Рекс Стаут - Красная шкатулка
– Именно. Я вижу, что для вас это новость.
– Еще бы! Надо же, такая уйма денег – и с концами. А как она ему их выдавала, пятицентовиками?
– Зря смеешься. Так вот, передай Вульфу: пять лет назад Джебер открыл в Нью-Йорке счет в банке и с тех пор каждый месяц переводит туда тысячу долларов. А подписаны чеки Калидой Фрост. Порядки в банках вы знаете и можете представить себе, чего мне стоило все это раскопать.
– Да уж вам-то! Не прибедняйтесь. Вы же не последний человек в полиции. Хотелось бы только обратить внимание на тот факт, что Калида Фрост не является нашим клиентом.
– Мать, дочь – какая разница? Формально содержание идет, конечно, дочери, но половина-то, думаю, достается матери.
– Разница все-таки есть. Взять хотя бы юную особу из Род-Айленда, что в прошлом году убила свою мать. Одна жива, другая – нет. Чувствуете разницу? А за что миссис Фрост платила Джеберу?
Кремер пристально посмотрел на меня:
– Вернешься домой, спроси Вульфа.
– Да будет вам, инспектор, право слово. Беда в том, что вы видите Вульфа не так уж часто – только когда он уже посыпал арену опилками и готов щелкнуть хлыстом. А видели бы вы его, как я, каждый день, тогда бы поняли, что он многих вещей не знает. Трех как минимум, а то и четырех.
Кремер еще крепче сжал сигару в зубах.
– Я считаю, он знает, где шкатулка. Вполне возможно, он ее уже нашел. Кроме того, я думаю, что, исходя из интересов клиента, не говоря уже о его собственных, он скрывает факты, связанные с расследованием убийства. Знаешь, чего он хочет? Он хочет дождаться седьмого мая, когда Елена Фрост станет совершеннолетней, и тогда все открыть. Как прикажешь мне к этому относиться? И как отнесется к этому окружная прокуратура?
Прикрыв рот ладонью, я зевнул:
– Прошу прощения, я спал сегодня всего шесть часов. Клянусь, я не знаю, как убедить вас. И вообще, почему бы вам самому не поговорить с Вульфом?
– А какой смысл? Я все знаю наперед. Ну объясню я, почему считаю его лжецом. А он скажет, что я абсолютно прав, и будет сидеть с закрытыми глазами до тех пор, пока не захочет пива. Завел бы пивоварню, что ли… Между прочим, некоторые гении перед смертью завещают свой мозг ученым. А Вульф пусть завещает им желудок.
– Ну что ж. – Я встал. – Раз вы столь раздражены, что ставите ему в укор даже желание время от времени утолять жажду, то я, конечно, не могу рассчитывать, что вы захотите прислушаться к голосу рассудка. Но еще раз повторяю: вы глубоко заблуждаетесь. Вульф сам говорит, что, если бы у него была шкатулка, он бы уже закончил это дело.
– А я не верю. Так ему и передай.
– Обязательно. С наилучшими пожеланиями?
– Иди к черту.
Однако к черту я не пошел, а остановил лифт на первом этаже и направился к выходу. На стоянке отыскал свою машину и вырулил на Сентер-стрит.
Кремер, конечно, шут гороховый, но сейчас мне было совсем не до веселья. Я видел, что его дурацкие подозрения не сулят нам ничего хорошего. Ему просто не дано понять, что Вульф и я – люди пусть и не святые, но честные и порядочные. И если бы Макнейр на самом деле отдал нам шкатулку или хотя бы сказал, где она, мы бы этого не скрывали, а заявили, что, мол, ее содержимое не для чужих глаз, к тому же не имеет никакого отношения к убийствам и показывать мы никому и ничего не намерены. Даже я это понимал, хотя я и не инспектор и вряд ли когда им стану.
