Джон Карр - Голодный гоблин
– Без риска ошибиться могу предположить, что этот джентльмен тоже сел в ждавший его экипаж, с которым и пропал?
– Он не ждал, и экипажа тоже не было. Он остановил проезжавший кеб, вот и все.
– В самом деле? – вскинул бровь «первосвященник». – Как ни странно, вам решительно не везет, мистер Фарелл. Друзья решили не обращать на вас внимания.
«Первосвященник» Рискин торжественно удалился; Кит, пылая гневом, вернулся в малый зал, где и обратился к Нигелу и Мюриэль.
– «Одержимый, или Сделка с призраком», – горько сказал он. – На этот раз управляющий решил, что я пьян или вообще рехнулся. Надеюсь, что вы так не думаете? Вы-то видели Джима Карвера?
– Парня, которого ты окликнул? Да, мы его видели, – заверил Нигел. – Но послушай, Кит...
– Дальше уж некуда! Я наткнулся на Пат Денби, которая тут же исчезла. Затем мимо меня прошел Джим Карвер – и теперь он исчез. Если дела и дальше пойдут таким образом, то мне останется лишь молиться о собственном исчезновении. Вот как я объяснял относительно Пат...
– Но ты ведь ничего не объяснил, – обиженно заметил Нигел. – Ты сказал Мюриэль, что она может спрашивать о чем угодно, и дал понять, что расскажешь, как разминулся с девушкой, именуемой Патрисией Денби. Но ты ни черта не объяснил. Почему?
– Ваш поезд, на который...
– Да черт с ним, с поездом! Всегда можно сесть на следующий. Когда ты так обеспокоен и взволнован, мы должны отложить все прочие дела. Мы с тобой, Кит, сядем, выкурим по сигаре. А Мюриэль...
– Лучше не надо, Ниг, – посоветовала она. – Я и сама была бы рада выкурить сигаретку, но в этом помещении нельзя курить, если бы я даже ничего не имела против... хотя на самом деле имею. – Она умоляюще посмотрела на Кита. – Как бы то ни было, Кит, неужели ты нам ничего не расскажешь?
Кит помедлил.
– Да и рассказывать в общем-то нечего. В начале прошлого года, когда они пытались объявить импичмент президенту Джонсону, я представлял в Вашингтоне нью-йоркский «Бан-нер». Импичмент провалился. Но никто не мог сказать мне, какой ход предпримет этот старый пожиратель огня Эдвин М. Стентон, который уже сделал много странных ходов; так что мой редактор приказал мне сидеть на месте. В апреле из Канады явились Пат с тетей. Они остановились в отеле «Уиллард», где...
– А тетя Аделаида пила? – перебила его Мюриэль.
– Вот об этом не надо! – предупредил ее муж.
– Ниг, дорогой, упоминание привычки леди Туайфорд – не скандал и даже не сплетня. Это то же самое, как сказать, что у мистера Гладстона низкий голос или что мистер Дизраэли смахивает на еврея... словом, нечто, о чем все знают. Так она пила, Кит?
– И довольно основательно, так что не путалась под ногами. В последнюю неделю апреля Пат и тетя Аделаида собрались по пути в Канаду заглянуть в Нью-Йорк. В воскресенье вечером перед их отъездом мы с Пат вернулись после нескольких дней увеселительной прогулки по сельской Виргинии.
– «Нескольких дней увеселительной прогулки по сельской Виргинии...» – вслед за ним повторил Нигел. – На этот раз не буду задавать вопрос, который так и вертится на языке. Но тетя Как Там Ее была с вами?
– Нет.
– Так я и думал, старина. Ну и?..
Кит замялся в поисках слов. Он продолжал видеть перед собой Пат в ее кринолине, скроенном по последней моде – спереди юбка спадала ровными складками, а сзади вздымалась высокими фижмами. Он помнил ее и в других нарядах, в придорожной гостинице и среди яблонь. Он видел ее глаза, слышал ее шепот, чувствовал ее прикосновения. Но ничто из этих воспоминаний не нашло выражения в словах.
– Они собирались уезжать в понедельник днем. Я был неподалеку, в отеле «Сент Джеймс»...
– Ты имеешь в виду...
– Нет, вы думаете о своем «Сент Джеймсе»... А тот «Сент Джеймс», что на Пенсильвания-авеню напротив отеля «Нэшнл», по-прежнему пользуется дурной славой, потому что в нем останавливался Уилки Бут. С Пат, да и с леди Туайфорд все было серьезно и благопристойно. Но когда я собрался проводить их на вокзал, оказалось, что они уже уехали утренним поездом. Не оставив ни записки, ни послания, ни даже адреса!
– И что ты тогда предпринял?
– Я был просто вне себя и тут же связался по телеграфу с Нью-Йорком. Но даже когда «Баннер» напал на их след, мы выяснили только, что они провели вечер понедельника в «Виндзоре» и на следующий день уехали в Монреаль. Я разослал телеграммы во все гостиницы в Монреале, которым они могли бы оказать предпочтение, на все суда, которые могли бы отходить из Монреаля в это время. Никаких ответов. Я подумал, что на крайний случай у меня есть адрес Пат в Англии – тот, что сообщила Мюриэль. Не дождавшись ее прибытия, я сначала послал телеграмму, а потом написал. Ответа не последовало. Переждав, я еще раз написал. Ответа снова не последовало. Вплоть до сегодняшнего дня.
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Нигел, разглаживая усы. – Что бесцеремонно вмешалась пожилая леди?
– Конечно, это одно из объяснений. В трезвом виде эта женщина способна часами рассуждать о чувстве долга и моральной устойчивости. Когда мы с Пат вернулись после нашей прогулки, я ее и в глаза не видел. Скорее всего, она была в полном беспамятстве. Да и вообще не похоже, что она оказывала большое воздействие на Пат. Но если она оказала еще и финансовое давление...
И снова в их разговор вмешалась Мюриэль, которая была полна искреннего сочувствия:
– Нет, Кит! Судя по тому, что я слышала от Дженни, моей подруги, которая знает их обоих, все как раз наоборот. В финансовом смысле это тетя Аделаида полностью зависит от Пат, которая в раннем детстве потеряла родителей и осталась весьма обеспеченной сиротой. И если родственники решительно взялись за дело, они могли многого добиться этаким домашним шантажом. Есть и другое объяснение, которое довольно убедительно. Не нужно быть уж очень наблюдательным, – продолжала Мюриэль, с любопытством глядя на Кита, – чтобы понять, как ты увлечен. Итак, были ли у тебя намерения, которые принято называть благородными? Рискну сказать, что это не так уж важно, – легкомысленно добавила она, – но ты просил ее выйти за тебя замуж?
– Видит бог, я хотел. Но как я мог себе это позволить?
– А почему бы и нет?
– Мюриэль, в апреле 68-го? Ты сама только что назвала Пат весьма обеспеченной сиротой. В то время – дядя Кит скончался только в конце июня этого же года – я мог предложить ей лишь то, что зарабатывал. Но что-то подсказывает мне – с данным фактом можно было не считаться. И если во время нашей экскурсии в тот или иной момент я сделал бы ей предложение, что-то опять-таки подсказывает мне – она могла бы принять его. Нет, Мюриэль. Тому, что случилось, есть только одно объяснение, единственное, которое приходит мне на ум.
