацию, разумеется, в той мере, в какой им необходимо это знать для осуществления плана. Это, конечно, план отчаяния, шансов на успех у нас не больше одного из двадцати. Но это лучшее, что я смог придумать после долгих часов размышлений, я занимался этим почти всю ночь. Как тебе известно, я исходил из предположения, что кто-то из четверых – Хансен, Бафф, О'Гарро или Хири – убил Далманна и взял у него бумажник, и, поскольку Асса узнал это или хотя бы заподозрил, он убил и его.
– Во всяком случае, я знаю, что именно это вы рассказывали Кремеру.
– То же самое я говорил и самому себе.
– Хорошо, но зачем одному из них убивать Далманна?
– Этого я не знаю, но раз он это сделал, значит, у него были на то причины. Это нам еще предстоит выяснить, так же как и личность убийцы. Поиски мотивов преступления потребовали бы долгого и кропотливого расследования, да и тогда одни мотивы нам ничего бы не дали. Я предпочел сфокусировать внимание на личности преступника. Который из этих четверых? Я вновь и вновь перебирал каждое слово, которое они сказали вам или мне, вспоминал тон, взгляды, позы... Никакого намека, во всяком случае для меня. Я рассмотрел все возможные варианты, как можно было бы повести расследование, и пришел к выводу, что все они либо уже проработаны полицией, либо разрабатываются сейчас, либо никуда не годятся. Все, с чем я остался к пяти часам утра, что давало бы нам хотя бы малейшую надежду добиться каких-то результатов без долгой и трудоемкой осады, это попробовать найти удовлетворительный ответ на вопрос: где он достал яд?
Прожевав блин с ветчиной, я внимательно посмотрел на него и произнес:
– Боже милостивый, если это лучшее, что мы можем предпринять... У Кремера над этим сейчас работает уже целая армия. А нас всего шестеро, к тому же без полицейских блях, так что если... – я остановился, потому что увидел выражение его глаз. – Есть идея?!
