Эллери Куин - Смерть в Голливуде
— Ни к чему не прикасайтесь! Я буду через десять минут.
Эллери позвонил Китсу домой, услышал сонное: «Ну что там еще?..» — и поспешил к Приамам.
На повороте к их дому его встречал Макгоуэн. Все окна в обоих этажах ярко горели, за исключением комнат Приама, за которыми царил полный мрак.
— Прежде чем вы войдете, я хотел бы кратко описать, что произошло… — сказал Мак.
— Кто сейчас дома?
— Делия и Альфред.
— Ладно, говорите, Мак. Только коротко.
— Последние пару ночей я провел здесь, в своей старой спальне…
— Как?! А ваше дерево?
— Так вам коротко рассказывать или как? — вскипел гигант. — Нынче я завалился на боковую довольно рано, но никак не мог сомкнуть глаз. И тут слышу — шаги внизу. Вроде как в библиотеке. Моя спальня как раз над ней. Я подумал, что это дед, и решил поболтать с ним. Вылез из постели, хотел спуститься, окликая его по имени. Никто не отвечал. Что-то заставило меня вернуться назад и заглянуть в его спальню. Она была пуста, кровать — даже не смята. Я вернулся на лестницу и наткнулся на Уоллеса.
— Уоллеса? — переспросил Эллери.
— Да, в рубашке. Он заявил, что услышал шум и собирался спуститься посмотреть, в чем дело. — Макгоуэн как-то странно переминался с ноги на ногу и неуверенно цедил слова. — Но знаете что, Куин? Когда я застал Уоллеса у ступенек лестницы, я никак не мог понять — то ли он собирался спускаться вниз… то ли только что поднялся наверх… — Мак вопрошающе взглянул Эллери в глаза.
Раздался шум приближающегося автомобиля.
Эллери сказал:
— Порой вся жизнь, Мак, зависит от подобных нюансов… Вы нашли вашего дедушку?
— Нет. Может, в лесу стоит посмотреть? — Гроув заволновался, но изо всех сил старался говорить непринужденно. — Дед часто бродит ночами по лесу. Знаете, старческая бессонница…
— Да, понимаю, — Эллери наблюдал, как сын Делии вытащил карманный фонарик и повернулся к дому.
Автомобиль резко затормозил в футе от Эллери.
— Привет, — сказал он.
— Ну, что на этот раз. — На Китсе поверх рубашки была накинута модная кожаная куртка и голос его звучал свирепо.
Эллери вкратце объяснил, что к чему, и они отправились следом за Маком.
Делия Приам встретила их в библиотеке с совершенно обескураженным видом. Она была в темном платье, подпоясанном тяжелым поясом из чеканных медных пластинок. Волосы просто спадали на плечи, а под глазами залегли глубокие свинцовые тени. Альфред Уоллес в свободном домашнем костюме уютно устроился рядом в кресле и покуривал сигару.
При появлении двух мужчин Делия резко обернулась, а Уоллес встал, но при этом никто не проронил ни слова.
Китс сразу же подошел к распахнутому окну и принялся внимательно изучать задвижку и переплет рядом с ней, избегая прикасаться к чему-либо руками.
— Отмычкой поработали. Кто-нибудь трогал окно?
— Боюсь, что все, — заявил Уоллес.
Китс пробормотал что-то, не совсем вписывающееся в рамки приличия, и вышел. Через несколько минут его фигура замаячила под окном, и луч его электрического фонарика заплясал по стене.
Эллери огляделся. Ему всегда нравились такого рода библиотеки, тем более что в данном случае эта комната оказалась единственной в доме, где мрачный дух Приама совсем не ощущался. Блестящие кожаные кресла и мебель черного дуба служили прекрасным фоном для книг, которые заполняли сверху донизу все четыре стены. Общий уют довершал старинный мраморный камин. Помещение было довольно просторным, и освещалось большими лампами.
— Делия, неужели ничего не пропало?
Она качнула головой: — Ничего не понимаю! — и отвернулась.
— Наверно, мы с Гроувом спугнули его, — заявил Уоллес, опять так же удобно устраиваясь в кресле.
— А что с марками вашего отца? — обратился Эллери к ссутулившейся спине Делии. Интересно, почему ему пришли на ум эти марки? Может быть, они ценные…
— Насколько я сейчас могу судить — они в целости и сохранности.
Эллери медленно двинулся вдоль полок.
— Кстати, Гроув сообщил мне, что мистер Кольер сегодня еще не ложился. Вы знаете, где он, Делия?
— Нет. — Она с пылающим лицом резко обернулась к Эллери. — У нас с отцом нет привычки следить друг за другом. И между прочим, мистер Куин, я не припомню, чтобы давала вам разрешение обращаться ко мне просто по имени! Надеюсь, что вы никогда больше не позволите себе подобной фамильярности.
Эллери откровенно усмехнулся ей прямо в лицо. Она помедлила секунду и снова отвернулась. Уоллес продолжал невозмутимо курить.
Эллери продолжил свой обход комнаты.
Вернулся Китс и коротко доложил:
— Снаружи ничего. А у вас?
— Кое-что, — сказал Эллери, разглядывая камин. — Взгляните-ка сюда! — При этих словах Делия и Уоллес одновременно обернулись.
В камине возвышались горкой остатки дров, почти одна зола. А сверху на ней лежал какой-то истерзанный и обугленный предмет непонятной формы.
— Попробуйте-ка сбоку золу, Китс.
— Совершенно холодная.
— А теперь прямо под этой сгоревшей штукой.
Лейтенант резко отдернул руку:
— Даже жжется!
Эллери повернулся к Делии:
— Сегодня вечером камин топили… миссис Приам?
— Нет. Утром топили, но к обеду все уже прогорело.
— Эту штуку только что сожгли здесь, Китс. Прямо на куче остывшей золы.
Лейтенант обернул руку носовым платком и осторожно взял обуглившийся комок. Перенес его на каминную полку.
— Что это было?
— Книга, Китс.
— Книга? — Китс окинул взглядом стены. — Любопытно, какая же…
— Пока нельзя сказать определенно. Все страницы сгорели дотла, а на остатках переплета никаких помет или надписей не сохранилось.
Книгу, видимо, переплетали вручную, большинство книг на полках были в особых кожаных переплетах.
— Неужели даже заглавия не проставлено? — Китс почти обнюхал остатки переплета, переворачивая черный комок сбоку на бок. — Должны же быть хоть какие-то следы букв!
— Должны, если только тот, кто совершил этот маленький акт вандализма, предварительно не позаботился об их уничтожении. Обратите внимание вот на эти порезы на корешке и обложке — кто-то поработал здесь острым инструментом перед тем, как предать книгу огненному погребению.
Китс посмотрел поочередно на Делию и Уоллеса, приблизившихся к ним.
— А из вас кто-нибудь может опознать книгу?
— Черт возьми! Опять вы оба торчите здесь!
Кресло Роджера Приама загородило вход в библиотеку. Волосы и борода его были всклокочены, пижама распахнута на багровой волосатой груди, часть пуговиц оторвалась, словно он терзал пижаму на себе в припадке ярости. За креслом, откинутым в виде кровати, волочились одеяла и простыни.