Домой я добрался только в начале седьмого. Там меня ожидал сюрприз. Вульф сидел в кабинете, откинувшись в кресле и сцепив пальцы на животе. А на «троне олуха царя небесного» восседал Сол Пензер со стаканом, в котором плескались остатки коктейля. Мы поздоровались, и Сол продолжал:
– …Первую жеребьевку проводят по вторникам, за три дня до скачек. Из игры выбывают те, чей номер не выпадает на конкретную лошадь. На следующий день, по средам, устраивают еще одну жеребьевку…
Сол излагал правила игры на тотализаторе. А я уселся за свой стол и отыскал в книжке телефон Фростов. Елена оказалась дома, и я рассказал ей, что видел Джебера, что его порядком измучили всякими вопросами, но в конце концов отпустили.
Она ответила, что уже обо всем знает – Джебер сам позвонил, а мать поехала к нему в Чезборо. Потом Елена начала рассыпаться в благодарностях, но я посоветовал поберечь такие слова для более серьезного случая. Покончив с этой проблемой, я снова стал слушать Сола. Судя по всему, его познания в бегах выходили за рамки чистой теории. Так что вскоре Вульф счел информацию достаточной и кивком остановил Сола. Повернувшись ко мне, шеф заметил:
– Солу нужно двадцать долларов. А в ящике только десять.
Я кивнул:
– Утром схожу в банк.
Потом вытащил бумажник. У Вульфа никогда не было при себе денег. Я дал Пензеру четыре пятерки, он их аккуратно сложил и спрятал в карман.
Вульф поднял указательный палец и обратился к Солу:
– Ты, конечно, понимаешь, что никто не должен тебя видеть?
– Конечно, сэр.
Пензер направился к двери.
Я сделал запись в книге расходов и посмотрел на Вульфа:
– Сол едет обратно в Гленнэнн?
– Нет. – Вульф вздохнул. – Он объяснил мне механизм ирландского тотализатора. Если бы пчелы вели так свои дела, то ни в одном улье не хватило бы меда на зиму.
– Но некоторые пчелы купались бы в нем.
– Вероятно. В Гленнэнне они заглянули под каждую плитку на дорожке и вообще перевернули все вверх дном – ничего. Кремер нашел шкатулку?
– Нет. Он утверждает, что она у нас.
– У нас? И что, собирается закрыть дело?
– Нет. Он думает послать человека в Европу. Может, им вместе с Солом поехать?
– Сол не поедет туда. Во всяком случае, сейчас. Я предложил ему другой маршрут. Как только ты уехал, позвонил Фред, и я вызвал их сюда. В Гленнэнне остались только полицейские. Фред и Орри пока свободны. А что касается Сола… Я тебя понял. Ты шутил, а я воспринял это серьезно. Вместо того чтобы искать шкатулку по всему свету, надо сначала прикинуть, где она, а уж тогда посылать за ней. Вот Сол и поехал.
Я мрачно спросил:
– Теперь вы шутите? Или вам кто-нибудь сказал, где она?
– Здесь никого не было.
– А кто тогда звонил?
– Никто.
– Все ясно. А я уж подумал, что вы всерьез. Погодите, от кого-нибудь было письмо или там телеграмма?
– Ни от кого.
– И вы послали Сола за шкатулкой?
– Послал.
– А когда он вернется?
– Трудно сказать. Может быть, завтра, нет, скорее, послезавтра.
– Так-так. Забавно. А я-то поверил. Хотя чего еще от вас ждать? Но шкатулка нам сейчас ни к чему. Кремер тогда окончательно решит, что она у нас уже давно, а мы ему просто морочили голову. И руки нам больше не подаст. Он и так недоволен, что мы ему подсунули Джебера. Они его затащили к себе в подвал, орали, кулаки в ход пускали, и все зря. Кстати, вы вот не признаёте насилия, а стоило бы посмотреть – увлекательное зрелище. В полиции, правда, утверждают, что подобным образом удается еще и узнать что-то, но лично я сильно сомневаюсь. Не говоря уже о том, что с любителем этих методов любая приличная свинья из одного корыта хлебать побрезгует. Да, кстати, Кремер от щедрот подкинул мне кое-что: за последние пять лет Калида Фрост заплатила Джеберу шестьдесят тысяч. По тысчонке в месяц. За что, Джебер им так и не сказал. Не знаю, спрашивали ли они ее саму. Это как-то согласуется с вашими предположениями?
![Рекс Стаут - Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам]](/uploads/posts/books/12726/12726.jpg)