Найо Марш - Смерть пэра
— Я должен вам сказать, — заговорил он, — что, если вы знаете что-нибудь, хоть в малейшей степени проливающее свет на цепь недавних событий, повлекших за собой смерть вашего мужа, вам следует рассказать об этом полиции. С другой стороны, мы не можем заставить вас давать показания. Вы имеете право послать за своим адвокатом, который, вероятно, посоветует вам не отвечать на вопросы, если решит, что этим вы ставите себя под угрозу.
— Я очень хорошо знаю, — заявила леди Вутервуд, — каким образом меня могут заставить признаться в том, чего я не совершала, и признать своими слова, коих я не произносила. Но я помню Маргариту Лоундман из Бегвайлера и Анну Руффа из Дузи. А что касается адвоката, то его защита мне не нужна. Меня хорошо охраняют. Мне не грозит опасность.
— В таком случае, — спокойно ответил Аллейн, — может быть, вы не станете возражать против того, чтобы ответить на один-два вопроса.
Леди Вутервуд не отозвалась. Он минуту подождал и успел заметить потрясенную физиономию мистера Фокса, а также настороженное выражение лиц обоих докторов.
— Леди Вутервуд, — спросил Аллейн, — кто отвозил вас и вашего мужа на лифте вниз?
Она немедленно ответила:
— Казалось, это был один из его племянников.
— Казалось?
Леди Вутервуд рассмеялась:
— Да. Казалось…
— Я не понимаю, — сказал Аллейн. — Леди Чарльз Миног попросила одного из своих сыновей отвезти вас в лифте, правильно?
Она кивнула.
— И один из них вышел из квартиры, действительно вошел с вами в лифт и повез вас вниз? Вы видели, как он выходил из квартиры? И вы стояли рядом с ним в лифте? Это же был один из близнецов, правильно?
— Тогда я тоже так думала.
— Тогда вы тоже так думали, — повторил Аллейн и помолчал.
Леди Вутервуд снова рассмеялась, и смех ее, подумал Аллейн, точь-в-точь напоминал смех одной из ведьм в «Макбете». Это поразило его, и он снова мысленно перебрал все ее замечания, которыми она потчевала их последние десять минут. Странная мысль пришла ему на ум.
— Леди Вутервуд, — начал он, — вы думаете, что кто-то мог притвориться одним из близнецов?
Она посмотрела на него диковато и неожиданно быстрым, но плавным движением обхватила себя за плечи. Затем окинула Аллейна вызывающим жуть, знающим взглядом и едва различимо кивнула.
— Вам не бросилась в глаза какая-нибудь примета? — спросил Аллейн.
Миледи тихонько подняла правую руку к шее и показала за ухо. Слегка повернув голову, она увидела, как на нее смотрит сиделка, быстро убрала руку и прижала палец к губам. И в памяти Аллейна пронеслись три строки:
Ты дал мне знак, что понял,
Прижав костлявый палец
К губам бескровным…[19]
«Разве что, — думал Аллейн, — пальцы у леди Вутервуд не костлявые и губы не бескровные. А, что за дьявол!» Вслух он сказал:
— Он стоял спиной к вам в лифте?
— Да.
— И вы заметили отметину у него за ухом?
— Заметила.
— Вот здесь? — уточнил Аллейн, тронув за ухом подскочившего от неожиданности Фокса.
— Именно здесь. Это был знак. Ш-ш-ш! Он так иногда поступает…
— Маленький Хозяин? — понимающе спросил Аллейн.
— Ш-ш-ш! Да. Да…
— Вы думаете, это случилось до того, как вы туда вошли? Нападение на вашего мужа?
— Он сидел в углу и молчал. Я знала, что он очень зол. Он звал меня таким злобным голосом… Он не имел ни малейшего права так со мной обращаться. Ему надлежало быть поосмотрительней. Я предупреждала его о том, что ему грозит.
— Вы заговорили с ним, войдя в лифт?
— А зачем мне с ним говорить?
На этот вопрос ответа быть не могло.
Аллейн все-таки продолжал расспрашивать. Ему удалось выяснить, что леди Вутервуд почти не смотрела на своего мужа, который сидел нахохлившись в углу лифта, надвинув шляпу на глаза. С неожиданным актерским мастерством она словно сгорбилась в своем кресле и уткнула подбородок в грудь.
— Вот так, — сказала леди Вутервуд, хитровато поглядывая на Аллейна исподлобья. — Он сидел вот так. Я думала, он заснул.
Аллейн спросил свидетельницу, когда она впервые заметила, что что-то не так. Она ответила, что решила разбудить мужа, когда лифт был на полпути вниз. Она заговорила с ним, потом, видя, что он не реагирует, положила руку ему на плечо. Он упал вперед. Подойдя в своем рассказе к этому моменту, леди Вутервуд начала говорить очень быстро. Слова словно хлынули из нее, голос стал пронзительным. Доктор Макколдунн сделал сиделке предостерегающий знак, и она придвинулась поближе к пациентке.
— И вот он сидит: в глазу кольцо, а на лице красная лента. Он зевает. Рот открыт очень широко. Я его видела! О, до чего же здорово это было, Диндилдон, правда? Диндилдон, когда я его увидела, я поняла, что это на самом деле случилось, и я разинула рот, совсем как Габриэль, и стала кричать… кричать…
Голос леди Вутервуд поднялся до непристойно-истеричного вопля. Фокс начал методично закрывать окна. Доктор Макколдунн отрывисто скомандовал что-то Диндилдон, которая всем своим видом грозила последовать примеру хозяйки. Сиделка вдруг превратилась в самую властную фигуру. Она вытолкала из комнаты Диндилдон и со знанием дела склонилась над своей пациенткой. Аллейн подошел к боковому столику, смочил платок водой из графина, а потом с отвращением наблюдал, как доктор Макколдунн хлещет этим платком по щекам визжащей дамы. Вопли прерывались судорожными вздохами и омерзительным скрежетом зубов. Макколдунн, который все время держал руку на пульсе леди Вутервуд, вдруг громко сказал:
— Придется вам дать мне этот графин, сиделка, будьте любезны.
Аллейн передал графин.
— Ковер вот жаль, — пробормотал с гримасой Кертис.
— Ну-ну, леди Вутервуд, успокойтесь, голубушка, поскорее, как вам не стыдно! Теперь придется вылить на вас всю эту воду, — проговорила медсестра профессионально участливым и ласковым тоном.
Леди Вутервуд вряд ли сообразила, что за катастрофа ей грозит, но все же пароксизмы ее истерики становились все тише, и через несколько минут она замолкла. Доктор Макколдунн и сиделка увели ее.
3— Откройте-ка побыстрее окна, Братец Лис, будьте так добры, — сказал Аллейн. — Впустите в комнату немножко воздуха. Исключительно мерзкая сцена.
— Я полагаю, вы с нею оба представляли себе, о чем разговариваете? — спросил доктор Кертис. — Но черт меня побери, если я хоть что-нибудь понимаю.
— Что вы о ней скажете, Кертис? Эпилепсией тут не пахнет, по-вашему?
— Я ничего подобного не заметил. Обыкновенная истерия чистейшей воды. Это, конечно, ничего не говорит о том, что именно у нее происходит с мозгами.
