Энтони Беркли - Тайна смерти мисс Вейн
— И я тоже, до самой этой минуты, — честно сказал Роджер. — Тем не менее это именно так. И у меня есть к тебе просьба, Энтони. Не надо, чтобы ты присутствовал при моем разговоре с Морсби. Из него в любом случае довольно трудно что-нибудь вытянуть, а при тебе источник его красноречия и вовсе пересохнет. Так что ты мог бы прогуляться вдоль скал, уточнить местоположение вэйновского дома и попытаться ненавязчиво у кого-нибудь узнать, где эта девушка обретается и где ее можно словить — разумеется, вне дома, если это возможно. Как насчет этого?
— Да, я могу этим заняться. И потом с тобою встретиться.
— Хорошо, тогда прогуливайся где-нибудь в скалах, наверху, и я обязательно наткнусь на тебя. Ага, до моря не больше трехсот ярдов, скалы здесь пологие и с них открывается хороший вид на волны. Давай свернем направо, и там ты пойдешь по берегу, а я пройду здесь, через расщелину. Наверное, примерно через час, а то и меньше, я с этим делом покончу. Пока!
Энтони не спеша зашагал по пружинистому дерну в необходимом направлении, весьма заинтересованно размышляя о причине, приведшей их в эти очаровательные места, и о том, чем может закончится путешествие. В его раздумьях не было той жадной любознательности, которую питал по отношению к окружающим Роджер, к их образу мыслей и обуревающим страстям, что и привело его однажды на путь разысканий в широком поле криминологии, которые он осуществлял, испытывая жадный, всепоглощающий интерес ученого к природе животного по имени «человек». Сначала мысль о вынюхивании тайных фактов и ужасных происшествий (словно он честолюбивый полицейский, как он презрительно выразился в разговоре с Роджером за ленчем в поезде) Энтони казалась отталкивающей. Только после того, как Роджер с немалым трудом втолковал ему, что каждый из живущих имеет моральные обязательства перед мертвыми, он сумел воспринять идею выслеживания в более широком аспекте. И даже тогда, согласившийся с тем, что на свете есть необходимость в сыщиках точно так же, как иногда возникает необходимость в палаче, он был во всяком случае благодарен Провидению, что не является ни тем, ни другим. Роджер, распространявшийся о доблестях и славе детективного мышления, утонченной прелести логического доказательства, всепоглощающем азарте охоты за дичью по имени человек (такой, которая в девяноста девяти случаях из ста не заслуживает и капли жалости), не заставил его сдвинуться с этой позиции ни на йоту.
Настроенный подобным образом, он естественно с мрачным неодобрением воспринял информацию Роджера о девушке, кузине миссис Вэйн, и ее десяти тысячах фунтов. Девушки и убийства, по мнению Энтони, были понятиями несовместимыми. Девушки — это нечто совсем иное. Убийство связано с мужчинами, не с девушками. Да, девушек могут убить и очень часто убивают. Но не другие девушки. И если очень неприятно охотиться за мужчиной, подозреваемым в убийстве, то как же отвратительно преследовать в подобных обстоятельствах девушку?
По мере того как ноги Энтони вели его вперед, прогрессировал и его мыслительный процесс, и в голове Энтони начала формироваться идея. Он не только узнает о местонахождении мисс Кросс, как его просил о том Роджер, он постарается, если представится возможность, поговорить с ней, хотя бы минуту-две и заронить в ее сознание предупреждение о надвигающейся опасности, а также тайный намек, что во всяком случае он, Энтони Уолтон, готов ей оказать посильную помощь, если она пожелает таковую принять. Уж на такую-то малость должен быть способен любой малый. Этого требует элементарная порядочность. Один к десяти, что ей никакая помощь не требуется, но предложить помощь — только так и может поступить порядочный человек. Девушки — создания слабые, беззащитные. Пусть же знают, что у них всегда найдется защитник (если обстоятельства потребуют этого, пусть он даже совершенно незнакомый им человек), что круто меняет их положение в этом мире. Естественно!
В пылу решимости Энтони невольно повернул в сторону моря и теперь шел вдоль самой кромки прибрежных скал. Внезапно осознав это, он остановился и огляделся. Метрах в двухстах пятидесяти направо от него на большом огороженном пространстве, протянувшемся на полмили до начала дороги, стоял большой красный дом. Хозяин гостиницы был прав, то был дом доктора Вэйна. Несколько минут, не двигаясь с места, Энтони рассматривал дом. Теперь, когда он очутился прямо перед ним, задача проникнуть на смежную территорию и потребовать свидания с незнакомой женщиной для того, чтобы предупредить ее насчет опасности, которой, возможно, вообще не существует, вдруг показалась ему до некоторой степени пугающей.
Он перевел взгляд с красной крыши и начал, очевидно с инстинктивной потребностью в помощи, оглядывать прилегающие к дому окрестности, и в должный момент его взгляд уперся в скалу, как раз перед ним, и тут Энтони вздрогнул. На маленьком, покрытом травой выступе, в нескольких метрах ниже вершины скалы, которая с одной стороны выветрилась, отчего образовался крутой, но преодолимый спуск, сидела девушка, так же упорно глядящая на Энтони, как он незадолго до этого созерцал дом. Когда он увидел ее, она тоже вздрогнула, слегка покраснела и поспешно стала смотреть на горизонт.
Энтони импульсивно шагнул вперед и приподнял шляпу.
— Простите, — сказал он, — я ищу дом доктора Вэйна. Не можете ли сказать, это и есть его дом?
Девушка, полуобернувшись, взглянула ему прямо в лицо. Она была без шляпы, и солнце позолотило ее темные волосы, заплетенные и уложенные кольцами, так что они закрывали уши. Глаза, воззрившиеся на Энтони, были большие и карие, а простое черное платье так ловко облегало ее гибкое, грациозное тело, что было бы замечательно, если бы она носила его не снимая.
— Я так и подумала, что вы его ищете, — спокойно ответила она. — Да, это тот самый дом. Вам нужен кто-нибудь из его обитателей?
— Да, я… Дело в том, что я хотел бы повидаться с мисс Кросс.
Девушка, видимо, напряглась.
— Я и есть мисс Кросс, — холодно ответила она.
Глава 3
Инспектору Морсби не очень интересно
От моря до деревни Ладмут примерно полмили. Там, откуда к ней ближе всего и где Роджер и Энтони свернули с дороги и пошли прямо через открытое пространство, волны прорвали суровую линию прибрежных скал, которые тянутся на несколько миль в обоих направлениях. Как следствие, в месте прорыва образовалась крошечная заводь, почти круглая по форме. Она и удостоена названия Ладмутский залив.
У начала каждого полукружия миниатюрного залива, шириной вряд ли больше ста метров, возвышаются по крайней мере на сто футов над уровнем моря голые скалы, которые понижающейся грядой, окаймляющей залив, постепенно спускаются в самой удаленной его части к песчаной отмели. В скалах есть довольно крутой спуск к высокой равнине и, соответственно, к деревне. Это очень живописное местечко, расположенное несколько в стороне от проезжей дороги и еще не оскверненное (если не считать случайных велосипедных экскурсий из близлежащего городка Сэндси, что в шести милях к западу) вездесущими туристами, так как местные дороги по обе стороны залива слишком круты и представляют опасность для автобусов — к большому утешению тех жителей деревни, кто не держит ни пабов, ни гостиниц, ни лавок, торгующих бананами.
