Джон Карр - Ведьма отлива
Они стояли в холле, с расписными белыми деревянными панелями по стенам и с черно-белым «в шашечку» полом. Никакой другой обстановки, кроме пышной пальмы в кадке, стойки для шляп и телефонного столика, здесь не было. Хотя газовые рожки заменили на электрическое освещение, горела, и то в полнакала, только одна лампа. В темноте холл казался даже выше; стук закрываемой двери отозвался эхом где-то наверху.
Бетти немного испугалась. На ней был строгий жакет и такая же юбка, к манишке приколоты часы. Совсем не красавица, она была благовоспитанной, сдержанной, скромной, можно сказать, целомудренной девушкой. В блестящих карих глазах читались смущение и обида. Бетти благоухала духами, словно и не проехала двадцать с лишним миль по летней жаре; ее вуаль, шляпа, слюдяные очки и сумочка валялись на столике.
– Пожалуйста, – проговорила она, – пожалуйста, не надо!
– Что не надо?
– Думать то, что ты думаешь.
– Разве я что-нибудь сказал?
– Нет. Ты никогда ничего не говоришь. Хотя лучше бы сказал. Ты не должен упрекать бедного Хэла. Да, он взял твою машину, но только потому, что я попросила его.
– Это как же?
– Ох, ладно! – вскрикнула Бетти.
Ее каблучки простучали по шахматному полу к столу.
– Вот, – она выдернула из кучи черный кейс, – твой портфель. Ты забыл его в коттедже. Я испугалась, что он понадобится тебе на работе, и решила его привезти.
В портфеле ничего не было, кроме нескольких напечатанных страниц, которые… Тут Гарт приказал внутреннему голосу заткнуться. Однако это ничего не меняло. Случается, что глупца повергают в смятение грядущие беспокойства, которые может принести женщина.
– Ты проехала такое расстояние, чтобы привезти…
– Ах, дорогой, какое это имеет значение?
– Для меня имеет, Бетти. Мера моего раскаяния…
– Не велика заслуга – сделать то, что хочется сделать. И я не хотела заставить тебя ревновать. Я, правда, люблю это делать, но только тогда, когда это выглядит забавно.
– Ну ладно. А мой уважаемый племянник, эта молодая свинья…
– Пожалуйста! Если тебе не нравится Хэл…
– Да, я его не люблю. Он со всей наглостью юнца ставит старших в неловкое положение. Я настолько его не люблю, что даже одалживаю ему деньги. Но Хэл, я хотел сказать, – это повод, чтобы оправдать мою неприветливость. Настоящая причина в том, что в девять часов сюда должен прийти человек и тебе с ним совершенно незачем встречаться. Кстати, где Хэл? И как ты попала в дом?
– Хэл пошел в бар «Критерион». Очень приятный молодой человек позволил мне войти, когда я постучала; он сказал, что он твой помощник.
– Майкл? Но ему незачем было сюда приходить!
Дверь в приемную справа была закрыта. В дальнем конце находилась дверь в кабинет Гарта. Дальше располагалась комната, которую доктора называли малой библиотекой. Дверь в нее внезапно распахнулась, и на пороге возник Майкл Филдинг со своим обычным дерзко-застенчивым видом. Все четыре пуговицы его горчичного жакета были застегнуты, словно он готовился к серьезному испытанию.
– Может быть, это и так, сэр, – заявил он, – но как раз хорошо, что я пришел. Пациент уже здесь.
– Уже? Я опоздал?
– Нет, сэр; полковник Селби пришел слишком рано. Он в приемной. Я надеюсь, вы не задержите его долго, доктор. По-моему, он сильно напуган.
Слова Майкла разнеслись эхом по всему холлу. Гарт взглянул на закрытую дверь.
– Мистер Филдинг, – официальным тоном произнес он, – проводите леди Колдер. Да, – собрав со стола вещи Бетти, он сунул все Майклу, – возьмите. Я думаю, леди Колдер предпочитает подождать в малой библиотеке. Потом пригласите полковника Селби в кабинет.
– Вам это не нужно, да? – спросила Бетти, протягивая Гарту портфель. Ну, не важно.
– Очень нужно, леди Колдер, благодарю вас. – Гарт забрал портфель и напомнил: – В малую библиотеку, мистер Филдинг!
В тоне его слышалось: «И не спорить!» Спустя несколько минут он уже сидел с любезным и торжественным видом за своим столом. Но ситуация осложнилась еще больше.
В кабинет чуть не маршем вошел плотный пожилой мужчина, со стального оттенка сединой, лысеющий, с прямой спиной и командным голосом. Казалось, полковнику приходится следить за собой, чтобы говорить тише.
– Мы однажды уже встречались, доктор, – сказал он, чопорно подав руку. Хэмпстед. Два года назад. Очень любезно с вашей стороны, что вы приняли меня.
– Ничего, пожалуйста.
– Ах да. Я имел в виду, – полковник Селби махнул рукой, – этот визит в ночи, тайком, словно я какой-нибудь вор. Но у меня не большой выбор. Дело в том, что…
– Что же вы не садитесь?
– Благодарю. Дело в том, что…
Полковник Селби тяжело вздохнул. Его сюртук с шелковыми отворотами, белый жилет и широкий черный галстук с перламутровой булавкой – все дышало демонстративной благопристойностью. Но стиснутые кулаки портили впечатление.
Над столом висела люстра с колпаками в виде стеклянных цветков. Когда Селби опустился на подушки черного кожаного кресла, стоявшего перед столом Гарта, свет упал на лицо полковника: веки его нервно подрагивали, на лбу блестели капли пота.
– Послушайте, – опять начал он, – я пришел к вам. Пришел, потому что вы друг Боствиков. Это облегчает дело. Иначе было бы хуже. Слушайте, то, о чем мы будем говорить, должно остаться в тайне!
– Конечно. Надеюсь, мне не нужно убеждать вас в этом.
– И никуда не пойдет дальше, да поможет вам Бог?
– И никуда не пойдет дальше, да поможет мне Бог!
– Доктор, как поступают с сумасшедшими людьми?
В старом доме стояла полная тишина. Этот кабинет с зелеными стенами и витающим запахом антисептиков вызывал острое ощущение чего-то мрачного и нереального. Слева, на каминной полке из белого мрамора, стояли бронзовые часы, рядом с ними – фотография Бетти Колдер с одной стороны и фотография родителей Дэвида с другой. Резная рама обрамляла зеркало над камином.
Стиснув подлокотники кресла, полковник Селби наклонился вперед:
– Откровенно! Что делают с сумасшедшими людьми?
– Зависит от того, что вы понимаете под словом «сумасшедший». Это слишком расплывчатый термин. Вы знаете, в Бедламе {Бедлам – разговорное название Вифлеемской королевской психиатрической больницы, основанной в Лондоне в 1247 году} не все люди «сумасшедшие». Многие из них просто думают, что они помешаны; их пугает само слово, и таким можно помочь.
– Вы полагаете?
– Мы можем проверить это. Вы о ком говорите? О себе?
– Обо мне? – Он уставился на Гарта и вздохнул. – Громы небесные! Неужели вы думаете, что я говорю о себе?
Гарт ждал.
– Давайте будем говорить гипотетически. Нет! Давайте будем говорить о конкретном человеке, которого я знаю. Обратите внимание, здесь моя ошибка. Всегда стараюсь быть пристойным – и, надеюсь, был. Тихо! Это не оправдывает моего промаха. Даже если Бланш подозревает…
